АСИММЕТРИЧНЫЙ ОТВЕТ
Сон.
И тьма была. И я был в этой тьме,
брёл наугад, на стены натыкаясь.
И голос был. И руки, что пытались
спасти меня и свечку без затей
зажгли, и ломко тени заметались,
смыкаясь и теряясь в высоте.
Тепло твоих ладоней на плечах
я уносил в глубины лабиринта,
где в капель обрывающихся ритме
сквозит невыносимая печаль,
и с нею проиграв в бою открытом,
бежал туда, где руки и свеча.
Где встреча – поцелуем на виске,
где звуки гулки, как на дне колодца,
где кругом факела в чугунных кольцах
чадили и разбрызгивали свет,
и хлопья сажи суетно, без пользы
кружили, уподобившись листве,
где лица чужды. Было их не жаль.
Их след на чёрно-белой фотоплёнке
бледнел, и, темнотою растворённый,
я снова брёл по каменным мешкам,
и кто-то там, внутри, стучал о рёбра,
бессонничал и мне дремать мешал.
И крыльев кожистых густой переполох
шуршал по волосам и по одежде,
и я себя ещё надеждой тешил
на труднодостижимый потолок,
но вспышки жеребячества всё реже
случались. Воля, как вода в песок,
стекала, исчезая безвозвратно.
Лишь сквозняки на свой привычный круг
всё возвращались. Но бессилье рук
прошло, как не было, и световые пятна
приблизились, и я увидел вдруг
зал – светом залитый, просторный и нарядный.
Мельканьем кружев, стуком кастаньет
я оглушён. Сверкала сервировка,
звенел хрусталь встревожено. Я робко
пошёл сквозь белый шелестящий свет.
Бокалы с шоколадной полировки
взлетали, оставляя потный след.
Галдящий гвалт заздравниц утомлял,
слепил глаза стократно преломлённый
ярчайший свет, и я, ошеломлённый,
бежал сквозь масок пышный карнавал,
закрыв глаза рукой, пока наклонный
холодный и надёжный камень скал
сомкнулся за спиной. И снова – тьма.
И только эхо, эхо слов и жестов.
Но цепь надежд, неверная весьма,
вела, как ариаднова тесьма,
и вывела – огромен и торжествен
лежал в низине город. Кутерьма
мильёнов огоньков, огней. Их пульсы
дрожали, завораживали, крик
в мозгу рождали: «Ну? Чего достиг?!
Уходишь ты? В пути? Уже вернулся?..».
И вдруг в последний озаренья миг
я всё решил и понял...
Но проснулся...