ДЕЛО МАСТЕРА
Когда...
...холодными слюнявыми губами
целует на прощание сентябрь
он души наши словно покупает
и в мокрых, к телу липнущих сетях – бр-р-р! –
пропахших прелью, тщательно заштопанных
и загодя развешенных окрест,
он прячет их.
Зачем?
В ответ лишь, шёпотом:
«Секрет-с-с-с...»...
* * *
Жёг мороз. Торопясь, на погост отправляли старушку.
Подогнали «зилок», табуретки воткнули в сугроб.
Она ждала спокойно, желтея лицом на подушке.
Ей был явно уютен сосновый некрашеный гроб.
Провожающих было немного – стояли, смотрели.
Два дешёвых венка до поры подпирали забор.
Кто-то – зять или сын – стервенея от жгучей метели,
рвал, железом гремя, ледяной неподатливый борт.
А январь нависал, нагибал неподъёмною ношей,
всех нас, временно тёплых, считая ближайшим жнивьём.
А старушку жалел, укрывал её мягко порошей
и на саване белом белел и в сединах её...
Загрузили. Захлопнули. Шумно осыпался иней.
Двое влезли в машину. Движок кашлянул и взревел.
И, наверное, всё-таки сын, постучав по кабине,
сел спиною по ходу и шапку, подумав, надел...
***
Раздёрнув шторы, форточку открыв,
коленом голым встав на подоконник,
она курила.
Косо и наклонно
блестели крыши – глянцево мокры.
Двора колодец был заполнен тьмой.
Во тьме – темнее тьмы – темнели тени.
И тьма тянула сквозь теней сплетенье
к её колену щупалец босой.
Темнело споро. Зная ремесло,
ночь на антеннах повисала смело,
гасила мир, но матово белело
её колено, сумеркам назло.
И в призрачной прозрачности окна,
опёршись лбом на согнутую руку,
коленкой круглой радуя округу,
она стояла, тьмой обрамлена...