Публицистика
Анна Ахматова и Исайя Берлин: тверской след в биографии знаменитого профессора, сыгравшего роковую роль в судьбе поэтессы
«Два лишь голоса: твой и мой…»
Профессор Пейгин не ошибся
В журнале «Тверская старина» (№ 30-31,2010) напечатан интереснейший материал Т.Ремизовой и С.Сенина о тверском окружении А.А. Ахматовой. В нем немало известных и малоизвестных имен. Не исключено, что со временем этот список пополнится. Мне бы хотелось посмотреть на окружение поэтессы несколько с другой стороны – рассказать о тверском следе в биографии человека, сыгравшего, как считается, неоднозначную, а, возможно, и отчасти роковую роль в судьбе Анны Андреевны. Речь идет о выдающемся философе и филологе Исайе Берлине.
Получив от проживающего сейчас в Израиле профессора С. В. Пейгина (он родился и окончил среднюю школу в Андреаполе) информацию о том, что некогда в моем родном городе жил Исайя Берлин, я тут же попытался найти рекомендованную профессором книгу Анатолия Наймана «Сэр». Увы, ее не оказалось ни в районной библиотеке, ни в областной библиотеке имени Горького. Частично интерес был удовлетворен другой книгой того же автора «Рассказы о Анне Ахматовой», изданной на Западе в конце 80-х годов, а в России - десятью годами позже. В ней обнаружились фрагменты, посвященные отношениям Ахматовой и Берлина. Например, рассказывая о подругах Ахматовой, А. Найман отмечает, что на квартире Любови Давыдовны Стенич-Большинцовой, в Сокольниках, на Короленко, «в разговоре между гостьей и хозяйкой был определенный уклон к упоминанию имен Кеннеди, Мендес-Франса, сэра Исайи Берлина, баронессы Будберг, «акулы капитализма» Гринберга».
В другом месте автор пишет: «Дальняя любовь» к уплывшему в Лондон другу (Анрепу) с этого времени связалась, переплелась и, в плане литературы, обратилась чувством к другому русскому, мальчиком также эмигрировавшему вместе с семьей из Петербурга сперва в Латвию, потом в Англию. Осенью того года (1945-го. - В.К.), на гребне взаимных симпатий между союзниками в только что окончившейся войне, в Москву советником посольства на несколько месяцев приехал известный английский филолог и философ Исайя Берлин. Его встреча с Ахматовой в Фонтанном доме, вызвавшая, по ее убеждению, все вскоре обрушившиеся беды, включая убийственный гром и долгое эхо анафемы 1946 года и даже, наравне с фултонской речью Черчилля, разразившуюся в том же году холодную войну, переустроила и уточнила - наподобие того, как это случилось после столкновения богов на Олимпе, - ее поэтическую вселенную и привела в движение новые творческие силы. Циклы стихов «Cindue», «Шиповник цветет», 3-е посвящение «Поэмы без героя», появление в ней Гостя из будущего - прямо, и поворот некоторых других стихотворений, отдельные их строки - неявно, связаны с этой продолжающейся всю ночь осенней и еще одной под Рождество, короткой прощальной, встречами, его отъездом, «повторившим» с поправкой на обстоятельства отъезд Анрепа, и последовавшими затем событиями.
Ахматова говорила о нем весело и уважительно (кроме того раза, когда ею были произнесены слова о «мужчине в золотой клетке»), считала его очень влиятельной на Западе фигурой, уверяла, правда посмеиваясь, что «Таормина и мантия», то есть итальянская литературная премия и оксфордское почетное докторство, «его рук дело» и что это «он сейчас о нобелевке хлопочет» для нее, хотя при встрече с нею в 1965 году и в позднейших воспоминаниях он это начисто отрицал. Она ценила его оценки, ей импонировали его характеристики людей, событий, книг».
И далее: «В разговоре она часто называла его иронически-почтительно «лорд», реже «сэр»: за его заслуги перед Англией король даровал ему дворянский титул. «Сэр Исайя - лучший causeur (на французском - собеседник. - В.К.) Европы, - сказала она однажды. - Черчилль любит приглашать его к обеду»
В собрании сочинений Анны Ахматовой без труда отыскались нужные стихи:
Истлевают звуки в эфире,
И заря притворилась тьмой.
В навсегда онемевшем мире
Два лишь голоса: твой и мой.
И под ветер с незримых Ладог,
Сквозь почти колокольный звон,
В легкий блеск перекрестных радуг
Разговор ночной превращен.
20 декабря 1945
Я не любила с давних дней,
Чтобы меня жалели,
И с каплей жалости твоей
Иду, как с солнцем в теле.
Вот отчего вокруг заря.
Иду я, чудеса творя,
Вот отчего!
20 декабря 1945
Как-то не верилось, что человек, которому они посвящены, жил в Андреаполе. Может, Пейгин ошибся? Но вот из Твери, из библиотеки им. Горького раздался телефонный звонок: по межбиблиотечному обмену разыскали-таки в Калуге книгу Анатолия Наймана «Сэр». Оказия не заставила ждать, книга в моих руках. Начал жадно ее листать в поиске упоминаний о родных местах. Поначалу выяснил, что отцом Исайи был Менахем Мендель Берлин (он родился и жил в Риге, был лесоторговцем), семья Берлиных жила некоторое время в Петербурге… Ага, вот и то, что нужно! «Мой отец занимался как обычно, продавал железной дороге дрова - это продолжалось под царем, под обеими революциями, ничего такого особенного не было, - говорит Исайя Берлин в беседе с Найманом. - Но там (в Риге. - В.К.) располагались конторы, а конкретное, живое участие в предприятии, в процессе, в материи гешефта требовало присутствия рижанина в провинции, в маленьком городке вроде Андреаполя…» (Дале автор поясняет, что вокруг Андреаполя располагались берлинские лесопильные фабрички).
Подлинность захолустья
Исайя тоже родился в Риге. Маму его звали Мария Борисовна. Братьев и сестер у него не было. Живя в Лондоне, он, после окончания школы при соборе Святого Павла (1928), завершил образование в Оксфорде (колледж Корпус Кристи). Позже из интернетисточников я узнал: поступление Исайи в это привилегированное аристократическое учебное заведение, из стен которого прежде не выходил ни один еврей, вылилось для еврейской общины Англии в настоящий триумф. Ротшильды по этому случаю пригласили многообещающего соплеменника на уик-энд к себе в Америку.
В колледже Берлин начинает усиленно заниматься античной философией и современной историей, редактирует студенческий журнал «Оксфордский взгляд». В 1932 году он избирается членом колледжа Ол Соулз, единственного в Оксфорде освобождающего от преподавательских обязанностей и открывающего возможность для самостоятельной работы. Членами колледжа были многие известные политики и журналисты. Здесь-то и проявляется устный талант Исайи Берлина, принесший ему славу блестящего собеседника. Выход в высший свет. Преподавательская и литературная деятельность. Поездки в другие страны. Казалось бы, о кратком отрезке времени, проведенном в Андреаполе, можно и забыть, но… «Возможно, к оксфордской университетской мудрости ему было естественно прикладывать ту же линейку, что и, например, к окружавшей его в детстве андреапольской - заземленной, практической, выведенной из повседневного опыта, - пишет А. Найман. И далее: - Жизнь в Андреаполе он вспоминал, когда касался Первой Мировой войны. И здесь тоже, понятное дело, он не сводил великое историческое событие, катастрофу, трагедию и начало новой эпохи к обыденности захолустья, но без подлинности захолустья не была бы подлинной и грандиозность события, уж во всяком случае, объяснение того и другого исходило из единых критериев. Только конкретные люди и их конкретные качества затевали кровавое сражение - и ежевечернюю игру в карты. «Немцы имели огромную победу, если вы помните, в начале войны. Где это было?
- В Мазурских болотах.
- Мазурские болота, точно. Огромная победа, потому что было два толстых генерала, которые друг друга терпеть не могли. Генерал Самсонов, генерал Ранненкампф… проиграли эту битву. Я думаю, что Ренненкампф ушел в отставку, потом Самсонов покончил с собой.