Курорт в русской культуре
КУРОРТ В ЖИЗНИ ЧЕЛОВЕКА
КУРОРТ В ЖИЗНИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА
Вместо предисловия
_______________________________________________________________________
В 2010 году исполняется 200 лет со дня открытия Андреапольских минеральных вод. По инициативе В. В.Линкевича, директора Андреапольского муниципального краеведческого музея им. Э. Э. Шимкевича, Всероссийский историко-этнографический музей (Торжок) при участии Тверского государственного университета (Центр тверского краеведения и этнографии и кафедра истории русской литературы) и Тверского государственного объединенного музея осуществил научный проект «Курорт в русской культуре», посвященный этому событию. Поэтому естественно, что Андреапольским минеральным водам в настоящем сборнике уделено основное внимание, и раздел, посвященный им, занимает первое место. К сожалению, об Андреапольских минеральных водах известно очень немногое, и мы на каждом шагу сталкиваемся с вопросами, на которые не всегда найдешь правильный ответ. Начнем с названия. Слово Андреаполь появилось у нас вовсе не из греческого языка, как кажется читателю, хоть немного знающему, что андрос по-древнегречески означает «человек», а полис— «город». Просто место, где били минеральные источники, с давних лет называлось Андрея Поле, и в ранних документах, даже в книге оводах, изданной в 1811 г., воды называются андреяпольскими, то есть андрея-польскими. Но, желая придать свою заведению вид, более отвечающий вкусу просвещенного человека, С. А. Кушелев, владелец поместья, в котором были открыты воды, заменил последнюю букву алфавита первой, и получилось вполне благородное слово на модный в то время античный манер.
Андреапольские минеральные воды как медицинское учреждение существовали очень короткое время, всего 33 года. Можно выдвигать разные объяснения этой короткой жизни. В начале XIX в. правительство брало под свою опеку одно за другим медицинское учреждение, основанные на природных ресурсах, даже если они первоначально находились в частном владении. Но Андреалольские минеральные воды не получили такой продержки и, возможно, именно поэтому не смогли развернуться как доходное предприятие. Вторая из возможных причин — это удаленность Андреаполя от основных коммуникаций. Впрочем, Липецк и Кавказские минеральные воды были еще более удалены. Третьей причиной развала проекта могло быть нахождение Андреаполя в сугубо частных руках, что ограничиваю конкуренцию и мелкую торговлю. Кроме того, барские замашки владельца вступали в противоречие с необходимыми качествами предпринимателя: прижимистостью и расчетливостью. Однако почти те же самые условия мы видим и в начальной истории других курортов. Короче говоря, историю Андреапольских минеральных вод как медицинского учреждения надо еще восстанавливать, а пока приходится просто констатировать, что история эта закончилась в 1843 г. со смертью С. А. Кушелева. Более того, воды в Андреаполе оказались утрачены не только как медицинское учреждение, но и как природный ресурс, так как выходы источников воды были потеряны. В настоящее время сложилась парадоксальная ситуация. Муниципальное предприятие «Андреапольское коммунальное хозяйство» осуществляет деятельность по обеспечению населения района питьевой водой (11 артезианских скважин для добычи подземной пресной воды). В результате проверки прокуратурой Андреа- польского района установлено, что скважины эксплуатируются без лицензии на добычу подземных вод и с нарушением требований санитарного и природоохранного законодательства: вода не соответствует требованиям по микробиологическим и химическим показателям, в двух скважинах содержание железа и цветности превышено в 1,9—2 раза. Для устранения нарушений прокуратура внесла представления руководству МУП «Андреапольское КХ» и в администрацию района. Это едва ли не та самая вода, которая питала курорт.
Впрочем, некоторые авторы пишут, что в современном Андреаполе «на территории аэродрома, рядом с бывшими складами артвооружения, находится целебный источник в каменном фундаменте начала XIX века, над которым раньше возвышался павильон в виде храма с тремя куполами. По анализу Гессе, в одном литре воды из этого родника содержится: двууглекислой окиси железа— 0,1095 г, двууглекислой извести— 0,0245 г, хлористого натрия — 0,7969 г, хлористого кальция — 0,0357 г, хлористого магния — 0,0423 г». С другой стороны, ООО «Андреапольский хлебокомбинат» осуществляет разлив «минеральной природной столовой воды из источников 1812 года».
Существует, однако, и проект восстановления курорта. Когда 8 июля 2005 г. губернатор Тверской области Д. В. Зеленин посетил Андреаполь, произошел следующий инцидент: «Горожанин на подходе к прессе спросил губернатора, за какие сроки, на его взгляд, удастся вернуть Андреаполю прежний статус курорта. ДВЗ вздохнул и начал: «Ну, на это потребуется значительное время (журналисты ожидают услышать круглую внушительную цифру) — три-четыре года». Глава района Николай Баранник удивленно и с надеждой посмотрел на Дмитрия Зеленина. Губернатор твердо встретил его взгляд». Однако эта инициатива едва ли не опоздала, поскольку в Москве уже зарегистрировано Акционерное общество закрытого типа «Андреапольские минеральные воды» (AMB/AMW; 121596 г. Москва, ул. Кубинка, д. 12, корп. 4, кв. 58).
Наверное, это не все приключения Андреапольского курорта, но хотелось бы ему пожелать мирной и спокойной жизни без всяких треволнений.
*
Итак, историю Андреапольского курорта никто не изучал, а за ограниченностью материала и мы едва ли сможем найти ответы на все вопросы. Для того чтобы адекватно ответить на них, необходимо учесть тот разнообразный и богатый фон, на котором сформировались и существовали Андреапольские минеральные воды. Но тут мы сталкиваемся с другим парадоксом, с другой странностью. История Андреапольских минеральных вод как медицинского учреждения относится к первой половине XIX в., когда слово курорт в русском языке еще не существовало. В это время все медицинские учреждения назывались словом воды, которое являлось аналогом немецкого Bad (ванна), Baden (купание, купальня); ср.: Карлсбад, Баден-Баден, Висбаден, Баденвейлер, Бад Дюркхайм и многие другие. Слово курорт пришло в русский язык также из немецкого языка, и только в 1870-е гг.; в самом же немецком языке слово Kurort происходит от сложения двух основ: Kur— лечение и Ort— место. И поэтому нам приходится говорить о курорте в то время, когда самого понятия о курорте не было. Конечно, мы будем избегать слова курорт при описании ранних русских лечебных учреждений, основанных на минеральных водах. Но вместе с тем мы понимаем, что в этом есть некоторый пуризм, поскольку историки общественной жизни применяют к первобытному человеку понятие брак и семья, хотя сам первобытный человек этими понятиями не оперировал.
Впрочем, с такими явлениями мы встречаемся часто. Широко распространенное сейчас понятие спа-процедур восходит к названию знаменитого водного курорта в Бельгии Спа, но уже ни у кого не вызывает ассоциаций с этим местом и с особенностями вод в этом курорте. Между тем, именно испытав целебное действие вод Спа, Петр 1 указом от 24 июля 1717 г. повелел отыскивать и исследовать русские «ключевые воды», что и стало началом курортной истории в России. Уже при жизни Петра были открыты олонецкие, липецкие, кавказские (пятигорские, железноводские, ессентукские, кисловодские) и сергиевские воды. А к концу XVIII в. были выявлены также воды подкумские или кумагорские (Ставропольская губерния), псекупские (Кубанская область), столыпинские (Самарская губерния), старорусские (Новгородская губерния), хиловские (Псковская губерния), андреапольские, кашинские (Тверская губерния), варзиятчские (Вятская губерния), сарептские (Саратовская губерния). Описанию этих разнообразных курортов и зон отдыха посвящен второй раздел предлагаемого сборника. При этом очень важно, что многие авторы опираются не только на исторический материал, но и на свой личный опыт, что такой темы, как курорт, крайне важно.
Эта некоторая незаконность именования вод курортом объясняется тем, что под явлением курорта (лечение природными ресурсами) в разное время люди понимали не одно и то же. Первоначально целебной признавалась лишь сама минеральная вода, и на этом этапе можно видеть некоторое сходство между медицинским курортом и святым источником, целебная сила которого признается существующей сама по себе, вне зависимости от всяких иных факторов. На ранних этапах формирования экологического мышления, которые связаны с деятельностью Ж.-Ж. Руссо, появилось различение природы, сельской жизни и цивилизации, жизни городской. Дворяне стали зимы проводить в городах, а на лето уезжать в свои поместья, усадьбы: для отдыха и оздоровления. В этих условиях и началось формирование прото-курортной жизни, свойственной жизни на лоне природы вообще. Об этой жизни писал М. Н. Муравьев, для которого жизнь в единении с природой является верным залогом счастья. Герой повести «Эмилиевы письма» говорит: «...приехал я в Берново и наслаждаюсь всеми удовольствиями деревенской жизни». Точно также в сочинениях Н. М. Карамзина и В. А. Жуковского мы находим яркие образцы воплощения этой проблематики. А в поэме А. С. Пушкина «Цыганы» (1824), в словах Алеко эта дифференциация нашла завершенное выражение:
Когда б ты знала.
Когда бы ты воображала
Неволю душных городов!
Там люди, в кучах за оградой.
Не дышут утренней прохладой,
Ни вешним запахом лугов;
Любви стыдятся, мысли гонят,
Торгуют волею своей,
Главы пред идолами клонят
И просят денег да цепей.
Исследователи подчеркивают в этом монологе Алеко социальные аспекты (несомненно существующие), восходящие к позднему сентиментализму в его байроническом преломлении. Но есть в этом фрагменте и экологические аспекты, пускай еще достаточно наивные и неявные даже для самого автора. «Неволя душных городов», где «люди, в кучах за оградой, не дышут утренней прохладой, ни вешним запахом лугов» — всё это звучит очень современно. Эти строки Пушкин написал именно в то время, когда формировались первые русские курорты. И именно в это время было осмыслено, что целительное воздействие на человека оказывают и другие природные факторы: воздух, растительный мир, грязи и вообще все природные явления, которые можно применять в лечебных целях для человека. В таком понимании курорт частично смыкается с дачей (не с дачным участком), поскольку такая дача находится в некоторой особой зоне, которая сочетает в себе все природные факторы: водные, воздушные, климатологические, растительные — либо в совокупности, либо по отдельности. Можно определенно утверждать, что в будущем процессы урбанизации неизбежно приведут к сокращению рекреационных зон, и тогда человек начнет считать курортом любое место, где есть хотя бы один из этих факторов.
*
Вообще курорт как особый тип места требует специального внимания, и с этой точки зрения он еще не осмыслен. Курорт представляет собой одну из разновидностей рекреационных типов местности, куда относятся также дача, больница, детский, студенческий лагерь. Все эти типы отличаются от стационарных типов местности (столица, провинция, усадьба, деревня, колхоз) неустойчивостью состава населения, проницаемостью границ и легкостью их преодоления. Все эти типы локусов имеют свои устойчивые черты, очень легко поддающиеся реконструкции и описанию. Собственно, именно эти устойчивые черты курорта и воспроизводит литература, и именно эти черты художественных текстов подвергаются анализу в статьях третьего раздела сборника. Курорт, как мы увидим, привлекает к себе внимание не как собственно курорт (лечебное место), но в первую очередь как рекреационная местность. Культура интересуется, условно говоря, курортными романами и не интересуется проблемами здравоохранения. Строго говоря, абсолютно здоровых людей нет. Но литературу (культуру вообще) интересует не патология, а вариации нормы. Герои Достоевского могут быть рассмотрены как больные люди, но это мало что даст, поэтому мы и рассматриваем героев Достоевского как вариации нормы, хотя и с достаточно широкой амплитудой колебания.
Между тем проблемы здравоохранения могли бы составить большой интерес для художника. И с ними связана еще одна странность и парадоксальность нашего материала. Курорт, как очевидно, основан на использовании человеческой цивилизацией, культурой природных ресурсов для поддержки в самом человеке этих природных ресурсов, но происходит это целенаправленно, окультуренно и, следовательно, искусственно. В этом отношении лечение следует признать антиприродной, неестественной акцией, поскольку всякое лечение препятствует естественной жизни распоряжаться живыми организмами по своему усмотрению, человек вмешивается в течение естественной жизни и корректирует ее движение. Когда начинаешь осмыслять эту проблематику, на ум непроизвольно приходят слова гоголевского Артемия Филипповича, который утверждал: «О! насчет врачеванья мы с Христианом Ивановичем взяли свои меры: чем ближе к натуре, тем лучше, лекарств дорогих мы не употребляем. Человек простой: если умрет, то и так умрет; если выздоровеет, то и так выздоровеет» (Гоголь Н.В.).
Ясно, что Гоголь создает гротесковую картину, и мы вовсе не отрицаем нормальность и целесообразность медицинского вспомоществования больным. Возникающий при медикаментозном лечении человека конфликт природы и культуры (например, применение антибиотиков) давно уже обнаружен и стал предметом рефлексии. При курортном лечении вмешательство медицины в состояние здоровья человека основано не на искусственно сделанных препаратах, но на обращении к природным ресурсам; однако и это парадоксально. Этот парадокс выворачивает наизнанку всю современную экологическую проблематику. Человек в данном случае не разрушает окружающую его среду, не вступает с нею в противоречие; напротив того, он разумно и (по возможности) экономно использует природные ресурсы. Однако в результате этого нарушается предусмотренный природой баланс, и человек, приготовленный природой к смерти, остается жить, иногда даже вполне полноценно. Человек как определенная экосистема корректируется и видоизменяется не в результате реализации своих собственных внутренних резервов, но под влиянием со стороны, извне, и это приводит к разрушению человека как определенной экосистемы.
Кажется, этот парадокс не только не исследован еще ни наукой, ни искусством, он даже не артикулирован ими в полной мере (впрочем, соотносимые с этим явлением медицинское вмешательство в жизнь клетки, клонирование уже становится предметом художественной рефлексии). И актуальность данной проблематики вполне очевидна.
Такова, в общих чертах, проблематика нашего проекта. Участники проекта понимают, что не все вопросы они смогли осветить с равной степенью полноты. Но они рассчитывают, что их опыт будет развит в трудах коллег и учтен при построении типологии локусов общественной деятельности человека. А впереди у нас всех — курорт, к которому так стремится душа каждого участника проекта.
М. В. Строганов