Рокировка
Владимир Юринов
5. Антон. Тасиилак. Август 37-го.
Спустившись на лифте из апартаментов Майера, Антон по скользким мраморным плитам пересёк гигантский холл, в котором запросто бы поместился – причём, как по площади, так и по высоте – знаменитый Кёльнский собор, и через стеклянные раздвижные двери вышел из «Корпуса В» на Центральную площадь. Прямо за площадью, метрах в трёхстах, возвышалось, ослепительно сверкая светло-зелёными панелями стен, огромное здание Главного научного корпуса комплекса «Джи-Ай-Ти» – «Корпус С». Справа площадь запирал «Корпус А», который своими очертаниями, своими наклонно-пирамидальными боковинами сам напоминал эту букву. Слева площадь обрывалась ступенями лестницы, ведущей к набережной. В ту сторону распахивался восхитительный вид на переливающийся всеми цветами синего – от пронзительного ультрамарина до зябко-фиолетового – Атлантический океан. С океана дул слабый бриз. Некоторое время Антон, покачиваясь с пятки на носок, разглядывал манящие океанские просторы, потом вздохнул и, круто повернувшись, зашагал вправо...
– К господину Вернике, – сказал он, подавая свой паспорт охраннику в вестибюле административного корпуса.
Охранник придирчиво изучил документы, потом довольно долго куда-то звонил, повторив несколько раз невидимому для Антона собеседнику его имя и фамилию, а потом, встав и вежливо откозыряв, разблокировал перед Антоном вертушку:
– Правый лифт, пятидесятый этаж. Вас там встретят, господин Фролов.
– Спасибо, – сказал Антон, принимая свой паспорт.
Пройдя через узкий тамбур и рамку металлоискателя, Антон повернул направо и двинулся к лифтам...
Вернике встретил Антона в дверях секретарской. Крепко пожав гостю руку своей хваткой пятернёй, Вернике кивком отпустил охранника, по-немецки попросил секретаря подать два кофе – «...так, как я люблю, Ганс...» – после чего радушно пригласил Антона в кабинет.
Вернике был высок – почти на голову выше Антона, поджар и подвижен. Ему никак нельзя было дать его семидесяти двух лет. Костистая угловатая фигура его, казалось, состояла из нескольких длинных рычагов, прикреплённых мощными шарнирами к плоской крепкой раме туловища. С фигурой абсолютно не вязалась голова Вернике, она как будто перекочевала к нему от другого тела – длинную жилистую шею венчала небольших размеров «тыковка» с круглой улыбчивой розовощёкой физиономией, маленькими, чуть оттопыренными ушами и живым, подвижным белоснежным хохолком на макушке, чутко реагирующим на каждое движение головы хозяина. Дорогущий, итальянский – тёмно-синий с отливом – костюм смотрелся на Вернике совершенно неуместно. Антон представил себе Вернике в спецназовском камуфляже с полным боекомплектом и понял – чего не хватает ему в этой фигуре.
– Проходите, проходите, мистер Фролов, присаживайтесь, – Вернике указал на маленький столик с двумя уютными – светло-кофейной тиснёной кожи – креслами в углу кабинета, возле огромного – в полстены – аквариума. – Господин Директор мне уже звонил... Простите, что говорю с вами на английском – мой русский совсем плох.
– Как и мой немецкий, – признался Антон тоже по-английски.
Они сели. Из-за спины бесшумно возник Ганс и, поставив на столик серебряный поднос с двумя чашечками кофе, и сахаром и сливками в изящных – венецианского фарфора – отдельных сосудах, также бесшумно исчез. Вернике сделал приглашающий жест рукой.
– Я позволю дать вам некоторые рекомендации относительно выбора жилья, мистер Фролов, – начал разговор хозяин кабинета. – Вы ведь здесь человек новый, а проживание в Тасиилаке имеет некоторую специфику.
– С удовольствием прислушаюсь к ним, мистер Вернике... М-м, прекрасный кофе!
– Открою вам маленький секрет... – Вернике доверительно склонился к Антону (хрупкая кофейная чашечка в его клешневидной руке казалась ещё более хрупкой). – У «Джи-Ай-Ти» есть свои кофейные плантации в Эфиопии, поэтому мы здесь пьём настоящий «лекэмпт», а не то, что обычно продают на Амстердамской бирже под видом, так называемого, «эфиопского арабика».
– Действительно, прекрасный кофе! – ещё раз совершенно искренне похвалил Антон. – Какой богатый винный привкус!
– Я вижу, вы разбираетесь не только в химии, мистер Фролов, – лукаво прищурился Вернике.
– Я вообще ценю маленькие радости жизни... Скажите, мистер Вернике, – теперь доверительно наклонился к собеседнику и Антон, – а своих виноградников у «Джи-Ай-Ти» случайно нет?.. Ну, где-нибудь в Италии, к примеру? В окрестностях Бароло?
Вернике рассмеялся и, откинувшись в кресле (Антон с тревогой наблюдал за кофейной чашечкой в его «клешне»), погрозил Антону указательным пальцем свободной руки:
– О, я теперь понимаю причину ваших научных достижений, мистер Фролов – вы всегда выбираете самое перспективное направление и идёте к намеченной цели наикратчайшим путём!.. Обещаю угостить вас прекрасным «Бароло Каннуби», у меня есть несколько бутылок урожая 25-го года... Всегда лучше пить вино с человеком, понимающим толк в винах!
Антон шутливо раскланялся.
– Ну что ж, к делу, к делу... – Вернике поставил чашечку на поднос (Антон облегчённо выдохнул). – Обычно мы предлагаем приглашённым сотрудникам два варианта жилья: холостякам – квартиру в нашем кампусе, семейным – коттедж в пригороде Тасиилака... Вам же я хочу предложить совершенно иной вариант... Ваша лаборатория будет находится в «Корпусе К» – это на самом юге комплекса «Джи-Ай-Ти», а буквально в ста метрах от «Корпуса К» мы недавно построили двухквартирный дом. Каждая квартира занимает там свой этаж и имеет отдельный вход, что, с учётом скорого приезда мадмуазель Милены, я думаю, будет весьма кстати.
Антон изобразил замешательство.
– Меня пугает ваша осведомлённость, мистер Вернике...
– Ах, бросьте, дорогой Антон – вы позволите мне вас так называть? – «Джи-Ай-Ти» по сути – большая деревня, здесь слухи распространяются впереди событий... Однако поверьте – здесь никто не собирается вмешиваться в вашу личную жизнь, мы просто стараемся предоставить каждому сотруднику наиболее благоприятные условия для работы.
«...Да... Информация здесь поставлена что надо!.. – думал Антон, продолжая лёгкую светскую болтовню. – ...И трюк с «жучком» здесь не пройдёт... – Антон почти физически ощущал нацеленные на него объективы скрытых видеокамер. – Надо его как-то выманить из этой берлоги – настоящего разговора здесь не получится...».
– ...Простите мне мою дерзость, мистер Вернике, – сказал Антон (Вернике участливо поднял свои белёсые брови), – я, конечно, понимаю всю вашу занятость... Но не смогли бы вы уделить мне пару часов для краткой прогулки по Тасиилаку?.. Боюсь, что затем – в ближайшие недели – мне будет несколько не до экскурсий – организация лаборатории, ну, и всё такое... Вы меня понимаете?
– Отчего нет? С радостью... – Вернике взглянул на часы. – Вы ведь ещё не обедали?
Антон вздохнул:
– Я ещё даже не завтракал.
– Узнаю учёную косточку, – одобрительно покивал Вернике, – дело – прежде всего!.. Я рад, дорогой Антон, предложить вам пообедать в местном ресторанчике. Он называется «Мекленбург», это недалеко. Прекрасная кухня, неплохие вина... А потом мы с вами прокатимся по Тасиилаку и его окрестностям, уверяю вас – городишко маленький, и экскурсия продлится недолго... Заодно заедем посмотреть на вашу новую квартиру.
– Не знаю даже, как вас отблагодарить, мистер Вернике...
– Бросьте, – Вернике махнул рукой, – нам ещё вместе работать и работать... Сочтёмся...
– ...А здесь – я так понимаю – ещё одна спальня, – Вернике распахнул дверь и прошёл в довольно просторную, квадратную комнату с большим – почти от пола до потолка – окном, выходящим на полого уходящий вверх, поросший густым кустарником склон невысокой горы. – Ну, что ж... Прекрасный дом, мистер Фролов, я вас поздравляю.
– Да-а... Честно говоря – не ожидал... – Денис подошёл к окну, посмотрел и, повернувшись к Вернике, развёл руками. – Просто великолепно!
«...Ну что? – думал Антон. – Лучшего места не придумаешь... Пора. Пора брать эту сволочь за хобот...».
– Вот чёрт! – Антон хлопнул себя ладонью по лбу. – Я ведь совсем забыл!.. – он полез во внутренний карман (Вернике с любопытством наблюдал) и достал оттуда почтовый конверт. – Прошу великодушно простить меня, мистер Вернике – я совсем забыл – столько впечатлений! Я ведь летел сюда через Эдинбург, и ваши друзья попросили передать вам это письмо, – Антон протянул конверт Вернике.
– Друзья? – Вернике принял письмо, несколько секунд, наморщив лоб, внимательно рассматривал обратный адрес, потом исподлобья глянул на Антона и, решительно вскрыв конверт, достал из него короткую записку и фотографию. Вернике посмотрел на фотографию и отчётливо сглотнул. Потом его явно повело, он пошатнулся и вцепился пальцами в косяк окна. Антон впервые в жизни видел, чтобы человек старел прямо на глазах. Из Вернике как будто выдернули позвоночник. Ещё несколько секунд назад перед Антоном, гордо распрямив спину, стоял пышущий здоровьем, крепкий пожилой господин, а сейчас письмо с трудом держал в дрожащей руке дряхлый старик с помертвевшим, пергаментным лицом и оплывшей, сутулой фигурой.
– Что?.. – хрипло произнёс Вернике, с ненавистью и страхом глядя на Антона слезящимися глазами; губы у него прыгали. – Что вам от меня надо?..
«Зорро – Фениксу.
Вербовка объекта ″Циклоп″ проведена успешно.
Из информации, полученной от объекта, стало известно, что:
1. Ликвидация Бориса Рудзутака была проведена непосредственно Куртом Майером.
2. Имитацию несчастного случая с Рудзутаком осуществил Вальтер Вернике.
3. Куртом Майером и Йохимом Грумманом за последние несколько лет был ликвидирован целый ряд известных учёных. ″Циклоп″ дал устное согласие на предоставление в дальнейшем информации по всем известным ему эпизодам.
4. ″Циклоп″ подтвердил наличие некоего технического устройства, с помощью которого Майер и Грумман умерщвляют свои жертвы. Устройство размещено в секретной лаборатории под паркингом ″Корпуса А″. О характере или принципе работы устройства ″Циклоп″, по его словам, сведениями не располагает.
Запись разговора переправлена по каналу ″Бабетта″.
Попытка обнаружить объект ″Безликий″ в означенном месте результата не принесла. Повторная попытка – завтра.
Зорро».