Пробуждение
– Ну, вот и всё... – удовлетворённо произнёс голос за его спиной. – Приготовьтесь, господин Севрюгин, сейчас будет больно.
И стало больно. Сначала у Толика начало печь в горле – у основания языка, а потом резкая пульсирующая боль сразу накрыла его с головой. Толик ослеп и оглох. Он почувствовал солёный привкус во рту и понял, что до крови прикусывает себе губу. Он попытался закричать, но задохнулся и лишь сипло, с надрывом, захрипел. А боль продолжала накатывать волнами, как будто огромный шершавый язык быстро и ритмично вылизывал ему мозг, каждый закоулок мозга, каждую его извилину. Толик хрипел и извивался. Кровь вперемешку со слюной текли у него по подбородку...
Потом боль немного отпустила, и Толик приоткрыл ослепшие от слёз глаза.
Сперва он увидел мистера Келли. Бледный как снег, «ковбой» стоял, разинув рот, и полными ужаса глазами смотрел куда-то за спину Севрюгину. Короткий сигарный окурок лежал возле его ног, испуская тонкую голубоватую змейку дыма.
Подольски обнаружился слева, метрах в трёх. Он тоже был бледен до синевы – так, что на лице и на лысом черепе его обильно проступили многочисленные чёрные веснушки – и тоже, не отрываясь, смотрел Толику за спину и всё дёргал за рубчатую рукоятку из внутреннего кармана пиджака и никак не мог выдернуть зацепившийся там за что-то большой армейский пистолет.
А потом новая волна боли захлестнула Толика. Эта боль имела цвет. Она была ярко-красной, и уже ярко-красный пульсирующий Подольски, упав на одно колено, беззвучно палил из своего раскалённого до малиновости пистолета куда-то поверх севрюгинской головы. И ослепительно-алый мистер Келли, лёжа на спине, на локтях, открывал и закрывал тёмно-вишнёвый провал рта и всё пытался отползти назад, безуспешно взрывая своими коралловыми сапожками ржавый шлак и поднимая фонтанчики апельсиновой пыли.
Потом пульсации участились, цвета сдвинулись в сторону багровых и тёмно-багровых оттенков, и наконец, как избавление, Толика накрыла глухая спасительная чернота...
Первое, что увидел Толик, открыв глаза, был лежащий в метре от него пистолет. Большой чёрный пистолет с длинным стволом и тёмно-коричневой накладкой на рукоятке. С пистолетом было что-то не так. Приглядевшись повнимательней, Толик понял – корпус пистолета, за исключением рукоятки, был оплавлен и как бы поведён на сторону, как будто он был сделан не из металла, а из мягкого податливого пластилина и долго пролежал на солнцепёке. Несколько кусочков шлака прилипли к корпусу пистолета и даже были слегка вдавлены в него...
– Как тебя звать?
Толик повернул голову на голос. Рядом с ним, внимательно глядя ему в лицо большими коричневыми глазами, сидел огромный пёс тёмно-серого, дымчатого окраса. Пёс был странный. Своим огромным размером и своими статями он больше всего напоминал сенбернара, только в отличие от этой породы, пёс был короткошерстым, а его непропорционально большую, лобастую голову венчали стоящие, как у овчарки, остроконечные уши.
– Как тебя звать? – повторил вопрос пёс.
Говорил он тоже странно. Артикуляция его пасти никак не совпадала с издаваемыми псом звуками, а произношение изобиловало избыточным «эл», из-за чего оно делалось немножко квакающим. У Толика создалось впечатление, что в горле у пса перекатывается много маленьких упругих шариков: «Клалк тлелбля злвалть?».
– Толик, – ответил на вопрос Севрюгин и в свою очередь спросил: – А тебя?
Пёс откликнулся коротким клокочущим рыком.
– Как? – переспросил Толик.
Пёс повторил. Что-то типа «Лрлолрлт» – расслышал Толик. «Без поллитры – делать нечего», – подумал Толик, несколько раз попытавшийся воспроизвести услышанное про себя.
– Рорт?.. – переспросил он.
– Зови так, – разрешил пёс.
Самое интересное, что Толик абсолютно не чувствовал никакого удивления. Говорящий пёс? Ну и что? Что мы, говорящих псов не видели? Да сплошь и рядом! Он воспринимал сейчас действительность легко, незашоренно, как во сне, где всё возможно и абсолютно ничего не запрещено. В голове у него стоял лёгкий звон, картинка то и дело слегка плыла.
– Тошнит? – осведомился Рорт.
Толик прислушался к себе.
– Нет... Голова только немного кружится.
– Будет тошнить, – предупредил его пёс.
– Спасибо... – отозвался Толик. – Это от препарата?
– От всего.
Толик промолчал и наконец огляделся. Он сидел на земляном полу, прислонившись спиной к знакомой ржавой станине. Опрокинутый стул с обрывками прилипшего к нему скотча валялся неподалёку. Рядом со стулом тускло блестел полузасыпанный шлаком инъектор.
– А где... эти? – Толик кивнул на оплавленный пистолет.
– Там («Тлалм»), – Рорт мотнул лобастой головой.
Толик присмотрелся. Метрах в десяти от себя, по другую сторону узкоколейки, он увидел неопрятного вида чугунный чан. Над ржавым, с потёками какой-то гадости, краем чана торчали две пары ног, одна нога – в щёгольском ковбойском сапожке – ещё подёргивалась. Толик поспешно отвернулся.
– Круто... ты с ними, – удерживая рвотный позыв, оценил он.
– Угроза жизни, – вроде как оправдываясь, ответил пёс.
– А... кто они? – поинтересовался Толик.
– Дрянь («Длрянль»)... – коротко отозвался о противнике Рорт. – Протоплазма... – и, помолчав, добавил: – Несъедобная.
– Бэ-э-э... – Толика всё-таки вырвало.
– Я говорил, – в голосе пса прозвучало что-то типа удовлетворения.
– Нострадамус... блин, – с трудом отозвался Толик. – Твоими бы... устами... – спазмы один за другим сотрясали его тело.
Наконец он отдышался.
– Полегчало? – сочувственно спросил Рорт.
– Значительно... – Толик посмотрел на свои испачканные шлаком ладони и равнодушно утёрся рукавом. – Прям хоть пляши.
– Плясать?.. – Рорт озадаченно помолчал. – Это – юмор?
Толик исподлобья посмотрел на него.
– У тебя левое ухо просвечивает... – уличил он пса. – И левая лапа тоже... – ему вдруг стало смешно. – Твоя фамилия случайно не Каспер?
Рорт переступил лапами.
– Просвечивает?.. – он покрутил башкой. – Влажность... Настройки сбиваются.
– Какие настройки?.. – озадачился на этот раз Толик. – Подожди, ты хочешь сказать... Так это что – скафандр?.. Ты – инопланетянин?!
– Зови так, – опять разрешил Рорт.
– Ни фига себе! – Толик в восхищении почесал затылок; его пальцы наткнулись на крошки шлака, и он принялся яростно вытряхивать их из головы. – Подожди, подожди!.. Так значит, ты... Стой, а ты мне это... случаем не снишься?
– Ущипнуть? – невинно осведомился Рорт.
– Чем? – удивился было Толик. – А, нет! Не надо! – отгородился он ладонями. – Верю... Так значит... – он медленно соображал, – это – скафандр... А ты, стало быть, внутри...
– Поразительная логика, – похвалил Рорт.
– Подожди, – отмахнулся Толик, – собаки, вот, меня ещё только не подкалывали... Так он что? Он может становиться прозрачным?
– Фантомная система. Он может становиться чем угодно.
– Ага! – Толик наконец понял; его взгляд опять упал на пистолет. – Слушай, а этим... – он кивнул в сторону чана. – Этим ты что показал?
– Арахнофобия... – ответил Рорт. – Почти все люди боятся пауков... Больших пауков, – уточнил он.
Толик согласно покивал:
– Могу себе представить... – он прищурил глаза. – Заброшенный завод. Цех, мрачные руины... И надвигающийся из темноты огромный отвратительный паук... Да-а... – он, поджав губы, покивал. – Это должно было произвести... Хичкок нервно курит в сторонке. Хотя у Хичкока про пауков как раз что-то там было... Слу-ушай! – он повернулся к Рорту. – Так ведь и обделаться можно. По полной программе!
– К сожалению, – Рорт особо и не отпирался.
– Ну, ты... мо-онстр! – с восхищением посмотрел Севрюгин на инопланетянина. – Постой, постой!.. – Толика осенила очередная мысль. – А почему тогда – собака? Мне-то ты чего кино крутишь? Почему не человек?.. – он с подозрением уставился на пса. – К чему этот зверинец?
– Мимика... – коротко ответил Рорт. – Очень сложно. У собак проще.
– Да-а... – глядя на не в такт пляшущие губы пса, согласился Толик. – С мимикой, ребята, у вас действительно проблемы... Может вам о чревовещании подумать? Всё не так жутко будет.
– Есть ещё проблема... – пёс опять переступил лапами. – Опорный аппарат. Нужно четыре конечности... Как минимум, – помолчав, добавил он.
– Четыре конечности... – задумчиво повторил Толик. – Четыре конечности... – его глаза вдруг расширились: – Подожди! – он подпрыгнул. – Так а на самом деле ты какой?!.. Ты можешь показаться?.. Ну, хотя бы на секундочку? Ну, пожа-алуйста!.. – в его голосе прорезались детские просительные нотки.
– Тебя уже не тошнит? – сухо осведомился Рорт.
– Понял! – Толик покаянно уронил голову. – Был неправ. Погорячился. Вспылил... Ладно... – он снова стал серьёзным. – Есть гораздо более насущный вопрос... За каким, простите, хреном представителю столь продвинутой – во всех отношениях – цивилизации понадобился скромный издательский работник?.. Неужели опять флэшка?!
– Флэшка, – подтвердил Рорт. – Информация... Почему опять?
– Ну нет! – Толик стукнул кулаком по коленке. – Или я – немедленно! – узнаю, что за информация в действительности находится на этой долбанной флэшке, или... Или я... – он пошарил глазами. – Или я сейчас, прямо тут, застрелюсь из вот этого вот пистолета, и никто никогда ничего про эту флэшку уже не узнает! Вот! – он замолчал, отдуваясь.
– Это – условие? – холодно осведомился Рорт.
Толик мигнул.
– Да нет... – ему вдруг стало неловко. – Ты не подумай. Это я так... Как ты говоришь – юмор... – Севрюгин помолчал. – Да в ресторане она, – устало сообщил он. – В «Амбассадоре». Четвёртый столик от дверей. В солонке... У них там такие солонки... – он покрутил пальцами. – С секретом...
– Я знаю... – сказал Рорт. – Спасибо.
– Да ладно... – Толик отмахнулся. – Было бы чего.
Повисла неловкая пауза.
Первым заговорил Рорт:
– Хорошо. Я скажу... Но учти – информация очень серьёзная... – он опять умолк, а потом решительно продолжил: – Земля – перекрёсток. Очень удобно... Ла-ко-мый кусок... – по складам произнёс он. – Так?.. (Толик кивнул). Много интересов. И есть противоречия... Серьёзные... Возникла угроза цивилизации. Вашей цивилизации... – уточнил он. – Информация снимает угрозу... Понимаешь?
Толик нервно зевнул:
– Что ж тут не понять? Конечно понимаю!.. Анатолий Борисович Севрюгин – спаситель человечества! Кто бы мог подумать?!.. – он вдруг хихикнул и заговорил, подражая интонациям телеинтервью: – «Простите, господин Севрюгин, а каково это – спасать мир?», «Да в общем-то, – ничего сложного. Берёшь, понимаешь, большой пакет памперсов и – вперёд!», «А как вам, господин Севрюгин, костюм Супермена – в промежности не жмёт?», «Да есть малёхо. Но мы, супермены, – народ терпеливый. Как говорится: надо – значит, надо!»... – он вдруг всхлипнул и замолчал.
– Ты действительно сделал очень много... – голос Рорта смягчился. – Не всякий человек способен на такое.
– Послушай, – прервал его Севрюгин, – Ты сказал: «много интересов». Так что, получается наши высоколобые не врут, и в космосе действительно много обитаемых миров?
– Миров много, – подтвердил Рорт. – Но не космос. Не только космос... – поправился он. – Вы смотрите вовне. А надо смотреть вовнутрь.
– Вовнутрь... – Толик тряхнул головой. – Нет, этого мне всё равно не понять... А вот, скажи... Вот этот парень на остановке... Ну, которого убили. Он был одним из вас? Я хочу сказать – он был тоже инопланетянин?