Кому ты так обязан
«Я с вами, мужики!»
Самолет По-2, ведомый летчиком Кулагиным, январской ночью 1944 года пересек линию фронта в пятидесяти километрах юго-западнее города Холма.
Чем меньше оставалось до цели, тем сильнее одолевало Кулагина беспокойство. Найдет ли он озеро Освея и тот покрытый снегом остров, куда надлежало доставить радистку? Неожиданно быстро серый окоем леса расступился, образуя свободное пространство. Кулагин понял, что не ошибся, и пошел на посадку. Совсем близко от поверхности озера, увидел, как несутся косматые снежные струи, почувствовал, как ветер упирается в нос машины. Погодка была явно нелетная.
Вырулив по льду к острову, он открыл кабину, сообщил радистке: «Прибыли!» Та и без его слов поняла, что прибыли. В полушубке, шерстяном платке и огромных валенках, она неуклюже выбралась на плоскость, волоча за собой батареи для рации. Кулагин помог ей спуститься на лед.
-Я пошла! - крикнула радистка. - Прощайте!
- Прощай! Как тебя зовут?
- Зоя-а! - донеслось из снежной кутерьмы.
«Наверное, это ее ненастоящее имя», - подумал летчик, провожая радистку взглядом до той поры, пока она, проваливаясь в снегу, не скрылась за деревьями на острове.
Кулагин взлетел, взяв курс на Торопец. Весь обратный полет он думал о зацепившей его сердце радистке, представляя, как это милое существо барахтается в снегу, добираясь до цели. Он не мог знать, что Зоя (это, действительно, было ее ненастоящее имя) в эти минуты сидела в теплой землянке, где ее два дня дожидались партизанские разведчики, и уже передала за линию фронта первое свое сообщение.
Для Кулагина, которому шел двадцать второй год, этот полет за линию фронта был первым. Первым из многих, сделанных за войну в партизанский край. Раньше он летал пилотом по связи на Центральном, Брянском, Западном фронтах, но то было совсем другое. Полеты проходили, как правило, над своей территорией. Случись что, как, например, случилось под Торопцем, когда отказал мотор, он мог приземлиться на любом из наших прифронтовых аэродромов или прямо в поле. А тут, во вражеском тылу, неожиданные опасности могли подстерегать на каждом шагу. Внизу - зенитки врага, вверху - истребители, регулярно вылетающие на ночную охоту и превосходящие По-2 по скорости в четыре раза. Одно спасение - бреющий полет. Уж если промазал немец с первого раза, то успеешь нырнуть к земле, и тогда шансов у врага, теряющего на низкой высоте маневренность, значительно меньше. Кулагин наизусть, до последнего слова помнил вызубренную в Куйбышевской летной школе, где он учился с марта по сентябрь сорок первого года (уйдя из механического техникума) характеристику своего самолета. Конструкция деревянная из основных реек и фанеры с полотняной обшивкой, двигатель М-11 мощностью 100 лошадиных сил, полетная масса 890 килограммов, скорость полета 140 километров в час…
Спустя полтора часа после вылета с озера Освея Кулагин посадил самолет на аэродром под Торопцем и направился в штабную землянку доложить о выполнении задания. Комполка еще спал, докладывать пришлось комиссару Павлихину.
- Ну что, пятки не отморозил? - выслушав доклад, добродушно поинтересовался Павлихин. - Последним из четырех экипажей ты вернулся. Мы уж думали о самом худшем.
- Встречный ветер был сильный, - сказал Кулагин.
- Да уж, ветрило лютый, - согласился комиссар. - В другой раз сам с тобою полечу. Возьмешь?
-Зачем, Михалыч? - не по-уставному поинтересовался Кулагин.
- А затем, что знать надо вашу работу.
Комиссар не шутил. Неделей позже они полетели вместе в партизанскую бригаду под командованием В. И. Марго, действовавшую в лесах под Себежем. Везли с собой взрыватели для мин, тол, медикаменты, письма, свежие газеты. Точку посадки определили на поле у глухого хутора, где немцев раньше и в помине не было, боялись они сюда соваться. Хотя Павлихин не исключал, что ситуация изменилась. Разведка докладывала, что встревоженное действиями партизан гитлеровское командование направило в этот район охранный батальон и до 500 солдат регулярных войск. Партизанским бригадам В. И. Марго и М. К. Карликова пришлось вести нелегкие бои. К тому же враги, прекрасно зная, что сюда, на запад Калининской области, регулярно летают транспортные самолеты, выработали тактику борьбы с ними. Через свою агентуру они устанавливали, где находятся партизанские аэродромы, и зажигали поблизости сигнальные костры, пытаясь сбить летчиков с толку. Друга Кулагина, весельчака и балагура Виктора Козлова, одного из опытнейших летчиков полка, уже пытались поймать на эту «удочку».
Помня его рассказ, Кулагин, перелетев линию фронта, внимательно посматривал вниз, анализируя ситуацию. Главное заключалось в том, чтобы максимально точно выйти на место посадки. Вот и оно - горели выложенные треугольников костры, но летчик не спешил. Кулагина насторожило зарево большого пожара в нескольких километрах от аэродрома. Набрав после второго круга высоту, он увидел, что пылает деревня.
После посадки комбриг, кряжистый, плотный, с короткой бородкой, укорил то ли в шутку, то всерьез:
- Что-то ты, братец, долго садился?
- Деревня рядом горит, - сказал Павлихин. - Разведку сделали на всякий случай.
- Знаем, что горит, - произнес комбриг задумчиво. - Знаем… Мы им тоже жару поддали. Бесятся теперь, сволочи.
Быстро улететь обратно Кулагину и Павлихину не удалось. Метель разгулялась не на шутку, видимости никакой. Отправили радиограмму в штаб, что вылет задерживается из-за плохих метеоусловий. От безделицы Кулагин пытался пиликать на трофейном аккордеоне, а когда улетал, партизаны ему инструмент этот подарили.
- Куда он мне? Медведь на ухо наступил, - пытался отговориться Кулагин.
- Берем без всяких. Козлов обрадуется, - заметил Павлихин. - У него гармошка совсем хилая.
Летчику Козлову партизанский подарок, действительно, пришелся по душе. Кулагин, ставший свидетелем торжественного вручения партизанского подарка, лишний раз убедился, насколько мудр и человечен бывший ленинградский учитель Павлихин.
… Наконец, произошло то, чего боялся и о чем часто думал Кулагин. Он летел по знакомому маршруту в бригаду Н. М. Вараксова, дислоцировавшуюся неподалеку от бригады В. И. Марго. Искры трассирующих выстрелов обозначили линию фронта. Кулагин перевел рычаг на подъем высоты. В это мгновение сноп света ударил в глаза. Вынырнув из-за тучи, навстречу шел «мессер» с зажженной фарой. Хлестнул сверху пулеметной очередью по советскому самолету раз, другой… «Мимо!» - подумал Кулагин, круто направляя свою тихоходную машину к земле. «Мессер» ушел вверх и стал делать разворот для повторения атаки, но По-2 уже скользил меж верхушек деревьев. Спустя некоторое время он приземлился у деревни Лубьево, где находился основной партизанский аэродром.
Весной 1944 года в жизни Кулагина произошло важное событие, его приняли в члены партии. Собрание состоялось в лесу. Коммунисты полка сидели на пеньках, оставшихся от срубленных деревьев, пошедших на строительство блиндажей для личного состава. В лесу еще лежало много снега, но день был по-весеннему солнечный. Павлихин зачитал заявление Кулагина, спросил, какие есть вопросы. Вопросов не было. Короткое это собрание запомнилось на всю жизнь. Но еще больше врезалось в память то, что Кулагину и его боевым друзьям выпало совершить два месяца спустя. В историю Великой Отечественной войны подвиг пилотов вошел под названием «Операция «Дети».
… В апреле 1944 года до 20 тысяч карателей при поддержке авиации и артиллерии начали наступление против партизанских бригад. Оказавшись в трудных условиях, испытывая недостаток боеприпасов и продовольствия, они давали достойный отпор врагу, нанося ему чувствительные потери. В этих условиях мирное население, проживающее на территории партизанского края, вынуждено было спасаться от карателей, скрываясь вместе с детьми в глухих лесах и болотах.