Кому ты так обязан
Там, на берегу…
Этой встрече с директором дома-музея Лизы Чайкиной в Пено Николаем Васильевичем Ершовым уже много лет, а она все живет в моей памяти.
… Из музея мы пошли на берег Волги, к старой водокачке. Один из первых дней осени был пронзительно солнечен и тих. Тихо плескалась о берег просветленная вода. Липы, окружающие скромный памятник, тихо роняли тронутые желтизной листья. На песчаной отмели группы припоздавших туристов разбирала байдарки. Я невольно подумал: знают ли они, что здесь погибла легендарная Чайка?
-Там ее расстреляли, - сказал негромко Ершов. - Там, на берегу. По весне это место затопляет вода, поэтому считают, что все произошло возле водокачки.
20 ноября 1941 года секретарь Пеновского подпольного райкома комсомола Лиза Чайкина провела собрание с жителями поселка Жукопа. В сердцах многих земляков ее слова о неминуемом разгроме фашистов зажгли огонек надежды. После собрания она пошла на хутор Красное Покатище, где жил лесник Купоров, дочь которого была связной партизанского отряда. Если б знала Лиза, что все семь километров, крадучись, шли за нею бывший кулак Колосов и его сын! Шли по-волчьи предвкушая добычу
-Лизонька, беги! - успела крикнуть Мария Купорова, когда утром в сенях затопали кованые немецкие сапоги.
Бежать было поздно.
Из воспоминаний Евдокии Лазаревны Бочаровой, жительницы хутора Красное Покатище:
… Меня пинками вытолкали во двор, где уже собрали всех Купоровых: Марусю, Сашку и тетю Олю, их мать… Плач, крики… И дом уже полыхает, занимается пожаром… Все было, как в бреду, и я не сразу поняла, что случилось… Вдруг прогремели выстрелы, и мои родные стали падать на снег… В это время я и увидела Лизу. Она стояла в стороне, руки за спиной, и так же, как я, глядела на зверство.
Запомнилось, как фашисты, навалив на сани награбленное, все, что можно было вытащить из горящей избы, тронулись обозом к реке. Впереди обоза со связанными за спиной руками шла Лиза».
О чем думала она, шагая навстречу смерти? О маме? О ромашковом луге на берегу Волги? О том, кого так и не успела полюбить? Может быть, более всего ее мучило, что она стала причиной трагедии Марии Купоровой и ее семьи и что боевые товарищи не узнают правды о случившемся на хуторе.
Утром 22 ноября на пологий берег Волги, туда, где в мирные дни туристы будут разбирать байдарки, петь под гитару, готовить уху, немцы согнали толпу местных жителей. Привели сюда и зверски избитую Лизу.
-Кто знает ее? - спросил немецкий офицер.
Толпа ответила молчанием. Лизу Чайкину, первого секретаря Пеновского райкома комсомола, депутата поселкового Совета, в поселке была человеком известным. «Неужели найдется хоть один, кто выдаст Лизу?» - думала в напряженном ожидании толпа.
-Кто знает ее?! Требовательно повторил вопрос немец.
- Чайкина это, комсомольский секретарь! - не выдержала подлая душа Иришки Кругловой.
Толпа ахнула, зароптала. Сухо треснул в морозной тишине выстрел, и упала Лиза на припорошенном снегом берегу, обнимая в прощальных объятьях милую сердцу землю.
Из воспоминаний Евдокии Дмитриевны Тучиной, жительницы поселка Пенно:
- Возвращалась я из деревни Ксты, куда ходила за рожью. Набрала ржи, смешанной с землей. Думаю: просею, смелю, испеку хлеб. Муж партизанил, и с питанием было плохо.
Соседка позвала меня на Волгу - посмотреть, почему туда немцы согнали народ. Подошли. Там было до 30 фашистов, вооруженных автоматами и винтовками, и наших, поселковых, человек 30-40. Все смотрели на девушку. Она стояла лицом к реке, а фашистский офицер грозил ей пистолетом. Гитлеровцы все старались нас разъединить на ряды, но мы снова сходились в кучу… Я спросила у рядом стоявшей женщины: - «Кто эта девушка?» Она ответила мне шепотом: «Это Лиза Чайкина, секретарь райкома комсомола». В Пено я приехала недавно, поэтому не знала ее… Вдруг Лиза повернулась к нам и обратилась к народу: Я не помню каждое ее слово, но она говорила: «Женщины! Скоро будет наша победа! Скоро взойдет наше солнышко! Скоро придут сюда Красная Армия и партизаны! Я умираю за Родину!». Фашистский офицер поднял наган и выстрелил Лизе в левый висок… Долго еще мы стояли, окруженные врагами: они никого не отпускали домой».
… 6 марта 1942 года, когда в «Правде» был напечатан Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении Елизавете Ивановне Чайкиной посмертно звания Героя Советского Союза, лейтенант Николай Ершов залечивал в одном из московских госпиталей тяжелое ранение, полученное под Ржевом. Открыл принесенную в палату медсестрой газету: увидел знакомое лицо, споткнулся о слово «посмертно» и тяжелый камень лег на сердце.
-Что с вами? - спросила сестра, увидев, как со стоном откинул он голову на подушку.
-Лиза…Лиза погибла. Вот, читайте, он сглотнул комок в горле.
-Вы были знакомы?
-Земляки, из одного поселка.
Скоро все в госпитале знали: среди раненых есть земляк Лизы Чайкиной. Комиссар попросил Николая выступить перед медперсоналом и выздоравливающими бойцами. О чем говорил тогда, память не сохранила. Помнит Ершов только, что с гордостью показывал комсомольский билет, подписанный Лизой.
-Скажи она настоящая? Такая, как в газетах пишут? - спросил Ершова с соседней койки молоденький туркмен, раненый в обе ноги.
-Она замечательная, - ответил Николай.
Ты счастливый человек, если знал ее, - в глазах бойца мелькнула искорка зависти. - Как жаль, когда погибают девушки. Вот я буду жить, а ее нет. Несправедливо.
Через неделю туркмен умер от гангрены.
…Ершов познакомился с Лизой в первые дни своей работы учителем в сельской школе.
-Круглолицая была, глаза - открытые, правдивые. Пожаловался я, что скучно молодому интеллигенту на селе, а она меня строго отчитала. «Гнилой, - говорит, - ты интеллигент, если сторонишься людей, не живешь их заботами». Многое я в себе после того разговора пересмотрел… Вообще она говорила и поступала так, что хотелось ей подражать. Косить умела, как заправский мужик-косец. Плясала с огоньком. Песни знала народные.
Последнюю встречу с Чайкиной Ершов тоже помнил хорошо.
-Девятнадцатого июля я прибыл в райком. Лиза, увидев меня, поспешила навстречу. Пожала руку и пригласила сесть. «Есть ответственное задание, - сказала. - Мы должны послать лучших комсомольцев политбойцами в действующую армию. Первый выбор пал и на тебя. Думаю, не ошиблись». Я поблагодарил за доверие. После короткой беседы мы с Лизой начли оформлять документы для отправки. Беспрерывно звонил телефон, приходила и уходила молодежь. Казалось, в такой суматохе она не найдет времени, чтобы нас проводить. Но еще задолго до прихода поезда на перроне появилась Лиза. Шутила, смеялась. Когда настали минуты расставания, обняла каждого из нас и сказала: «Ждем с победой. А за нас не беспокойтесь. Мы за себя постоим…».
Несомненно, видна закономерность в том, что именно Ершов, хорошо знавший Лизу Чайкину, чудом спасшийся из-под обломков избы, в которую попала немецкая бомба, семь суток бывший без сознания, прошедший фронтовыми дорогами до победного часа, стал директором дома-музея в поселке Пено. Я видел, с каким вдохновением и душевным трепетом ходил он по залам музея, где была бережно воссоздана комната Чайкиной, оформлены экспозиции, рассказывающие о деятельности местного партизанского отряда, о подвигах пеновцев на фронтах Великой Отечественной войны, об истории района.
Казалось бы, многое известно, и все меньше возможностей заглянуть в прошлое, ведь так мало осталось тех, кто знал Лизу Чайкину, а все же каждый год случались маленькие открытия. Ершов достал из шкафа пухлую папку.
-Вот, получил воспоминания Георгия Сергеевича Смирнова, который рассказывает о встречах с Лизой. Из Андреаполя жду письмо от Федора Андреевича Комарова. Он тоже хорошо знал Лизу.
Воспоминания, документы… Много их, собранных Ершовым и его помощниками, хранится в доме-музее. Их строки воссоздают образ Лизы Чайкиной. Они воссоздают образ Лизы Чайкиной, раскрывают истоки ее подвига.
Из автобиографии Лизы Чайкиной:
«Я, Чайкина Елизавета Ивановна, родилась 10 сентября (23 августа по старому стилю) 1918 года в д. Руно Залесского сельсовета Пеновского района Калининской области. До революции родители занимались сельским хозяйством, после революции - тоже. В 1932 году вступили в колхоз… Заведующей Залеской избой-читальней проработала с января 1933 года по октябрь 1935 года. По решению комсомольской организации меня послали работать счетоводом колхоза «Красное Залесье». С августа 1937 года по август 1938 года вновь работала зав. избой-читальней. Член РК ВЛКСМ с 1937 года. За перепись наесления вынесена благодарность с занесением в трудовую книжку.