Публицистика

   В мире больше нет привычных для нас проблем. Можно жить ничего не делая и ежечасно меняя наряды (предвосхищенье торжества гламура?). Можно путешествовать в натуре или «мутом». Мир полон реальных благ и достоверных иллюзий. Полное спокойствие, абсолютная безопасность и бесконфликтность царят кругом. Платить ни за что, кроме раритетов и древностей, не нужно. Цена за все одна, этакий пустячок - бетризация. Это специальная обработка, которой подвергают каждого новорожденного, в результате даже мысль о возможности насилия становится для человека непереносимой. Бетризованный избегает любых конфликтов, даже любовных треугольников.

                                                              Привыкшие к обилью дольных благ,

                                                              На всё они спокойные взирали,

                                                              Что суеты рождало в их отцах,

                                                              Что мысли их, что страсти их, бывало,

                                                              Влечением всесильным увлекало.

    Этими строками выдающийся русский поэт Евгений Боратынский как бы предвосхищает польского фантаста.

    Но почему же великолепный текст романа полон смысловых лакун (например, что за «шестёрка» у Наис и почему она «нечисто транслирует»?), лабиринтов для рассудочного уровня мышления и постоянно порождает вопросы у пытливого читателя? Дело и в художественном материале, и в мастерстве автора. Он вплетает в сюжет воспоминания Эла и нечто вроде вставных новелл.

     Печальна встреча сорокалетнего двухметрового здоровяка Эла и дряхлого старца Ремера, которому в момент старта экспедиции было семь лет. Вспомнилось из Уистена Одена (пер. С.Маршака):

                                                              Мы говорим, что убиваем время.

                                                              Пустое хвастовство! Приходит час-

                                                              И время расправляется со всеми,

                                                              Всех убивает нас.

    Другой пожилой человек - психолог - рассказывает Элу, что в этом самом мирном из миров ежеминутно идет война… война со старостью. Применяются все известные научные методики и, конечно, косметика. Ясно, что тут человечество обречено на поражение.

     Мимоходом Эл попадает на завод, где уничтожают старые и сломавшиеся роботы. Некоторые из них бессмысленно бормочут, другие просят их отремонтировать, третьи умоляют не уничтожать. Их пожирает бесстрастное пламя мартеновской печи. Нет, невозможно Царствие Божье без Самого Бога…

     Эл Брегг надумал поселиться в тихом местечке и попытаться найти свое место в новой жизни. Здесь он встречает свою любовь. Её зовут Эри. Она наподобие Кити из «Анны Карениной» Льва Толстого, пушкинскими словами чистейшей прелести чистейшей образец.   Посмотрим на неё глазами нашего космического аса: «…ни прекрасных глаз, ни губ, ни волос: все самое обыкновенное. Она сама была необыкновенной». «Я наблюдал, как она протягивает руку к тарелке и радовался, словно увидел нечто дорогое, неожиданное, необычное». «Сидя напротив, я чувствовал ее улыбку, даже если она не улыбалась. Эл «не знал, любовь это или сумасшествие. Мне было все равно. Все, кроме этого чувства, для меня перестало существовать». При первом объяснении он говорит Эри: «Меня ничто не волнует. Ничто. Только ты. Я должен тебя видеть. Должен смотреть на тебя. Должен слышать твой голос. И больше ничего мне не надо. Ничего».

    По образованию Эри археолог, работает над диссертацией. Она умна, чувствительна, находчива, подчас остроумна. Один из их диалогов:

   -Ты даешь мне понять, что, считая тебя идиоткой, я сам выгляжу идиотом?

   Она улыбнулась:

   - Вы очень точно это определили!

   Их сближение осложнено естественными опасениями Эри (небетризован; не то ему сорок лет, не то за полтораста) и двумя нервными срывами Эла. Он дошёл до того, что «боялся погибнуть на этом месте, потому что решил покончить с собой где-то в другом». Первый раз его спасает друг Олаф, второй раз - сама Эри, ответившая на чувства Эла. Почему Лем пренебрег богатейшим психологическим материалом и предпочел бить на внешний эффект - неясно; в том, что такой человек, как Эл, способен зарезаться даже из-за прекрасной дамы, верится плохо. Тут автор явно недоработал. Ну а Эл и Эри вместе, они счастливы. Космический герой Эл Брегг вместе со всем человечеством вернулся со звезд и понял, что надо быть «самым обыкновенным человеком». Но вспомним: его товарищи готовят новый полет. Хороший мир: хочешь - дома сиди, хочешь - по Галактике лети. Жаль, что это только сказка.

    Кое-что из того, что нас в натуре ждёт, давно предсказано. Подробности и сроки никому из людей неизвестны. Лему удалось предугадать охлаждение человечества к космонавтике (для шестидесятых годов, времени «лунной гонки» - смело). Провидел он и гламур во всей его сомнительной красе (платья с мигающими глазами и раскрашенные ноздри дам). Предвосхитил он и появление электронных книг («оптоны» и «лектоны» в тексте). Главное и точное его пророчество - спецобработка людей. Она идет полным ходом, правда, не «бетризацией», а другими способами и в другом направлении.

     Предложу такой вывод: основное содержание романа и его изумительный финал явно перевешивают отдельные недостатки.

  Под занавес – о главном. Эл Брегг попадает в чуждый ему мир и спасается любовью. В романе Лема любовь побеждает и пространство, и время.

       И космонавтику.

     Истинно сказано: «Любовь никогда не иссякнет, хотя пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится» (1 Кор.13:8).

Михаил Никоноров

<=