Мера добра
...Демьян занял наблюдательный пункт на ближайшей к остановке скамейке и стал ждать. На автобус в семь сорок четыре он особо не надеялся – Катя на него просто не успевала. По всем прикидкам она должна была приехать автобусом «семь пятьдесят пять», и когда жёлтый «семнадцатый» вынырнул из-за угла, Демьян даже подался вперёд. Но перепончатые двери, выпустив двух подростков, с шипением сошлись, и автобус, замигав «поворотником», плавно отчалил от остановки. Следующий автобус должен был подойти уже в шесть минут девятого. «Не успеть...» – подумал Демьян. Он нащупал и сжал в кармане фигурку: «Помоги мне... Пожалуйста... Ты ведь можешь...» Фигурка молчала. Время тянулось, как патока, и таяло, как мороженое. Демьян уже не смотрел на часы. Он почти физически ощущал, как маленькие сухие песчинки сыплются из него, как из конуса песочных часов. «...Помоги!..» Слепой поток машин густо шел мимо него по улице. Демьян вдруг подумал, что если сложить равнодействующую двух встречных потоков – на выходе получится ноль. «Суета... – подумал Демьян. – Суета вокруг нуля...»... Жёлтая морда автобуса вынырнула из-за угла на минуту раньше расписания. «Ну же!..» – Демьян сжал фигурку. Автобус остановился. Из средней и задней двери вышло несколько человек. Кати среди них не было. «Ну вот и всё... – устало подумал Демьян. – Вот и всё...» Он опустил голову. Рядом раздался писк тормозов. Демьян вскинулся. Из стоящего в трёх метрах от него такси, радостно улыбаясь ему навстречу, выбиралась Катя. Выйдя из машины, она вытащила с заднего сиденья синюю спортивную сумку и захлопнула дверцу. Водитель, подавшись к открытому окну, что-то спросил у неё, она, склонившись к передней двери, ему что-то ответила и, повернувшись на каблуках, встретилась с Демьяном взглядом. За те восемь дней, что они не виделись, она, кажется, ещё больше похорошела. Катя была в белом летнем плаще, и голубая летящая шаль чертовски шла к её серым глазам. Демьян улыбнулся и встал. И тут жилка в его виске вдруг вздулась и горячо лопнула, пробив всю голову насквозь невыносимой грохочущей болью. Демьян ещё увидел, как Катины глаза испуганно расширились, а потом клубящаяся темнота сжала со всех сторон её лицо, картинка перевернулась и, вспыхнув багровым, исчезла, и на него обрушилась глухая чёрная тишина...
...Катя вышла из такси и захлопнула дверцу.
– Вас подождать? – спросил таксист, наклонившись к окну.
– Нет, спасибо... – подхватив сумку, она повернулась к Демьяну.
Демьян был всё такой же: спокойный, немножко угрюмый, может быть только чуть-чуть более бледный, чем обычно, а может, – в том было виновато неяркое утреннее освещение. Ей казалось, что за те восемь дней, что они не виделись, весь мир переменился. Столько всего произошло за эти дни! Но Питер был всё тем же, улицы и дома ничуть не изменились, и сквер оставался прежним. И Демьян, её милый надёжный Демьян был всё таким же – милым и надёжным. Он улыбнулся и поднялся ей навстречу. И сразу же – как будто какая-то тень накрыла его лицо, оно мгновенно осунулось, помертвело, выцвело до мраморной белизны. Демьян вскинул руки к голове, но не донёс, подломился в коленях и начал плавно валиться вперёд. Катю захолонуло ужасом. Она застыла на месте и, оцепенев, смотрела, как Демьян, её милый надёжный Демьян, её великий лекарь, её поздняя любовь и отец её будущего ребёнка – мягко, в два приёма – сначала на колени, а потом ничком, выбросив вперёд руки, – падает на асфальт. А ещё она увидела, как из разжавшихся пальцев его правой руки вылетела и, коротко простучав, подкатилась к её ногам маленькая – с детский кулак – чёрная блестящая фигурка крылатого человека. Человека, пытающегося взлететь...».