Ощущение рода
Летописец из Торопацы
Монгольская «зарубка»
От калитки разживинского дома чудесный вид на Торопацкое озеро, за которым ятнется гирлянда других озер. Сельцы, Коростинское, Крапивно, Страдуно, Крестцы…Внизу, на истоке Торопы, видна часовенка.
- Красиво у вас…
-А история у нас какая! - в подтверждение Разживин показывает мне две самодельные брошюрки - «Церкви, часовни и святые Андреапольского района» и «Жизнь заслуженного врача России Михаила Эрастовича Жеребцова».
- Не тот ли Жеребцов, что организовал земское училище?
- Того звали Владимиром. А это его родной брат. Он в Шешурине был у генерала Куропаткина семейным врачом. И вот еще чего, - Разживин протягивает мне еще одну брошюру под названием «Из истории Торопацкого сельсовета». - Когда, думаешь, Торопаца появилась? Согласно «Летописи огненных лет», существовала уже в 1092-м году. Мжжет, она даже старше Торопца. Название этого города просходит от реки. Торопа. Но следует учитывать, что город находился не просто на берегу этой реки, а в месте ее выхода из озера Соломено, которое средние века называлось Большое Торопацо. Значит, было и Малое Торопацо. По всем статьям это наше Торопацкое озеро…
Так получилось, что в душе Валерия Константиновича с детства уживаются две страсти - спортивная и краеведческая. А началось его детство в… Монголии. По окончании боев с японцами на Халхин-Голе отец Константин Александрович получил назначение в город Ундер-Хан командиром взвода в танковый батальон. Вскоре к нему приехали жена Лидия Александровна и старший сын Игорь. Вместе жили недолго. В начале мая 1941 года старшина Разживин отбыл в Читу, где спешно формировались новые дивизии. 25 мая появился на свет Валерий. Своего отца он никогда не видел.
- Родители мои из-под города Молога, затопленного при создании Рыбинского водохранилища, - рассказывает Валерий Константинович. - Мамина деревня стояла на одном берегу Волги, отцова - на другом. По словам родственников, у него могла быть совсем другая фамилия. Мой дед по линии матери Александр Сергеевич гнул самоварные трубы, а дед по линии отца Александр Андреевич бурлачил, ходил главным в «связке». Он разбогател, то есть разжился, поэтому и взял новую созвучную фамилию. Мама хотела стать летчицей, занималась в аэроклубе, прыгала с парашютом. Но в один из дней у ее подруги в мешке оказались вместо парашюта кирпичи. Она погибла. Мама бросила аэроклуб, выучилась на швею-мотористку.
Шла война. В Монголии мы с мамой и братом перебрались в город Чойбалсан. Там я заболел тифом. Начальником госпиталя, куда меня определили, был Александр Сенкевич, его сын станет знаменитым путешественником. Раненые меня любили, баловали. Один из них пошил мне под размер галифе, гимнастерку с погонами и в шутку нацепил на погоны генеральские звезды. Отправился я как-то на кухню, а коридору крик: «Главный идет!». Я спрятался за печку, но Сенкевич меня заметил. «Давай сюда!». Выхожу, он прикладывает руку к голове, как бы отдавая мне честь: «Извините, товарищ генерал, что потревожил». Вся кухня хохотала…
Письма от отца приходили нам и в 41-м, и в начале 42-го. Потом приходить перестали. В 43-м почтальон принес извещение: старшина К.А. Разживин пропал без вести. Детство не воспринимает смерть всерьез. Я долго верил, что отец вернется. Став взрослым, захотел узнать обстоятельства его гибели отца. Удалось получить из архива Министерства обороны наградной лист на отца. Из него следовало, что под Сталинградом, у хутора Логовской, в составе 321-й стрелковой дивизии (видимо, ей был придан танковый батальон), отец со своим взводом отразил атаку 200 немцев. За это он удостоился медали «За отвагу».
Если судить по ответу из архива, отец пропал без вести в январе 1943 года под Ржевом. Правда, его родной брат Василий, воевавший в 243-й Ярославской коммунистической дивизии, рассказывал, что случилось это не в 1943-м году, а в конце 1942 года, во время боев за деревню Полунино. «Посреди деревни он и сгорел вместе с танком у меня на глазах», - утверждал дядя. Я разыскал книгу «Сражение за Полунино», в ней есть эпизод, где идет речь о сгоревшем в центре деревни танке. Возможно, это был танк моего отца. Не дает мне покоя это Полунино. Ведь бумаги из архивов не ответили на вопрос: «Где похоронен отец?»