Ощущение рода
Не называй меня так, - просил я.
-Ладно.
На следующий день звонит:
- Как у Вас дела, Валерий Яковлевич?
Лишь в начале 2000-х, когда платовская власть прогнала меня с «волчьим паспортом» с должности редактора «Тверской жизни», и я на шесть лет, остающихся до пенсии, превратился в нищего безработного, Рябенький смог «перестроиться».
Видел я его в разных ситуациях. Иногда Константин «ломался» (никто из нашего творческого брата от этого не застрахован), исчезал надолго из поля зрения друзей, даже стихов не присылал, но потом восставал словно Феникс из пепла. Истерзанный, с обострившимися морщинами на лице и виноватой улыбкой, придя в редакцию, клал на стол новые стихи:
- Посмотри, старик.
Внешне он был красив, женщины его любили и многое ему прощали. Но до поры до времени. Первый раз он женился еще до службы в армии. А всего в его жизни было три официальных и неудачных брака. Кто виноват, что они не сложились, судить ни к чему. Дело прошлое, личное. Скажу лишь, что от этих браков у Константина Валентиновича остались трое давно уже взрослых детей - дочь Юлия (она живет с матерью в Твери и предоставила мне фотографии отца для иллюстрации очерка), сын Иван и дочь Виктория. Они наградили поэта шестью внуками и внучками, которых Константин очень любил.
За все свои ошибки, заблуждения, прегрешения, падения К. Рябенький судил себя непредвзято и строго:
Жизнь неправедную вел.
Сам стонал от бед.
Гол остался, как сокол,
Хвор, разбит и сед...
И бывалые врачи,
Осмотрев меня,
Хмурят брови, как сычи,
Среди бела дня.
«Аз воздам…» - звучит в ночи.
Господи, прости!
Если знали бы врачи
Все мои пути!
Несколько инфарктов. Проблемы со зрением. Инвалидность. Безденежье. Однажды жулики лишили его квартиры в Твери. Угостили дурманным напитком, а когда очнулся в каком-то доме на окраине города, квартира была уже оформлена на другого человека. Несколько лет длилась тяжба. Однажды он позвонил:
- Можешь меня поздравить. Квартиру вернул через суд.
Душа нараспашку
По-прежнему выходят его книги. Пик пришелся на 2000-е годы: «Черемуховые облака»» (2002), «Вечерний свет» (2003), «Соловьиный омут» и «Зарубки памяти» (2005)…
Передо мной лежат две из них - «Глоток журавлиного неба» (изд-во «Ванчакова Линия». 2008), и «Откровенный разговор» (изд-во «Альфа-Пресс». 2009). Это знаковые книги, ибо талант и нравственная позиция Рябенького проявились в них с особой силой. Выход этих книг явился незаурядным событием в тверской культурной жизни, но, увы, почти незамеченным общественностью. В наши дни, когда юбилей Познера на «общечеловеческом» ТВ отмечают шире и громче юбилея Николая Васильевича Гоголя, к этому не привыкать. Посему-то заключительная статья «Светло и просто» к «Глотку журавлиного неба» (она станет затем вступительной к сборнику «Откровенный разговор»), написанная доктором филологических наук, профессором ТвГу В. А. Редькиным, представляется мне принципиально важной. Редькин отнес К.В. Рябенького к поэтам общероссийского значения, поставив его в один ряд В. Соколовым, Ю. Кузнецовым, Н. Рубцовым, Н. Тряпкиным, С. Викуловым, Ст. Куняевым, О. Фокиной, А. Прасоловым, Б. Примеровым, А. Передреевым. Представляю, как взвились от оценки профессора пройдошистые тверские графоманы, относившие Рябенького и его коллег-почвенников к маргиналам.
Книга «Глоток журавлиного неба» по объему невелика. Состоит в основном из любовной лирики, но какой! Зерна добра, тепла, света, нежности щедро разбросаны по ее страницам. Однако и патриотический мотив выражен отчетливо. «Я без Родины не значу ровным счетом ничего» - эти строчки из стихотворения «Россия», которым открывается книга, передают позицию поэта, его внутреннее состояние. Родина для него - не просто угол, где он родился, и не одни лишь восхитительные красоты русской природы, о чем он пишет до надрыва в душе, до острой боли сердечной - «Отчий край - и душа нараспашку», «Отчий край меня травами вылечит, исцелит родниковой водой» («Отчий край»), «Иконостас горящей осени дарует сердцу благодать.…» («Православная осень»). Родина для К. Рябенького еще и глубокое личное сопереживание тому, что с нею происходит - «Все, что Русь ненавидит, ненавижу и я» («Если Родине больно»), «Что происходит в любимой стране? Прихоть справляем чужую!» («Рушится все»), а также свойственное любому совестливому человеку чувство непреходящей вины и ответственности за ее судьбу. «Русь моя тихая, светлая, как я во всем виноват», - признается он и делает предположение: «Может, поэтому пишутся с кровью даже веселые, в общем, стихи».
Константин Рябенький предстает перед читателем поэтом несуетным, вдумчивым, умеющим зорко подметить, казалось бы, незначительную деталь и придать ей неожиданный образ. У него у тельняшки «белая полоска - как березка, синяя полоска - как волна». Электричка «мычит по коровьи» так, что «повеяло вдруг молоком». Белые гуси - «как облака», а душа «звезды из небесного колодца хватает жадно голыми руками». В то же время К. Рябенький способен подняться до глубокого философского обобщения. Он понимает: нация есть общность святынь, и сегодняшнее разрушение национальных устоев губительно для России. «Мы оказались все в Иванах, уже не помнящих родства», - с горечью размышляет автор.
Трогают стихи К. Рябенького, связанные с его детством. Картины далеких дней оставили сильные зарубки в душе родившегося в 1945-м Константина и, по прошествии времени обернулись стихотворениями «В день Победы», «Баллада о пахте», «Баллада о маршале», «Послевоенная Луна» и другими. Трогательно изображает Рябенький старого генерала, берущего в руки мандолину, чтобы спеть о пережитом. Старушку, разговаривающую многие годы с пропавшим без вести сыном, как с живым. И как же пронзительно перекликается с этими образами стихотворение «Юный инвалид», посвященное герою новой войны, чеченской. Он вынужден просить милостыню в очерствевшем душой обществе, где правят бал нажива и эгоистический расчет.
При всей трагичности звучащих в «Глотке журавлиного неба» мотивов, книга эта не сгусток уныния, а насыщенная многообразием бытия симфония русской жизни, пронизанная верой в будущее.