Ощущение рода
Березовый вальс
«Вначале нравилась акварель…»
Летом художник Арбузов предпочитал жить в деревне Слободка Калининского района, где у него свой дом. Сотовая связь со Слободкой неважная, потому наши разговоры с Юрием Николаевичем происходили обычно в Твери, куда мы, он из Слободки, а я из Андреаполя, возвращались обычно к зимним холодам. Вот и зимой 2010 года, по установившейся в наших отношениях неписаной традиции, в своей квартире на улице Чайковского Арбузов показывал мне работы, написанные им за лето в Слободке, а его супруга Тамара Алексеевна в это время хлопотала на кухне, позволяя давая нам вдоволь наговориться.
- Готовлюсь к выставке, - пояснил Юрий Николаевич. - А что? Пора подводить итоги. Восьмой десяток уже… Кстати, я обещал тебе кое-что, - Он положил на стол фотографии.
Коля Арбузов в детстве…Курсант пожарного училища Арбузов с приехавшей его навестить мамой…Арбузов на художественной выставке, на стрельбище с пистолетом в руке… Последнюю фотографию я где-то видел раньше. Кажется, она проходила в областной молодежной газете, которую я редактировал в 70-е. Тогда мы впервые и встретились с Арбузовым. Приближалось время проведения многодневной велогонки на приз «Смены», ее бессменный организатор Борис Михайлович Спасский уже работал спортивным обозревателем в «Калининской правде», и я отправился к нему за советом. В своем кабинете Борис оказался не один, а с мужчиной лет сорока.
- Это Юра Арбузов, - представил мне Спасский незнакомого мужчину. - В муху за полсотни метров угодит.
Насчет «мухи» Борис Спасский, конечно, преувеличил, но не сильно. Капитан пожарной службы Арбузов был мастером спорта СССР по стрельбе из пистолета, чемпионом области, победителем соревнований союзного уровня по линии Министерства внутренних дел. Чуть позже для меня неожиданно открылось и другое его пристрастие. Придя в редакцию «Смены», Юрий Николаевич пригласил меня на открытие областной выставки художников.
- Увидишь там и мои труды, - сказал он.
Во время визита Арбузов подарил мне свою написанную маслом картину. На ней была изображена зеленая лужайка. В центре ее стоял стожок сена, рядом со стожком паслась лошадь. Незатейливый, но близкий моей деревенской душе сюжет. Эта картина и сейчас висит на видном месте в моей квартире. Правда, на открытие выставки я тогда пойти не смог из-за комсомольского совещания, на котором обязан был присутствовать.
Мы продолжали встречаться. Постепенно я познавал его характер, внутренний мир, придя в какой-то момент к выводу, что успехи Арбузова сразу на двух поприщах - спортивном и художественном, во многом были предопределены трудностями его детства. Отец художника, Николай Игнатьевич, возвратился с войны израненным, с исковерканной психикой. Работал на овощной базе в Калинине. Нравом был строптив. Мать Анастасия Максимовна была дворником. Обслуживала свой участок и соседний, но денег все равно не хватало. Для пополнения семейного бюджета, начиная с конца августа до ноября, она ходила на Васильевский мох за клюквой для продажи.
Семейная жизнь родителей в какой-то момент окончательно разладилась. Николай Игнатьевич уехал к себе в рамешковскую деревню, где вскоре скончался. Оставшийся с мамой в тесной коммуналке, Юрий был полностью предоставлен улице, однако вольница не увела его, как некоторых ровесников, на неверную дорожку. Тяга к рисованию, по его словам, помогла ему «не сбиться пути». Занимался он этим постоянно - в школе, дома, на улице. Рисовал карандашом портреты одноклассников, затем пристрастился к акварели. Мать не скупилась, покупала краски, карандаши. По-настоящему желание овладеть ремеслом художника пришло к нему в 12 лет, когда он поступил сразу в третий класс детской художественной школы.
- Учили меня замечательные тверские художники. Акварель «вел» директор школы Иван Тимофеевич Синяков, скульптуру - Анатолий Михайлович Сперанский, - рассказывал Юрий Николаевич. - Их уроки, также как и уроки преподававшего графику художника Святогорова, я запомнил на всю жизнь. Сперанский, когда мы встретились спустя много лет, сказал: «Дорогой Юра, если бы ты пришел сразу ко мне, из тебя получился бы хороший скульптор».
Но не лежала у меня душа к глине, не лежала. Вначале мне больше нравилась акварель…