Ощущение рода
Офицерская честь
«В Удомле бывший наш собкор Г. Асинкритов стал гл. редактором газеты «Голос патриота». Асинкритов - капитан второго ранга в отставке, служил на атомной подводной лодке. Вспомнилось, как мотались мы с Петровичем, собирая голоса, в мою предвыборную кампанию…», - такую запись я обнаружил в своих дневниках.
Округ, в котором я, будучи редактором «Тверской жизни», баллотировался кандидатом в областную думу, соседствовал с моими родными местами, и в один из дней наша «команда» завернула на ночлег в Андреаполь. Мама моя, Анна Дмитриевна, быстро собрала нехитрый стол. После ужина Геннадий Петрович, входивший в состав «команды», взялся с нею беседовать. Через двадцать три года после того вечера в моей тверской квартире раздался телефонный звонок:
- Валерий Яковлевич, у меня для вас сюрприз! Обнаружил запись беседы с Анной Дмитриевной! - прокричал в трубку Асинкритов.
Приехав из Удомли в Тверь на заседание военно-исторического центра (заодно и внуков навестил) Геннадий Петрович вручил мне кассету с обозначенной на ней датой «26.10.97.». Я вставил ее в диктофон, зашуршала, слегка потрескивая, старая пленка, и я услышал до боли знакомый, родной голос. Мама рассказывала Геннадию Петровичу обо мне. О том, каким был я в детстве и каким вернулся после срочной службы в армии. Как начинал работать. Хвалила меня за то, что не забываю ее. Слезы невольно навернулись на моих глазах. Мамы нет уже одиннадцать лет, а голос ее вернулся.
Ах, Геннадий Петрович, какой бесценный подарок Вы мне сделали! Знали, что родина и мать для русского человека - это святое. С детства усваивается им эта непреложная истина. В соответствии с нею живет и сам Геннадий Петрович, совершая поступки, которые обывателю, привыкшему думать только о себе, могут показаться крайне неосмотрительными и даже вызывающими.
Ну, к примеру, изо всех либеральных щелей несется ныне: «Сталин - преступник», «кровавая гэбня», «заградотряды», а Геннадий Петрович Асинкритов, не вняв истошному ору, издал брошюру «Время Сталина», в которой представил совсем иное мнение о создателе и вожде «красной монархии».
- Я жил в то время и знаю, что народ думал о Сталине. Это была сложная, противоречивая личность, но нельзя отрицать того, что это было время великих целей, грандиозных дел, высочайшего энтузиазма нашего народа, а Сталин показал себя как выдающийся государственник. Уверен, придет время, когда утихнет либеральный глум, и Иосифу Виссарионовичу воздастся должное за сохранение и укрепление нашего государства. И, прежде всего, за нашу победу в Великий Отечественной войне, - считает Асинкритов.
Есть у Геннадия Петровича свой принципиальный взгляд и на многое другое. Скажем, если подвиги наших земляков на фронтах Великой Отечественной войны постоянно освещаются в СМИ и в краеведческой литературе, то самоотверженная работа тружеников тыла, ставшего фактически еще одним фронтом, отошла в последние годы на задний план. Чтобы восполнить этот несправедливый пробел, в соавторстве с кандидатом исторических наук, моим земляком Василием Степановичем Папиным, Асинкритов издал брошюру «Калининский трудовой фронт в годы Великой Отечественной войны».
Когда же на политических трибунах и в СМИ поднялась очередная шумная волна вокруг Катынской трагедии, Геннадий Петрович издал третью брошюру - «Шляхта и мы», в которой поставил под сомнение версию нашей вины. Поводов для этого более чем достаточно. Допустим, если это поляков расстреляло НКВД (здесь наши либералы, боящиеся даже призрака НКВД, солидарны с Геббельсом), как тогда рассматривать свидетельство Вацлава Пыха? Этот польский офицер оказался в группе подлежащих расстрелу в Катыни, но, по счастливой случайности, выжил. Тяжело раненый, он выбрался из коллективной могилы после ухода немецких солдат, осуществлявших массовую казнь поляков. Письмо Вацлава Пыха о совершенном фашистами злодеяния поступило в ЦК ПОРП в Варшаве и в посольство СССР 8 февраля 1953 года.
- Чего нам бояться высказывать свое мнение? Мы на своей земле живем, на русской! И потом, у нас, как говорится, демократия! - горячился Асинкритов, рассказывая мне о том, как скрупулезно занимался он темой Катыни.
Именно ощущение тесной связи с родной землей, ответственность за происходящее на ней, подвигли Геннадия Петровича еще в начале смутных 90-х годов к созданию Общественного института экологической безопасности Верхневолжья. Его сотрудниками стали хорошо известные в области ученые и специалисты. Скептики тогда посчитали, что это - одна из тех скоропалительных идей, которые в ту полную надежд и ожиданий пору сколь быстро возгорались, столь и быстро гасли, но общественные экологи опровергли скептиков, на деле доказав свою состоятельность. Среди заметных их полезных дел экспертизы КАЭС, высокоскоростной магистрали Санкт-Петербург - Москва и грузового аэропорта в Мигалове.
Но особая боль Геннадий Петровича - деревня. Какое отношение имеет к ней бывший моряк-подводник? Самое что ни на есть прямое. Он - из старинного крестьянского рода. Его прадед по отцу крепостной крестьянин помещика Кудрявцева Старицкого уезда был в знаменательном для русского государства 1861-м году единственным грамотным среди старост деревень Киселевской волости. Написанное им коллективное прошение в защиту старшины волости от самоуправства помещиков за подписью единственного «грамотея» - «Сикретъ Ивановъ» - хранится ныне в Тверском Государственном архиве.
«Так или иначе, в процессе «социализации земли» мой дед Асинкритов Андрей Асинкритович, 1856 года рождения, домохозяин из деревни Ново-Теплово Киселевской волости, на семью из десяти человек, при двух работниках и одном подростке, получил 30 десятин земли. Вообще говоря, это был чисто формальный акт, поскольку землю ту он приобрел еще раньше. Точно такой же процедуре подвергся и дед по матери Прусаков Иван Ерофеевич, с семьей из восьми человек. Наступила редкая для нашего Отечества мирная передышка. И на этот раз, как всегда, русский крестьянин во всю силу использовал ее для созидания. Строились новые дома, распахивались новые земли, создавались новые семьи», - пишет Г.П. Асинкритов в своем очерке «Земля и люди».
- Родился я в деревне Ново-Теплово. Мой отец Петр Андреевич, как и его братья, - вспоминает Геннадий Петрович, - отличался тягой к знаниям. Будучи подростком, обучился портняжному делу, а затем умудрился получить еще и специальность бухгалтера. Учиться дальше не было возможности. Нужно было помогать братьям, которые учились в ВУЗах. Осталось в памяти, как из командировок по лесопунктам он привозил мне брошюрки из серии «Книга за книгой». Читала мне эти их в основном мама Антонина Ивановна - женщина строгая, волевая, терпеливая и необычайно трудолюбивая. До переезда в село Боронкино - к новому месту работы мужа - она была членом сельхозартели «Пролетарий». Я никогда не видел свою маму праздной, беззаботно сидящей «на завалинке». Даже в старости она пребывала в физических трудах. А что ей пришлось испытать в годы войны и после - страшно вспомнить…
Отец, ушедший на фронт в первые дни войны, в октябре 1941 года оказался в окружении. Несколько суток их подразделение укрывалось в промерзшем болоте (в 1941 году морозы наступили рано) где-то в бассейне Припяти. Для него этот эпизод кончился тем, что из-за переохлаждения он получил тяжелую болезнь позвоночника. Из госпиталя отца привезли домой, в Боронкино. Это произошло в конце ноября 1941 года - как раз накануне нашей эвакуации в Сибирь. Там же, в селе Сычево Варгашинского района Курганской области, он десять месяцев спустя и был похоронен… А по возвращении из эвакуации - новая беда: летом 1943 года от дифтерита умерла семилетняя сестренка Люся. Много было горестей, но мама моя все вынесла, не сломалась…
Спустя много лет Г.П. Асинкритов напишет стихотворение «Жены-мироносцы», посвященное тверским женщинам поколения его матери:
Верой не поступятся,
Власти - не советчицы.
И за всех заступницы,
И за все - ответчицы.
В горе не отчаются,
Бранью не обмолвятся.
Обо всех печалятся,
И за всех помолятся.
Из сельпа снабженные,
Не трясли обновами.
Меньше жили женами,
Больше были вдовами.
Что ж, про вас, спасительниц,
Переживших Сталина,
Песня не написана,
Книга не составлена?
- Будь у меня такая счастливая возможность, я бы в каждом нашем райцентре, рядом с обелисками во славу воинов-победителей, поставил бы памятники мужественным женщинам военного лихолетья с перечислением их фамилий, - взволнованно говорит Геннадий Петрович.