Проза
ВДРУГ ОБАМУ НЕ ВЫБЕРУТ
Сегодня я решил навестить Афанасьича. Это мой сосед по улице, живём почти что рядом, но в силу разных причин встречаемся мы с ним редко. То одно мешает, то другое, но время от времени встречи всё-таки происходят.
Живёт Афанасьич бобылём: ни вдовец, ни разведённый, просто так сложилась судьба – один и всё. Нет, он не то чтобы совсем одинок на этом свете, родственники у него есть: и братья, и сёстры, дяди и тёти. Но почему-то связей он с ними не поддерживает, разве что при разговоре иногда вспомнит о них. Ну что же, в жизни случается всякое, поэтому осуждать его за одиночество было бы грешно. Да и какой это грех – одиночество. Порой мы со всех сторон окружены близкими и родными, но чувствуем себя одинокими.
Афанасьич очень трудолюбив и донельзя деловой. Когда бы я ни пришёл к нему, он всё время при деле. Лежание на диване – это не его участь. Иногда, правда, он смотрит старенький свой телевизор, а потом обсуждает новости, увиденные и услышанные там. Читает газеты, в основном районную, а если какую-то другую, то верит написанному, как самому себе. В то, что статьи могут быть заказными или выгодными кому-то, не верит ни за что. Если написано, значит, правда.
Он очень любит свой обветшалый уже домик, обихаживает его, как только может: красит, обивает, подправляет. Особая страсть у него к металлу. Наверное, поэтому все четыре стены дома до половины он обил блестящей тонкой жестью. На мои сомнения, не станет ли от этого холоднее, отвечает уверенно: «Зато не сгниёт». И то правда, домику-то почти сто лет.
Рядом с домиком он разбил цветник, достаточно примитивный, с невзрачными жёлтыми цветами, которые и взошли-то не все, но ему кажется это красивым. Чтобы цветник случайно не вытоптали и не трогали цветы руками, он огородил его оригинальным заборчиком, используя при этом сетку-рабицу. Для полной оригинальности Афанасьич своё творение покрасил, непонятно на чём разведённой краской под серебро. Несмотря на солнечную и тёплую погоду, краска ни за что не хотела высыхать. Известно только мне и соседу, сколько раз я вспоминал чью-то мать, очередной раз измазав руки об этот заборчик. Подозреваю, что сделал он это специально, руководствуясь мыслью: «Не звали – не лезь».
Беседовать с Афанасьичем о чём-либо сложно. Он не курит, не пьёт, а если и выпивает, то в меру и редко. А, как известно, мужская беседа поддерживается той или иной дурной привычкой. Правда иногда, если наша беседа проходила на улице, мы могли поговорить о бабах. Просто поговорить: не зло, не ёрничая. Да и могло ли быть иначе в наши с небольшим шестьдесят лет. Любили мы теперь глазами, поэтому нет-нет да и обсуждали проходившую мимо молодуху. Вглядывались, а может, любили. Но не злословили. Чего не было, того не было.
Как бы трудно ни было разговорить Афанасьича, мне это иногда удавалось, если я начинал разговор о политике. Это был мой крючок, а его наживка. На этот раз тема подвернулась как раз кстати. Накануне прошли выборы в местные Советы депутатов. Избиралась местная власть, от которой в некоторой степени зависела наша дальнейшая жизнь. В это же время проходила кампания по избранию президента Соединённых штатов Америки. Из новостей, увиденных по телевизору было ясно, что дебаты там разгорелись не шуточные. У Барака Обамы были достаточно сильные противники, вопрос о том, быть ли ему на этот раз президентом, стоял очень остро.
Считая, что для нас главными были всё-таки местные выборы, я спросил у Афанасьича, за кого он голосовал.
- А чего за них голосовать, всё равно от них ничего не зависит. Да и вообще я на выборы не ходил. А вот переживаю, что будет, если Обаму не выберут? Вопрос сурьёзный, - изрёк он глубокомысленно.
Я закашлялся, поперхнувшись сигаретным дымом.
Александр Павлов