Проза
Объект в соседнем кресле.
Место, указанное в билете, он определил, едва войдя в автобус. Выходило, что ему сидеть рядом с прелестной, дремавшей сейчас, незнакомкой. Сердце ухнуло вниз, куда-то в зону желудка, потому что именно там сразу разлилась приятная теплота. Красивых женщин он любил, и опыт, как и аппетит по этой части у него имелся немалый. А сейчас место в его сердце, как и в постели, пустовало. Поэтому аппетит тут же дал о себе знать. И приятные планы помимо его воли стали выстраиваться в мозгу.
«Наверное, постарше, – привычно прикинул он, – но это даже лучше, – скорее дело сладится. Не случайно же она оказалась в соседнем кресле, подарок судьбы».
– Доброе утро, – бархатным голосом, который прорезался у него сам собой в особо напряженные минуты охоты за женскими сердцами, начал он. – Надеюсь, мы попутчики до конечной остановки?
– Доброе, – машинально отозвалась она, приоткрыв глаза.
«Какой приятный», – промелькнуло в ещё не проснувшемся мозгу. И ей захотелось тут же опять смежить веки и, уютно примостившись на его плече, продолжить прерванный сон.
«Господи, какая же глупость в сонную голову может прийти», – окончательно прогоняя сон, встрепенулась она, и инстинктивно отодвинулась к окну, освобождая несколько сантиметров для соседа.
Слово за слово – потекла беседа. Его теплый голос, грамотная речь, вежливая манера говорить и смолкать вовремя, давая и ей вставить реплику, очень располагали к собеседнику. «Повезло с попутчиком», – подумала она. Дело не последнее на шесть предстоящих в дороге часов. Под журчание умной речи душа оттаивала, она готова была ехать так даже в бесконечность.
Из разговоров поняла, что путь в её маленький городок он совершает впервые.
– И что вас привело заглянуть в наши края, и надолго ли? – не удержалась она от вопроса.
– Да поработать нужно немного.
«Поработать, – удивилась, – кем этот столичный интеллигент может поработать в их городе? Там и своим-то делать нечего, все в отхожих промыслах в столице, как и вся провинциальная Россия сегодня». И она стала внимательнее рассматривать соседа, стараясь делать это незаметно.
Что-то и раньше настораживало её в нем. И чем больше светлело за окном – осеннее утро сонно, но настойчиво вплывало в салон – тем больше виделось ей странностей в попутчике. Тонкие пальцы, явно не державшие ничего тяжелее ручки, показались не очень чистыми. В красивом лице было что-то неуловимо его портящее, не то налет многих бессонных ночей, не то маяты какой-то: душевной или физической. Надлом, едва уловимый, чудился ей в человеке.
В глаза бросилась сумка, которую он держал на коленях. С виду обычная средних размеров мужская сумка, но она явно знавала лучшие времена. И была откровенно грязна, в складках и швах даже следы земли или песка виднелись. Вдруг глаз выделил из общей картинки брюки. Черные в тонкую белую полоску, явно не из сегодняшнего дня и даже года, такие на нем неуместные. К тому же их будто вываляли где-то: по правому боку, обращенному как раз к ней, их покрывали блеклые белесые пятна.
Она инстинктивно отодвинулась, вжалась в автобусную стенку. Ей стало казаться, что и попахивает от него чем-то подвальным, нечистым. Разговор как-то сник, собеседник закрыл глаза. То ли спал, то ли притворялся?
Она стала рассматривать спящего в открытую, не стесняясь. «А что у него с прической? Будто стригли овечьими ножницами, выхватывая клоки волос, как придется. А в сумке-то что везет, вон как к коленкам прижимает?»
И вдруг вспомнила про колонию, располагавшуюся за городом уже долгие годы, где отбывали свои сроки наркоманы-преступники. «Вот он куда. Конечно, им и везет товарец. Поработать ему надо! Ну и послал Бог соседа, хоть бы вышел кто, пересела бы на свободное место, ехать-то ещё так далеко».
В Торжке вышла сразу группа пассажиров. И только она примерилась, как бы удобнее обогнуть соседа, не прикасаясь к нему, он открыл глаза. Будто и не спал, и, схватив свою сумку и робко пробормотав: «Я к окошку», – ринулся к освободившемуся креслу вглубь салона.
Пересев от красавицы, покорившей с первого взгляда, он вздохнул с облегчением. «Ну надо же так влипнуть, – сверлило мозг, – такая женщина! Да такую век бы на руках носить – и эдакая незадача. Вот дурак-то, сколько раз себе говорил: пить надо меньше. И ведь ничего уже не поправишь. Что я могу ей сказать?»
И действительно, не мог же он рассказать о минувшей бурной ночи, проведенной с приятелем и женой друга. Нет, не в том смысле, что с женой друга. Ничего и не было-то… Вообще ничего, перепили только. Сколько раз обещал себе, что со взбалмошным Женькой вообще ни в какие истории больше не ввязывается. Тот всегда сухим из воды вылезет, а другим за него достается.
«Может, все-таки попробовать объяснить ей все? Но кто такому поверит?». И он стал припоминать события минувшего кутежа. Вспоминалось смутно.
Вот они, не позвонив предварительно, отправились с Женькой, бывшим уже слегка навеселе, к Николаю, их женатому другу. Застали только его жену. Уйти бы сразу. Но по настойчивому Женькиному предложению распить на скорую руку бутылочку коньяка, угомонили кроме неё привезенный Женькой же из-за границы какой-то ликер, который, по Женькиным словам, «англики пьют, только разводя лимонадом, а русскому человеку всяк напиток разводить западло». Ликер, однако, подействовал. Видать, крепок был, да и бутылка полуторалитровая. Сначала они играли в покер «на раздевание». Потом Женька вдруг взялся поправлять ему прическу с помощью электробритвы, убеждая, что «мастер дело знает». Возможно ли убедить попутчицу, что оставшись в одних трусах, он заснул, сам не помнит как?
А когда среди ночи в дверь стал ломиться вернувшийся (да-да!!! из командировки, как в банальных анекдотах) Николай, Женьки уже и след простыл. А его, в трусах, выставили на балкон, выбросив туда же одежду.
Как он с балкона третьего этажа спускался, кучкой кинув вниз одежду, лучше не рассказывать. А когда спустился, то обнаружил, что низ костюма, то есть брюки, как и сумка, отсутствуют.
До отправления автобуса оставались считанные минуты. Командировку отложить было нельзя, он нужен был срочно: ребята заканчивали очередной объект, и без его разрешающего заключения дело бы сорвалось. Старую сумку прихватил в Колином гараже, хорошо, что код замка знал. Бывшие когда-то своими брюки в том же гараже снял с чучела, которое они на днях, с окончанием сезона, привезли с дачного участка. Бумажник, к счастью, обнаружился в кармане куртки.
Поди, расскажи об этом. Судьба так жестоко над ним подшутила. Пообещала, послав билет в соседнее кресло к женщине, которая могла, он это чувствовал, повернуть всею его непутевую жизнь в другое русло. И тут же отняла надежду если не на тихое семейное счастье, то на сумасшедший роман. За кого она его приняла? За пропащую пьянь? Бомжа? А он ведь уважаемый специалист своего дела.
Остатки хмеля выходили быстро. И, не видя выхода, все сильнее стыдясь своего вида, он вжимался в кресло, почти физически уменьшаясь в размерах.
Маргарита ПЕТРОВА,
Андреаполь