Хранить вечно
– Некогда мне. Дел по горло... – гордо подняв голову и надменно поджав губы, ответил Бэни; Кефа только сейчас заметил, что слуга очень высок – по крайней мере на полголовы выше его самого. – Короче, ступай прямо, – Бэни указал рукой, – в конце коридора свернёшь налево и потом опять всё время прямо, а там уже...
Кефа двумя пальцами несильно ткнул его в солнечное сплетение.
– Не хами, раб, – ласково сказал он согнувшемуся пополам слуге и, приподняв его за шкирку, заглянул в побагровевшее лицо с выпученными глазами и беззвучно раззявленным, слюнявым ртом. – Не надо хамить, раб. Сказали – сделай. А хамить, раб, – не надо... Понял меня?
Слуга мелко закивал.
– Ну и хорошо... – Кефа, ещё раз с удовольствием тряхнув Бэни за шкирку, наконец отпустил его и отступил на шаг. – Ну, показывай, куда тут у вас надо идти? Прямо?..
– Уби-и-или!! Господи, они убили его!!.. Уби-и-или!!..
Кефа, Андреас и Эльазар, не сговариваясь, вскочили на ноги и бросились на крик.
Перед домом, прямо в пыли, стояла на коленях простоволосая растрёпанная Марта и, обхватив голову руками, страшно кричала:
– Уби-и-или!!..
Из глубины сада уже бежали Натан с Пилипом. Из-за дома выскочила перепуганная Мирьям.
– Что?!.. Что случилось?!
– Марта! Что?!..
– Кого убили?! Марта!..
– Уби-и-или!! – продолжала завывать Марта. – Стефаноса убили!!.. Родненького моего!!..
Кефа упал перед женщиной на колени и схватил её за плечи.
– Что?!! Повтори!! Кого убили?! Стефаноса?! Нашего Стефаноса?!
– Да... – закивала женщина; слёзы ручьями текли по её искажённому лицу. – Там... – она повела рукой. – Убили... Стефаноса.
Она судорожно всхлипнула и вдруг обмякла и, уронив голову на грудь, стала заваливаться вбок. Кефа подхватил её и беспомощно оглянулся.
– Эльазар! Пилип! Помогите! Давайте её в дом!..
Стукнула калитка.
– Дод Кефа!.. Дод Кефа!..
К ним подбежал запыхавшийся Йохи. Юноша был до синевы бледен, тонкие губы его дрожали.
– Дод Кефа!.. Там... Стефаноса убили!
– Кто?!.. – Кефа передал Марту на руки её брату и, поднявшись, шагнул к Йохи. – Ты видел?!
Тот закивал.
– Да!.. Видел!.. Да!
– Ну!..
– Это... эти... стража! Храмовая стража! И эти... другие! Он спорил с ними! Дод Кефа, он спорил с ними! А они... А они убили его!..
– Подожди!.. – Кефа обнял Йохи за плечи, того ощутимо трясло. – Подожди!.. Натан, принеси воды! Идём! – он увлёк юношу за собой, в сад. – Идём, присядешь... Не спеши. Сейчас мы присядем, и ты расскажешь всё подробно, с самого начала. Хорошо?
– Да...
Прибежал Натан. Кефа взял у него кувшин и передал Йохи.
– Пей!.. Осторожно, крепко держи...
Йохи схватил сосуд и стал жадно пить, гулко глотая и проливая воду себе на грудь.
– Напился?.. – Кефа принял у юноши кувшин, плеснул себе на руку и обтёр Йохи потное горячее лицо и шею. – Теперь садись. Вот сюда... Садись и рассказывай. Всё рассказывай. Подробно.
– Мы... Мы в Храме были... – начал юноша, утираясь рукавом. – Ну... я и Аврахам с Хлебной улицы, и Миха́... и... ещё там... ребята... – он судорожно вздохнул. – А Стефанос-то, он, как обычно, за столом своим стоял. Там. В Царской Базилике. Деньги менял... А мы-то, значит, недалеко были. В Портике Шломо... Ну... вот... А потом у Стефаноса с каким-то дядькой разговор нехороший получился... Они... это... кричать стали друг на друга...
– Подожди, – прервал юношу Кефа, – с каким дядькой? Ты знаешь его? Раньше видел?
Йохи замотал головой.
– Нет. Не знаю... Волосатый такой. И... это... глаза навыкате.
– Ну, ладно. Давай дальше. Кричали они друг на друга. И что?
– Ну... кричали... А потом дядька-то этот, волосатый, он стал стражников звать. А когда они пришли, он сказал, что Стефанос – богохульник и что он не чтит пророков и ругает Храм. А какой же он богохульник-то, дод Кефа?! Он же завсегда первым на молитву встаёт! И Закон соблюдает!..
– Подожди! – сказал Кефа. – Дальше что было?
– Ну... – Йохи опять судорожно вздохнул. – Взяли они Стефаноса-то. Стражники. Взяли и повели. А эти... другие... сразу-то стол опрокинули и деньги стали хватать...
– Подожди, – опять остановил юношу Кефа. – Эти, это кто?
– Ну... Другие. Люди, в общем... Толпа. Повалили всё... Наши-то, Ти́мон и... эти... менялы, сами хотели всё собрать, да куда там. Толчея такая!..
– Понятно, – кивнул Кефа. – Ну, а со Стефаносом что? Ты видел, куда его повели?
– Видел, – кивнул Йохи. – Туда... Ну... вокруг Женского двора и... в эту... в Палату Камней. Я-то, конечно, следом пошёл. Я пошёл, и ещё Аврахам. Но нас туда не пустили, так я тогда под дверью встал и... это... слушал... Ну... слышно-то плохо было... поначалу-то. А потом они кричать стали...
– Кто?
– Ну... все... В Палате Камней... Они на Стефаноса кричали, а он на них...
– Что кричали? Ты слышал?
– Ну... эти... коэны-то, они кричали, что Стефанос-то Мошэ не чтит, Храм не чтит. Что он – богохульник. И ещё про Храм что-то...
– А Стефанос?
– А Стефанос-то, он кричал, что сами они богохульники, что Бог не в том храме живёт, что руками построен, а в том, что духом святым построен...
– О Господи!.. – прошептал за спиной у Кефы Андреас. – Воля твоя!..
– А потом, – продолжал юноша, беспокойно шаря глазами по их лицам, – я смотрю – выводят его, Стефаноса-то. А руки-то у него за спиной связаны. И это... и повели его. Прямо на выход из Храма и повели. Через Врата Милосердия... А сзади-то... этот... носатый бежал... как его... Мордехай. Бежал и кричал, что, вот, поймали богохульника, что он... это... Закон не чтит, пророков не чтит, Храм Божий поносит... Ну... Люди его тут же бить стали, Стефаноса-то. Лицо ему в кровь разбили. И это... здесь, сзади, на затылке... Ну, тут-то меня оттеснили совсем. Я и не видел-то дальше ничего толком. Видел только, в воротах давка была... Крик... Не Стефанос кричал, не. Эти... Толпа... Ну... Потом как-то стихло всё. Я когда за ворота выбрался-то, смотрю – нет уже никого. Ни Стефаноса, ни... этих. Симлу только его, смотрю, Стефаноса-то, двое калек делят. А потом смотрю... – юношу опять затрясло. – Смотрю... лежит он... Внизу... Под лестницей... Вот так... Руки раскинул и... и... неживой совсем... – глаза Йохи набухли слезами, он всхлипнул и закрыл ладонями лицо.
Кефа тяжело поднялся.
– Значит, игры вам?! – зло и непонятно сказал он вполголоса. – Эмоций, значит, поменьше?!.. Ладно, будут вам игры!
Он повернулся и, сильно ссутулившись, обхватив левое плечо правой рукой, двинулся к воротам.
– Кефа! Эй! – окликнул его Андреас. – Ты куда? Стефаноса же надо забрать... Хоронить же надо.
– Да, – не оборачиваясь, кивнул Кефа. – Да, займись... Заберите его.
– А ты?
– А я... – Кефа, не останавливаясь, зло сплюнул себе под ноги. – Я к вечеру буду... Мне, понимаешь, в одну игру доиграть надо...
Кефа собрал общину в старом доме Накдимона. Разумеется, пришли не все, даже просторный двор дома на улице Роз всех бы уже не вместил – количество членов общины давно перевалило за тысячу, и община всё продолжала расти. Люди всё приходили, правда, не так интенсивно как прошлым летом и осенью, но шли. Кефа уже многих не знал – многих принимали и расселяли Андреас, Шимон, Пилип, другие старожилы – апостолосы (некогда шутливое прозвище, придуманное Андреасом, прижилось и теперь являлось чуть ли не официальным званием первых учеников рабби-галилеянина). Все они, вся «старая гвардия», были сейчас здесь, все расположились рядом с Кефой: по обыкновению молчаливый Натан; задумчивый Андреас; надёжный Пилип, озабоченно хмурящий свои редкие рыжие брови; постоянно что-то жующий Леви; горячий Тома, уже успевший затеять очередной спор с вечно недовольным Шимоном; сидящие плечом к плечу и вроде как дремлющие «братья громовы»; ещё двое братьев – Коби и Тадай, о чём-то тихо беседующие между собой, и занявший место предателя Йехуды, крайне набожный Ма́ти, даже сейчас, судя по шевелящимся губам, читающий очередную молитву.
Солнце стояло высоко, время было полуденное, но жарко не было – поднявшийся с утра свежий северо-западный ветер не давал раскалиться земле, выгонял из-под деревьев скопившийся там зной, продувал переулки и замкнутые высокими заборами клетушки дворов. В воздухе, пронзительно посвистывая, чёрными молниями носились стрижи.
– Ну что, будем начинать? – оглянувшись на Кефу, спросил Андреас.
– Да, пожалуй.
Кефа ещё раз оглядел собравшихся. Да, многих он уже не знал. Многие лица были вроде бы знакомыми, но вспомнить их по имени Кефа бы уже, пожалуй, не смог. Он обратил внимание, что среди присутствующих достаточно много молодых. Это его порадовало – значит, у общины есть будущее, значит, учением Йешу интересуется не только одно заскорузлое старичьё.
Кефа повернулся к Пилипу.
– Как там Йохи?
Тот кивнул.
– Слава Богу. Вроде всё хорошо. Он сегодня уже вставал. Там за ним Мирьям-старшая присматривает.
После всего пережитого с Йохи случилась горячка, и Кефа изрядно беспокоился за впечатлительного юношу.
Кефа встал и поднял руку.
– Друзья мои!.. Братья и сёстры!..
Все лица обратились к нему. Над собравшимися повисла тишина, лишь подчёркиваемая лёгким шелестом деревьев и пронзительными посвистами рассекающих небо стрижей.
– Друзья!.. Вы все уже, конечно, знаете о том, что произошло. Вчера мы похоронили троих членов нашей общины. Праведного Стефаноса, о котором мы ещё долго будем скорбеть... И несчастного Хананью с его женой Шаппирой... Господь шлёт нам испытания, братья и сёстры! Господь проверяет нашу стойкость и нашу веру! И только прошедшие через эти испытания, только отвергнувшие, понимаешь, искушения дьявольские, достойны будут лицезреть грядущего Спасителя! Достойны будут рука об руку с ним вступить в Царство Божие!.. Друзья! Грядут тяжёлые времена. Враги учителя нашего, богоизбранного Йешу, погубившие его на кресте, ополчились теперь и на нас. Имя учителя нашего вызывает у них изжогу и скрежет зубовный. Они клевещут на сына Божьего! Они клевещут на нас... Наш брат Стефанос, чтивший всю жизнь Закон и праведностью своею служивший примером многим и многим, был обвинён в ереси и богохульстве! Лживые и алчные, извратившие, понимаешь, веру и сделавшие святой Храм своей кормушкой! Лживые и алчные, толкующие в свою пользу Закон, дарованный всем нам Господом нашим через пророка Мошэ! Это они, убившие в своё время учителя нашего! Это они, обменявшие жизнь сына Божьего на жизнь разбойника и убийцы! Теперь они сами стали убийцами! ОНИ убили нашего Стефаноса!!..
Ропот прокатился по рядам слушавших.
– Отомстим! – взметнулся из-за спин сидящих чей-то кулак. – Отомстим убийцам!
Кефа снова поднял руку.
– Нет, братья мои! Нет!.. Бездумный гнев и месть суть искушенья дьявольские! Подумайте, братья, не этого ли хотят наши враги?! Не этого ли хотят убившие Стефаноса?!.. Если мы ответим кровью на кровь, если мы уподобимся врагам нашим, велика ли нам цена? Отнимая жизнь, дарованную Богом, не идём ли мы против Бога?! Не уподобляемся ли мы худшим из худших, попирающим, понимаешь, Закон и учения пророков?!.. Братья и сёстры! Вспомните, что говорил нам учитель наш рабби Йешу! Он говорил и учил нас: не противься злому. И ударившему тебя в правую щёку подставь и левую. И желающему отнять у тебя симлу отдай и рубаху свою. И с принудившему тебя идти с ним миль пройди два миля. И это правильно, братья и сёстры! Ибо только Господь вправе судить поступки людские! Ибо только Господь всё содеянное нами будет судить на суде Своём властию Своей! А нам остаётся терпеть! Терпеть, братья, ибо только пред терпеливыми и кроткими откроются врата Царства Божьего! Ибо только на праведных, на не поддавшихся искушениям дьявольским, на не запятнавших, понимаешь, свои одежды прольётся благодать Господня!..