Динка и блинчики
От этих мыслей своих Динка поначалу даже немножко заробела и всё никак не осмеливалась подойти к бабе Нюре поздороваться. Но баба Нюра так ласково улыбнулась ей, так по-доброму протянула к ней свои большие руки, что вся Динкина робость сразу куда-то улетучилась и Динка смело подошла к бабушке и обняла её. Несмотря на свой командирский голос, Баба Нюра была мягкая и тёплая, и какая-то... уютная, что ли. И пахло от неё очень уютно – тем самым, немножко горьковатым, блинным дымком.
– Баба Нюра, – окончательно осмелев, спросила Динка, подняв к бабушке лицо, – а ты напечёшь мне своих блинчиков?
Баба Нюра даже прослезилась.
– Вон оно как! – поворачиваясь к Динкиным родителям, растроганно сказала она. – Ведь такая кроха была, а ведь всё помнит!.. Напеку, Диночка, напеку, внучечка, обязательно напеку! Вот завтра, прямо с утра, и напеку... – и, опять включив свой командирский голос, от которого тоненько запели буфетные рюмки, строго спросила у Динкиной мамы: – Оксанка, у тебя мука в доме-то есть?..
Проснувшись утром в понедельник, Динка сразу же почувствовала, что в квартире пахнет блинами. Она соскочила с кровати и побежала на кухню. И действительно, – баба Нюра, стоя у плиты, жарила блины. Правда, у мамы на кухне большой чугунной сковороды не оказалось, у неё была только маленькая тефлоновая, и блины от этого выходили маленькими и чуть бледноватыми, и сметана на столе была самая обыкновенная, магазинная, но блины у бабы Нюры всё равно получились очень вкусными. Динка слопала сразу семь штук и объелась так, что чуть доползла до дивана. Она думала, что наелась блинами надолго, но к вечеру ей блинов захотелось опять и она снова пошла к бабе Нюре.
– Конечно, напеку, внучечка, конечно! – вновь умилилась баба Нюра.
Так что во вторник на завтрак Динка опять лопала блины. По её просьбе баба Нюра пекла блины и в среду с утра, и в четверг. А вечером в четверг к Динке в комнату заглянула мама.
– Динка, ты чего хулиганишь? – почему-то шёпотом спросила мама, оглядываясь на дверь.
– Я? Хулиганю? – тоже шёпотом удивилась Динка.
– Ну да! – мама села рядом с ней на диван и стала тихонечко нашёптывать в ухо: – Ты ж бабу Нюру совсем загоняла. Ты думаешь, это так просто каждое утро блины печь? Это тебе не яичницу приготовить. Это ж тесто надо развести, разболтать, да каждый блинчик с двух сторон обжарить. А баба Нюра, она ведь уже старенькая. Это она с виду только грозная да шумливая. А так у неё и сердце часто прихватывает, и ноги болят – ей у плиты-то стоять тяжело. Так что, Динуль, ты прекращай бабу Нюру блинчиками тиранить. Она, конечно, вслух ничего не говорит, но я-то вижу – тяжело ей. Да и вообще, для нас, для женщин, мучного есть много вредно – от мучного толстеют. Ты ж не хочешь стать толстой, как бегемот?
– А что, разве бегемоты едят блины? – удивилась Динка.
– Нет, бегемоты блины не едят, – терпеливо сказала мама, – но те, кто ест много блинов, становятся похожими на бегемотов. Поняла?
Динка кивнула.
– Ну что, договорились мы с тобой? Не станешь больше бабу Нюру блинами напрягать?
– Не стану, – сказала Динка.
– Ну вот и хорошо! – обрадовалась мама. – Я знала, что ты у меня умница.
Она чмокнула Динку в нос и ушла. А через пять минут в комнату заглянула баба Нюра.
– Диночка, внучечка, тебе что завтра на завтрак приготовить? Опять блинчики?
Динка вздохнула.
– Нет, баба Нюра. Не надо блинчиков. Спасибо.
– А что так? Аль наелась блинчиками?
– Наелась, баба Нюра, – грустно сказала Динка.
– Ну и хорошо! – заулыбалась баба Нюра. – И хорошо!.. А чего тебе тогда? Чего хочешь? Кашки, может, какой сварить? Аль яишенки пожарить?
Динка думала, наверное, целую минуту.
– Вот что, баба Нюра, – наконец сказала она, – сделай ты мне завтра... оладушков.
Владимир Юринов, Андреаполь
Рисунок Ирины Старомужевой; Новосёлки, Жарковский район