Публицистика
Время жестоких чудес
Пятьдесят лет тому назад (вот уж точно юбилей, без натяжек) появились первые переводы на русский язык лучшего из романов Станислава Лема «Солярис». Сначала – сильно сокращённый в рижском журнале «Наука и техника» (№№4-8, пер. М. Афремович), чуть позже - неплохой, но опять же сокращённый в ленинградской «Звезде» (№№8-10, пер.Дм. Брускин). Полный перевод (Г. Гудимова и В. Перельман) мы имеем с 1976г. Эти переводчики вернули названию планеты Солярис женский род (как у Лема в оригинале) и слегка изменили имя героини в «Хэри» вместо «Хари» у Брускина.
Я решил немного написать о романе «Солярис» ещё по двум причинам. Он отнесён к так называемой «научной фантастике». Часть читателей это может отпугнуть – и зря: отличная проза, её можно читать, игнорируя космическую специфику (в ней иногда путается сам автор). Есть ещё одна сложность: фильм Андрея Тарковского, снятый (вторая серия) не столько, как говорится «по мотивам романа», сколько по самому роману. И книга, и фильм сделаны на грани гениальности, но восприятие этих двух произведений искусства затруднено их необычностью. Недавно вышла новая версия фильма. Я почти ничего о ней не знаю, но примечателен сам факт: образы романа продолжают волновать. Попробуем разобраться чем это вызвано. Автор переносит нас в умозрительное будущее. Человечество овладело секретом межзвёздных полётов и исследует Галактику. Была открыта и планета Солярис. Далее выяснилось, что она движется по орбите, противоречащей законам небесной механики, т.е. движением планеты кто-то управляет.
Началась эпоха интенсивных исследований планеты. Результат многолетних усилий учёных оказался таков: планета населена одним-единственным обитателем – образованием названным по земной аналогии «Океан». Но все попытки установить контакт с разумным Океаном были тщетны. Наука (в главе «Соляристы» Лем иронизирует над ней в духе Дж. Свифта), накопив массу фактов и систематизировав их, зашла в тупик. На огромной научной станции, парящей над Океаном, осталось трое исследователей.
Главному герою романа Крису Кельвину поручено разобраться в ситуации и принять решение о свёртывании работы, унесшей много человеческих жизней, сил и средств.
Крис Кельвин приступает к выполнению задания. Прибыв на станцию, он обнаруживает её в плачевном состоянии. Сарториус (хладнокровный интеллектуал) самоизолировался. Гибарян покончил жизнь самоубийством. Снаут находится на грани нервного срыва, но предупреждает Кельвина о возможном визите неких «гостей».
Проделайте мысленный эксперимент. Представьте, что вы – космонавт. Вы просыпаетесь на космической станции, находящейся в глубинах Вселенной. А в вашей каюте сидит и спокойно смотрит на вас ваша бывшая любовница, погибшая на Земле десять лет тому назад, причём в её гибели есть некоторая доля вашей вины… Согласитесь, даже вообразить такое страшновато.
Крис Кельвин, понимaя, что никакой реальной «Хэри» здесь быть не может, действует решительно и жестко: обманом усадив «Хэри» в ракету, он отправляет её туда, откуда она явилась – в космос. Несложно догадаться, что Хэри вернётся…
Крис понимает, что ситуация требует серьёзного анализа. Он наделён всеми необходимыми качествами: выдержкой, сообразительностью и т.п. Ему понадобилось не так уж много времени понять: не только люди ищут контакта с Океаном, но и он – с ними. В попытке понять людей Океан материализует их инкапсулированные воспоминания. Что это такое? Вот что. У каждого из нас бывало в жизни такое, что хочется забыть, ибо постоянно жить с данным воспоминанием невозможно – свихнёшься. Поэтому оно как бы «забывается», прячется вглубь – инкапсулируется.
У Криса была любовница – Хэри, девушка излишне впечатлительная, слишком нервная, чем «достала» Криса, и он решил её бросить, невзирая на её угрозы покончить с собой. Крис не придал её словам значения: кто не бросал, кого не бросали? Но Хэри действительно сделала себе смертельный укол. Хэри и в земном, и в космическом воплощении наделена слабой психикой и склонна к суициду. Она и на станции, осознав, кто (или что) она, сразу же ищет смерти.
Крис срывает с себя маску космического героя и мудро решает: будем жить. Да и почему им не жить? Пусть Хэри не «настоящая», но она добрая, ласковая, понимающая, любящая женщина. К ним – кажется – вернётся взаимная любовь.
Но Хэри решает иначе. Она даёт Крису снотворное. Когда он приходит в себя, то узнаёт, что Хэри больше нет. Она уговорила Сарториуса и Снаута убить себя, не желая быть обузой для Криса.
Хотя Лем не принял версию Тарковского: «Он населил мою Солярис своими родственниками!» - нельзя не отметить финал фильма: Земля в воспоминаниях Криса становится всё меньше, а Океан – больше. Наконец, он поглощает маленький остаток земли. Смысл очевиден.
«Книжный» Крис принимает такое же решение: продолжить исследования, остаться здесь самому. Бывают ситуации, отступив в которых, ты уже не можешь уважать себя. Крис намерен продолжить «время жестоких чудес», - так он сам определил суть произошедшего с ним на Солярис.
Законный вопрос: к чему нам сейчас эта околокосмическая выдумка полувековой давности?
Конечно, здесь и предупреждение: будущее может оказаться вариантом прошлого. Тут и чёткая мысль об ответственности личности за каждое решение в жизни и возможной расплате за ошибку. И ещё аспект. Человек – не только потребитель. Он ещё и творец. И своей судьбы, и судьбы своих детей, и судеб своих близких. «Научно-фантастический» Крис Кельвин в своей жизни рассеяно прошёл мимо великой любви, и она погибла навеки.
Роман Лема заставит внимательного читателя сопереживать, думать. Он расширяет круг знаний. В нашу убогую эпоху, когда знания сплошь и рядом подменяются сведениями, причём подчас самого бессмысленного свойства (например, подробности жизни «звёзд») такие романы как «Солярис» приобретают особую ценность. Как знать, если бы тем двум несчастным школьницам давали поменьше «гламура», а побольше «дискурса», они бы не бросились с крыши 16-этажного дома.
Фантастическим предположением закончим разговор о фантастическом романе.
М. Никоноров