Спиринков И.С. Как праздники отмечали
Как праздники отмечали
В деревне во время войны по традиции отмечали только церковные праздники. Никаких политиков и коммунистов в те годы в деревне не было, со старыми праздниками никто не боролся, новых никто не внедрял. Районному начальству от деревни нужен был только план сдачи продуктов, а Гречишниково, т.е. колхоз «Дружба» с планом справлялся. Ванина мама в бога верила, детей тоже приучала к богу. Не перекрестившись, нельзя было садиться за стол, вылезти из-за стола. Перед праздниками мама становилась на колени перед иконой сама, рядом становились на колени дети, мама шептала молитву, дети крестились и кланялись без молитвы. Особенно Ване запомнился один – Чистый Четверг. Проснулся он до восхода солнца, облаков не было. Показавшееся солнышко светило прямо в окно. Все стояли у окна и смотрели на солнце. В Чистый Четверг солнце играет, на восходящее можно смотреть, не ослепнешь. И вот солнце действительно заиграло; диск поминутно менял свою окраску: красный, синий, зеленый, голубой…
Ну а в Пасху утром пораньше Ваня шел к бабушке:
- Бабушка, Христос Воскрес!
- Воистину Воскрес! На тебе, Ванюшка, гостинец.
И давала Ване крашеное яичко, пирожок с мясом или черникой.
А на Масленицу в деревне молодежь устраивала к4ачели. На переводную балку в гумне подвешивали на вожжах широкую длинную доску. На нее усаживались девки и подростки. Двое самых сильных парней становились по концам досок, и, держась за вожжи, начинали разгон. Качели взлетели под самую крышу, начинался страшный визг, что только подбадривало парней. Однажды кто-то взял и Ваню на доску. Помнит он до сих пор тот страх, который охватывал его, когда качели взлетали под крышу.
Особенно нравились Ване святки. Целую неделю ряженые в вывернутых шубах, с рогами и хвостами, в разукрашенных масках ходили от избе к избе, плясали, пели, выпрашивали гостинцы, и все им что-то подавали. Ваня любил бегать вместе с колядующими по избам. Однажды, уже после войны, ряженые решили зайти к Степану Егорову. Этот мужик, придя с фронта, почему-то не ужился со своей женой Анисьей. А жили они около Лугов в деревне Триполёво. Степан ушел от жены и сошелся с Наташкой, женщиной с Гречишникова. Анисья, не сумевшая перенести, что ее бросил Степан, повесилась на турнике на спортивной площадке Луговской школы. С тех пор Степан стал бояться мести своей покойной жены, стал бояться чертей. Ряженые нарядились чертями и вместе с дочкой Степана Зиной пошли к ним. На вопрос Наташки, кто там, Зина ответила. Дверь открылась, и вся орава «Чертей» ввалилась в избу. Степан, увидев их, нырнул в переднюю и забился под кровать. Доставали его сначала, как нечистые потом признались, что это ряженые. Зина сняла маску, но Степан долго не хотел вылезать из-под кровати.
Основные праздники были расписаны по деревням. В Гречишникове праздновали Ильин день, в Жукопе – Кузьму-Демьяна (Косму и Дамиана – В.Т.), в Ганине – Петров день, в Лугах – Успеньё. В такие дни из деревень, где праздник не был престольным, шли туда, где он таковым был. В Ильин день – в Гречишниково, Ревякино, Голенищево собиралась молодежь из Лугов, Жукопы, Каськова. Всего деревень с тридцати. Особенно невпроворот народа было после войны, когда вернулись фронтовики, отпустили молодежь с ФЗУ.
Ну, а каждое скопление подвыпившей молодежи, да еще с разных деревень, сопровождалось драками. Последнюю солидную драку Ваня видел уже лет в пятнадцать, когда три брата Шустровы с Ревякина решили побить ребят с Лугов, пришедших праздновать Ильин день. Шустровы подвыпили, начали бить направо и налево. Стоя у клуба, Ваня почувствовал, что к нему кто-то подходит сзади. Он оглянулся и увидел Витьку Шустрова, замахнувшегося на Ваню колом.
- Вить, ты что, это ж я, Ванька!
- Мать твою, … Какого хрена тут крутишься!
Витька сзади подкрался к немому Мишке из Лугов и со всего плеча бьет ему колом по голове. Тот, шатаясь, делает два шага на полусогнутых и падает. А уж Ваню таким ударом Витька убил бы точно. Применили братовья и ножи, несколько человек порезали, из них, одного – серьезно. В результате «разбора полетов» Ванька Шустров получил шесть лет, а Витька и Петька по четыре года. Вот так погуляли…
История Ивана Шустрова трагична. Отсидев в тюрьме, женился, наделал троих детей, постепенно пристрастился к водке. Однажды, не допив, начал требовать у жены три рубля на бутылку. У той не было. С криком:
- Не даешь, так я утоплюсь! – выскочил из дома.
Жена, немного обождав, пошла искать. Увидела, что колодёзный журавль поднят, подошла и заглянула в колодец. Ванька сидел там по пояс в воде. Жена побежала за людьми, а все были на собрании в связи с приездом секретаря райкома, закричала, чтобы помогли вытащить мужа из колодца. Пришли все вместе с секретарем. Мужики начали кричать Ваньке, чтобы он залез ногой в ведро и ухватился за шест, его поднимут. Но Ванька ответил:
- Не полезу я отсюда, пока мне сюда в ведре не спустите бутылку водки и огурец.
Секретарь сказал:
- Ну и пусть сидит до утра.
Но Нинка, жена его, уговорила соседку дать ей бутылку. Ведро вытащили из колодца, поставили туда бутылку, стакан и огурец. Ванька выпил, и его благополучно вытащили из колодца.
А года через два пьяный Ванька заснул дома за столом, упал с табуретки, ударился затылком об угол ящика и, не приходя в сознание, умер.
В 56-м году, когда нашему Ване было шестнадцать лет, в Ильин день ему тоже довелось подраться.
Соседом Ваниной семьи был Степан Яшкин, человек вздорный, болтливый, склочный. Ну а когда был пьян, а это случалось очень часто, задирался к любому прохожему. В то время он пристрастился в невменяемом виде ходить мимо дома Ваниного отца и кричать:
- Фашисты!
Отца Вани, честно отвоевавшего всю войну, это задевало кровно, тем более что все знали, что Степан всю войну доил немецких коров, и звали его за глаза «немецкой дояркой». Придя из плена после войны, Степан сначала всем рассказывал, что был взят в окружении и попал в концлагерь. Потом по пьянке развязал язык и рассказал, как все было. Как только осенью сорок первого попал на передовую, начал подговаривать земляка Пашку в первом же бою сдаться в плен. Но тот отказался:
- Не могу, Степан, я как все, честно буду воевать, будь что будет.
Степан потом злорадно рассказывал:
- Ну и дурак, и погиб на войне. А я, как только немцы пошли в наступление, отстал от наших, притворившись мертвым. А когда подошли немцы, с поднятыми руками и листовкой-пропуском сдался.
За это его не отправили в концлагерь, а направили на ферму к бауэру, где всю войну и доил коров. И такой тип имел наглость ходить мимо дома Ваниного отца с криком: «Фашисты!».
Так вот, в Ильин день Ваня зашел к своему приятелю Петьке, сыну Степана, недавно пришедшему из армии. Степан был пьян и начал придираться к Ване:
- Выйди из моего дома!
Петька кричал наоборот:
- Вань, не слушай пьяного дурака, не уходи.
Степан порывался вытолкать Ваню вон, Петька его перехватил. Они завозились. Чтобы не быть причиной раздоров, Ваня пошел из избы. А накануне племянник Степана Толик Татарин подарил Ване свинчатку, которая не ремешке одевалась на ладонь, и ею можно было треснуть противника.
Степан вырвался от Петьки, догнал Ваню на крыльце и раза два успел ударить его по голове. Силы были явно не равные: сорокалетний плотный мужик против пацана в виде тростинки. Ваня одел в кармане свинчатку на ладонь и треснул Степана по голове. Тот заорал:
- Ой, голову пробил! – между пальцев у него из ушибленного места сочилась кровь.
Ваня повернулся и убежал домой. Дома были отец и мать, оба трезвые.
- Что с тобой? Что у тебя за шишка на лбу? – спросил отец.
- Степан ударил.
В это время под окном раздались крики Степана, он шел бить Ваню. Мать и отец выскочили на улицу, выскочили соседи. Степан рвался к отцу, его держали. Отца держала мать. Ваня в два прыжка был в спальне, сорвал со стены ружье, достал из шкафа патроны, зарядил в оба ствола пули, подошел к окну, приоткрыл его, наблюдая сквозь ветви кустов за происходящим.
- Если тронет батьку, будут стрелять, - решил Ваня.
Но два противника, ругаясь и порываясь друг к другу, постепенно остыли. Степана увели, отец с матерью вернулись домой и увидели Ваню с ружьем.
- Ты что, с ума сошел? С детских лет в тюрьму собрался? – набросились они на Ваню
- А вот пусть бы попробовал тебя тронуть, я бы его насквозь с двух стволов.
Но бог не допустил такой трагедии…
Ревякин, С. Как праздники отмечали / Семён Ревякин // Андреапольские вести. – 2025. – 1 августа (№ 30). – С. 4.
<= =>