Иван Борисов. Покуда сердце бьётся

ШУРА И ЛЮБА

   Этот разговор Александра Васильевна Жолобова ус­лышала в трамвае. Ехала куда-то, задумавшись, глядела в окно. Напротив сидели двое парнишек лет по семнад­цати и о чем-то оживленно разговаривали. Она с трудом улавливала смысл разговора. И вдруг услышала:

   — Ты знаешь, — убежденно сказал один, — а я бы с ним в разведку не пошел. Вот веришь, не пошел бы!

   “Смешные мальчишки, — подумала она. — Что подска­зало им, безусым, послевоенным, узнающим о тех дале­ких днях по книжкам и кинофильмам, что подсказало им эти слова, которыми мы когда-то измеряли цену и достоинства друг друга? Ведь так и было: уходили в раз­ведку, порой не зная, чего стоит каждый, с кем идешь рядом”.

   Весь день она была под впечатлением этого случай­но подслушанного разговора. Думала о мальчишках, ду­мала о тех, кому не раз приходилось убеждаться в суро­вой справедливости этих слов. И первым, кого она вспом­нила, была девушка, с которой много лет назад свела ее нелегкая военная судьба. И теперь, через много лет, она уверенно сказала бы: “Да, я пошла бы с ней в разведку”.

   Эта девушка — ее подруга Люба Королева.

   ...До самого последнего дня, пока к Калинину не подошли фашисты, Люба оставалась на своем посту. Пост скромный: бухгалтер в обкоме комсомола. Но в те дни не было скромных постов — перед надвигающейся опас­ностью все были равны. Вместе с другими работниками аппарата Люба готовилась к эвакуации, а по ночам под­нималась по тревоге на крыши домов, тушила фашистские зажигательные бомбы. Чудом уцелела она в одну из таких ночей.

   13 октября, когда враг, усилив бомбардировки, рвался к Калинину, Люба вместе с другими работниками обко­ма комсомола оставила город. Ушли ночью по направ­лению к Кушалину.

   В первые же дни войны Шуру Жолобову перевели с комсомольской работы на партийную, в Калининский сель­ский райком. Сначала работала инструктором, потом заве­дующей оргинструкторским отделом. Вместе с другими занималась организацией предстоящей эвакуации насе­ления и большого хозяйства района.

   Они встретились в Кушалине после эвакуации из горо­да. В эти напряженные, суматошные дни, заполненные до предела заботами и хлопотами, и началась их дружба, ко­торую очень скоро пришлось скреплять еще более серьез­ными испытаниями, проверять огнем.

   16 октября, отправляясь на совещание партийно-ком­сомольского актива, ни та, ни другая еще не знали, что вечером, дав клятву верности своей Родине, они получат первое боевое задание и уйдут в разведку.

   Собрались в здании Кушалинского райисполкома. У всех усталые, осунувшиеся лица, все озабочены. Напряженная обстановка не располагала к долгому разговору, говорили коротко, по-военному. Речь шла не только о том, как луч­ше провести эвакуацию населения.

   — Армии нужна помощь, нужны смелые, мужествен­ные люди для разведывательной работы в тылу врага, — с такими словами обратились к собравшимся представители военных.

   Первой о своем решении стать разведчицей заявила Шура Жолобова, и тут же следом за ней поднялась Люба Королева.

   И вот первое боевое задание: перейти линию фронта, пробраться в занятый врагом Калинин, установить, отку­да наступает противник, какими силами он располагает. На сборы и подготовку времени не было, инструктирова­ли на ходу. В ночь на 17 октября Шура и Люба ушли на задание.

   Шли по Бежецкому шоссе. Впереди в холодном осен­нем небе разгоралось зарево — там был Калинин. Какой будет встреча с ним, чем закончится первое “знакомство” с  фашистами? Они думали об этом и с трудом скрывали друг от друга волнение. Перед рассветом добрались до го­рода. На окраине остановились, стали решать, как проби­раться дальше. И вдруг окрик. Перед ними выросла фигу­ра немецкого часового. Тут же из темноты появилось еще несколько фашистских солдат.

   Под конвоем их привели к дому. Солдат побежал за офицером. Девушек стали допрашивать. Но неожиданно пришла помощь. Маленькая дочка хозяйки этого дома вдруг сказала:

   — Зачем вы их? Ведь это наши тетеньки... — Шура и Люба переглянулись, а она продолжала убеждать офице­ра, что знает девушек: они вместе с ее старшей сестрой прятались в одном укрытии от артиллерийского обстрела.

   Шура и Люба догадались: девчонка хочет им помочь. Тут же закивали головами: да, мол, так и есть, мы толь­ко что вышли из блиндажа.

   Поверив этим объяснениям, офицер все-таки напом­нил девчатам, что за нарушение порядков, установленных немцами, все без исключения будут сурово наказываться.

   Тут, как нельзя кстати, начался артиллерийский обстрел. От сильных недалеких взрывов задрожал дом, зазвенели стекла в окнах. В дом вбежал испуганный солдат и сооб­щил, что от снаряда загорелась соседняя постройка. Один за другим фашисты бросились из дома в укрытие. Под силь­ным артиллерийским обстрелом девчата стали пробирать­ся дальше. Вскоре они вышли на Вокзальную улицу, а по­том на Советскую. Шли по городу — и не узнавали его. Посреди улиц разбитые, завалившиеся набок трамваи, перепутавшаяся сеть проводов, поваленные столбы, коробки разрушенных и опустевших домов. Настороженная тиши­на — и ни души. Только где-то впереди, у площади Лени­на, редкая винтовочная пальба.

   Им предстояло не раз встретиться с людьми в зеленых шинелях и ни словом, ни взглядом не выдать себя. Пред­стояло начать невидимую борьбу, которую ведут разведчи­ки.

   ...Они шли по Волоколамскому шоссе. Услышав нара­стающий гул, свернули с дороги. Люба толкнула Шуру в бок: смотри, мол. По шоссе тянулись машины с пушками. Одна, вторая, третья... Артиллерийские части.

   По привокзальным улицам дошли до “Пролетарки”. Выяснили, что по Старицкому шоссе в город тоже движут­ся немецкие войска. Пора было возвращаться обратно и докладывать обо всем, что удалось узнать и увидеть. По­зади первая встреча с врагом, впереди знакомая дорога: через Волгу, по лесам, по болотам — к своим.

   А через день — новое задание. Первая вылазка, первая оплошность кое-чему научили их. Поняли: надо действо­вать осторожнее, продумать всю операцию от начала и до конца.

   В те дни в поисках продовольствия и дров горожане ходили по ближним деревням и селам. С одной из таких групп они и добрались до Калинина.

   Что изменилось в городе за эти дни? Те же развалины, тот же беспорядок на улицах, те же зеленые шинели... Вот только на площадях появились виселицы. Видимо, таким способом фашисты надеялись укрепить свой  “новый по­рядок”. Значит, кто-то уже заявил о своем несогласии с ним, бросил вызов врагу, напомнил, что в городе есть и его настоящие хозяева. Разведчицы знали: это дело отважных подпольщиков, оставшихся в Калинине. Город начинает бороться! Это радовало, прибавляло сил и мужества. Девушки вновь успешно справились с заданием.

   В те дни произошел случай, о котором долго говорили бойцы Калининского фронта. На передовой линии, где наши части готовились к очередной схватке с немцами, появились две девушки. Нашли командира и тут же по­требовали:

   — Переправьте нас срочно на тот берег. У нас особое задание.

   А на том берегу был враг, то и дело оттуда огрызались фашистские пушки и минометы. Командира смущало и другое: в любую минуту наша артиллерия могла открыть ответный огонь, и тогда — верная смерть. Но девушки на­стаивали: они должны переправиться! От этого зависит успех дела, а что касается опасности, то им не в первый раз приходится рисковать.

   Эти слова подействовали на командира. Для порядка он расспросил девчат, кто они и откуда. Потом долго и внимательно глядел на Любу Королеву и вдруг сказал:

   — Да, уж если счетные работники такими смелыми ста­ли, то какими же наши солдаты должны быть?

   Проводив девчат, командир собрал бойцов и рассказал им о двух бесстрашных патриотках. Шура и Люба не слышали его слов и не знали, что в те минуты, когда, изнемогая от усталости, они ползли через болото, им вслед летели добрые солдатские пожелания. И кто-то тверже и решительнее сжимал свою винтовку, думая о предстоя­щей схватке с врагом.

   После удачной разведки холодным ноябрьским вече­ром подруги возвращались к своим. Хотелось побыстрее донести до штаба важные сведения. Подкрались к желез­ной дороге, оставалось перебежать через полотно. И вдруг над головой — страшный вой...  Взрыв потряс землю. Одна за другой рядом упали фашистские мины. От страшной боли Шура Жолобова потеряла сознание; придя в себя, поняла, что добраться до своих ей вряд ли удастся. В эту минуту к ней подползла Люба:

   — Будем пробираться... Нас двое... На двоих сил хватит.

   Жолобова плохо помнит, что было дальше, но знает: не окажись тогда радом верного боевого друга, не осталась бы она в живых.

   На этот раз о выполнении задания докладывала одна Королева. Шуру Жолобову срочно отправили в госпиталь: осколком мины ей перебило ступню.

   Александра Васильевна Жолобова всякий раз вспоми­нала об этом случае, когда мальчишки и девчонки, пионе­ры и те, кто постарше, приглашали ее к себе на встречу и просили рассказать “про войну”. Про войну она знала мно­го. Александра Васильевна рассказала “про войну” и в сво­ей диссертации  “Формы  и методы  массово-политической работы партии в тылу врага в годы Великой Отечественной войны”.

   Успешно защитив диссертацию, Жолобова стала кан­дидатом исторических наук и несколько лет преподавала историю в Калининском педагогическом институте. Она знала и любила историю, ярко рассказывала будущим пе­дагогам о мужестве и стойкости воинов Советской Армии и  партизан, о бесстрашных разведчиках, о людях, с кото­рыми сама делила суровые испытания и радости победы.

<=                                    =>