Иван Борисов. Покуда сердце бьётся

ЖИЗНЬ КАК ПЕСНЯ

   Неподалеку от деревни Красное в Пустошкинском районе, на невысоком холме, окруженном хороводом белоствольных берез, стоит обелиск. На мраморной доске высечены горьковские слова: “ ...в песне сме­лых и сильных духом всегда ты будешь живым при­мером...”

   Далеко ли, близко ли идут люди — всякий завернет сюда и постоит у обелиска, среди берез, послушает шелест зеле­ной листвы. А потом в дороге будет повторять эти знако­мые с детства строки и думать о человеке, которому они посвящены, о короткой, но светлой его жизни.

   В те дни среди калининских партизан о бесстрашной разведчице Марии Порываевой ходили легенды. Одна из них дошла и до наших дней: в одном из документов, хра­нящихся в областном архиве, рассказывается о том, как, попав в лапы фашистов, Мария схватила лежавший на столе автомат и расстреляла в упор гитлеровского офице­ра, который допрашивал ее.

   Как же было на самом деле? Новые документы, рас­сказы очевидцев, тех, кто знал легендарную разведчицу, помогли ответить на этот вопрос.

   В начале лета 1942 года в оккупированные районы Калининской области была направлена небольшая партизанская бригада, в которую вошли ребята из Ка­линина и других городов нашей области. Бригаду воз­главил старший лейтенант Георгий Арбузов. В группе разведчиков бригады была девушка. Ее звали Зоей — из-за конспирации или по каким-то другим соображе­ниям фамилию никто не называл. Впрочем, и встречаться-то с этой девушкой приходилось не каждому: раз­ведчики народ такой — долго не сидят на месте.  Правда, кое-что о ее действиях было известно. Однажды, на­пример, Зоя вернулась в бригаду с ценным трофеем — раздобыла полевую сумку штабного немецкого офицера. В сумке оказалась карта расположения вражеских частей в прифронтовой зоне. Ох и досталось в те дни фашистам от партизан! Разиня офицер сослужил бри­гаде хорошую службу. Сбитое с толку дерзкими нале­тами народных мстителей, гитлеровское командование полагало, что это дело рук крупного войскового де­санта.

   ...Это случилось в августе 1942 года. Она получила за­дание пробраться в село Щукино и собрать подробные сведения о вражеском гарнизоне, который расположил­ся там.

   В дорогу собрала узелок: дескать, идет в город к пор­тнихе. Сначала шла лесом, потом, недалеко от деревни Красное, выбралась на дорогу. Оставалось пройти Крас­ное, а там недалеко и Щукино.

   Вот и крайний дом. Может, переждать, дождаться темноты? Не слишком ли это неосторожно — идти вот так, среди бела дня посреди деревни, у всех на виду? Она хотела уже свернуть с дороги, когда трое невесть откуда взявшихся немецких вояк преградили ей путь. Два солдата, третий — офицер, у каждого автомат. Один из солдат, высокий, небритый, вырвал узелок из ее рук, толкнул в бок дулом автомата. Офицер остано­вил его. Отобрав у солдата узелок, вернул девушке, улыбнулся виновато, будто извиняясь за грубую вы­ходку своего подчиненного. Девушка заставила себя улыбнуться офицеру, подумала с надеждой: “Может, и обойдется... Может, отпустят. Надо бы держаться с офицером полюбезнее, они это любят”. В окружении трех фашистов она вышла за околицу деревни Красное. Впереди — молодой березнячок, дорога ведет мимо него в Щукино. “Не иначе как в штаб ведут, — догадалась разведчица. — Теперь, как ни любезничай, делу не по­можешь”.

   На повороте остановились. Офицер что-то сказал солдатам, и те, согласно кивнув головами, развернулись и пошли обратно в Красное. Они остались вдвоем. При­сев на траву, в тени под березой, офицер достал из кар­мана пачку сигарет, протянул девушке. Разведчица всплеснула руками:

   — Ой, что вы, я не курю, спасибо!

   Доставая сигарету, офицер понимающе улыбнулся:

   — Русский девушка, — сказал он, глядя на нее, — хо­рош девушка.

   Жестом руки он пригласил ее присесть с ним рядом. И тут же, отложив в сторону автомат, он стал прикури­вать сигарету. Все остальное произошло в один корот­кий миг. Прыжок — и автомат в руках разведчицы. В пос­ледний момент, перед тем как выстрелить в офицера, она успевает подумать, далеко ли те двое с автоматами, сумеет ли она уйти от них?

   Короткий автоматный выстрел остановил солдат. Уйти от погони девушке не удалось. Раненую, избитую до полусмерти, ее притащили в штаб. Начались допро­сы, пытки. Ненадолго — на час или два — ее оставляли в покое, чтобы она пришла в сознание, а потом все про­должалось снова. Перед очередной пыткой, держа перед ее глазами добела раскаленный шприц, офицер потребовал, чтобы она назвала своих родственников, живу­щих в деревне Красное. Он предупредил, что в против­ном случае даст распоряжение сжечь деревню дотла.

   И тогда, собравшись с силами, партизанка подня­лась с пола:

   — Я — москвичка! Я оттуда, где вашей поганой ноги не будет никогда, запомните это!

   Офицер ударил ее. Она упала на стол и тут же, схва­тив массивное пресс-папье, запустила его в голову фа­шиста. Это было так неожиданно, что стоявший у две­рей автоматчик вначале не понял, что произошло...

   Потом ее снова пытали. Пытали в штабе, в гестапо города Опочка. У нее еще хватило сил пройти по ули­цам города к виселице. А перед казнью, увидав людей, согнанных фашистами на площадь, она запела, сначала тихо, про себя, едва шевеля запекшимися от крови губа­ми, а потом громче, чтобы услышали все. И люди, подни­мая головы, следом за ней шептали слова знакомой пес­ни:

Мы шли под грохот канонады,
Мы смерти смотрели в лицо...

   У гестаповца, сопровождавшего ее к виселице, не выдержали нервы. Он выхватил пистолет и дважды выс­трелил в упор в грудь отважной партизанки.

   Так вместе с песней оборвалась жизнь разведчицы, которую в бригаде звали Зоей. Только потом стало изве­стно ее настоящее имя — Мария Порываева. Ключом к разгадке послужили ее слова: “Я — москвичка!”, которые стали известны жителям села Щукина и деревни Крас­ное — свидетелям жестокой расправы гитлеровцев над партизанкой.

   Да, Мария Григорьевна Порываева была москвичкой. Она родилась и выросла в семье московского рабочего. В 1940 году, окончив среднюю школу, поступила работать на Московскую баянную фабрику — в цех сборки музы­кальных инструментов. Увлекалась спортом: летом — плаванием, зимой — коньками. Но ее самой большой стра­стью была авиация. Она мечтала стать летчицей и уже начала ходить на занятия в аэроклуб, но сесть в самолет не  успела.

   В те дни, когда враг подошел к Москве, Маша вмес­те с подругами вступила в народное ополчение, а по­зднее, после разгрома гитлеровских войск под Москвой, добилась, чтобы ее направили в один из партизанских отрядов в оккупированные районы страны. Так моск­вичка Мария Порываева стала разведчицей 2-й Кали­нинской партизанской бригады.

   Сейчас Домниковская улица в Москве, где когда-то жила девочка Маша, переименована в улицу Маши Порываевой.

<=                                    =>