На картах не значится
Выгрузка производилась в обратном порядке: «тягач» приезжал к месту назначения и опять становился в круг. Личный состав, не мешкая, в порядке живой очереди лихо сигал с заднего борта. Разгрузив «десант», «тягач» уходил за следующей порцией людей. Катался он так целый день, поскольку он оставался один, а народу в полку было много. Когда «тягач» привозил на аэродром последнюю партию военнослужащих, первая – уже как раз собиралась отъезжать на обед.
Теперь пришла пора рассказать о транспорте личном. Да, имелся в Орловке и такой. На конец 84-го года – в количестве целых двух экземпляров. Этими экземплярами были: мотоцикл с коляской «Днепр» начальника химслужбы полка майора Яроватого и «Жигули-тройка» штатного РП (руководителя полётов) подполковника Чеснова.
«Днепр» Паши Яроватого был примечателен тем, что, в отличие от подавляющего большинства мотоциклов на достаточно северной территории Советского Союза, он эксплуатировался круглый год. Невзирая на погоду, время суток и солнечный магнетизм. И если летом многие завидовали несущемуся по бетонке с ветерком Паше, и от желающих прокатиться на его нещадно трещащем транспортном средстве не было отбоя, то зимой на Яроватого невозможно было смотреть без содрогания. В тридцатиградусный мороз – в кожаном авиационном шлемофоне, с «танкистскими» очками на выдубленном ветром лице, с неизменной мутно-белой замёрзшей каплей под закостенелым от мороза носом, – окутанный густыми белыми клубами выхлопных газов, Паша – жутким, леденящим душу призраком – проплывал мимо ожидающих на «пятаке», и не было случая, чтобы кто-нибудь осмелился поднять руку. К концу зимы кожа на лице Яроватого больше всего напоминала кирзовый сапог. Причём как по фактуре, так и по цвету.
«Тройка» подполковника Чеснова была единственным легковым автомобилем в гарнизоне. Конечно, если не считать служебных «уазиков» командиров частей. Ездил на своих «Жигулях» Чеснов тоже круглогодично, для чего оборудовал себе в городке обогреваемый электрическими калориферами гараж. Когда Чеснов ехал на аэродром (с аэродрома), круг пассажиров его «тройки» был узок и включал в себя исключительно заместителей командира полка и лишь изредка – в тех случаях, когда замы уезжали на командирском «уазике» – командиров эскадрилий. Зато когда он ехал по неслужебной надобности, его пассажиром мог стать кто угодно, главное было – оказаться в нужное время в нужном месте и вовремя поднять руку.
Было у Чесновской «тройки» и ещё одно немаловажное предназначение – достаточно часто она исполняла роль «скорой помощи».
Действительно, людям свойственно болеть. Людям (некоторым) свойственно внезапно рожать. Хотя бы время от времени. В удалённом от цивилизации гарнизоне, откуда невозможно было позвонить в райцентр для вызова «скорой», и где свои, гарнизонные, санитарные машины находились чаще всего в неподобающем их статусу плачевном состоянии, бывшим постоянно на хорошем ходу «Жигулям» РП Чеснова не могло не найтись достойного применения. За свою достаточно долгую службу в Орловке Чеснов успел привыкнуть и к ночным звонкам, и к внезапным поездкам, к роженицам, стонущим на заднем сидении, и к их мужьям, нервничающим на переднем. Случалось ему и принимать роды в дороге. К моменту моего приезда в гарнизон в 84-м году, Чеснов уже принял в своей машине двух мальчиков, чем, надо отметить, несказанно гордился и при любом мало-мальски удобном случае напоминал об этом собеседнику в стиле: «А что ТЫ сделал для улучшения демографической ситуации в стране?!». Третий случай дорожных родов произошёл уже в мою бытность в Орловке и нас – свежеиспечённых лейтенантов, только что прибывших в легендарный гарнизон, – тогда несказанно воодушевил. Дабы не оставаться в стороне от столь знаменательного события, мы вырезали соответствующий трафарет и, дождавшись удобного момента, изобразили на водительской дверце оранжевой Чесновской «тройки» три синих (мальчики же!) силуэта детской коляски, на манер того как на борту истребителя рисуют звёздочки по числу сбитых самолётов противника.Подполковник Чеснов ещё долго пытался вычислить «малевичей», вероятно желая тепло поблагодарить их за столь неординарное проявление уважения, но не преуспел, а мы сами молчали, справедливо полагая, что в данном конкретном случае скромность не только украшает, но и бережёт.
Жизнь, как известно, не стоит на месте. Время шло, и эпоха развитого социализма, как принявший запредельную дозу допинга стайер, стремительно неслась к финишу. Жить становилось если не лучше, то уж, во всяком случае, веселее. Хоть медленно, постепенно, но всё-таки увеличивался парк личного автотранспорта и в Орловке. В 86-м году сразу пять лейтенантов-холостяков купили себе мотоциклы «Ява» – несбыточную мечту любого советского подростка. В 87-м ещё два лейтенанта приобрели вскладчину старенькие, но резвые «Жигули-копейку». В том же году, прорвавшись сквозь сорокоградусные морозы и пургу, преодолев сотни километров забайкальских и дальневосточных зимников, пригнал в Орловку свою чёрную «Волгу» штурман полка подполковник Пономаренко. В 88-м в гарнизоне появился мотоцикл «Урал» с коляской и потрёпанный жизнью «Запорожец», а в 89-м – сразу несколько подержанных «Жигулей», в том числе и «двойка» капитана Б., о которой на этих страницах ещё пойдёт речь.
Не обходилось и без потерь. Разбился на своей «Яве» лейтенант Е. Украли мотоцикл у старшего лейтенанта Д. Уехал по замене, продав свою легендарную «тройку» подполковник Чеснов. Сгорели во время пожара вместе с гаражом «Жигули» одного из техников.
Как бы то ни было, но на момент моего отъезда из Орловки в июле 90-го в гарнизоне насчитывалось уже около десятка разнообразных и разнокалиберных авто- и мототранспортных средств.
Надеюсь, после всего вышеизложенного картина с дальневосточным транспортом стала вам более или менее ясна. Поэтому я позволю себе, в качестве, так сказать, лирического отступления, несколько правдивых орловских историй, так или иначе связанных с транспортной темой.
Итак...
ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ. САМАЯ БЕЗОБИДНАЯ
Командир звена капитан В. ждал жену. Ждал он её с «большой земли». Ждал уже давно – жена уехала проведать своих родителей больше двух месяцев назад. И вот наконец почтальон принёс долгожданную телеграмму: «Встречай Серышево такого-то поезд... вагон... целую Люся». Капитан В. удивился. Нет, конечно, он очень обрадовался, но и удивился тоже. Дело в том, что с «большой земли» на Дальний Восток поездами никто не ездил. Во всяком случае, из окружения капитана В. Летали самолётами. Естественно, «Аэрофлота», поскольку других авиакомпаний в ту пору просто не существовало. Капитан В. ещё раз перечитал телеграмму и почесал в затылке. Старое проверенное средство помогло – он вспомнил, что жена однажды сказала ему, что мечтает хоть раз проехать через всю страну поездом – посмотреть на российские просторы вблизи, а не из-за облаков, из иллюминатора пассажирского лайнера. «С ума сошла!..» – подумал капитан В., но развивать эту тему не стал. Он был женат три года и уже начинал осознавать, что женщину, как и Россию, умом понять невозможно.
Дело было в четверг. Жена приезжала в понедельник. В пятницу капитан В. подошёл к своему командиру эскадрильи и показал телеграмму.
– Конечно, Юра, поезжай, встреть, – сейчас же отреагировал комэска, – даю тебе на понедельник отгул.
– Сан Саныч... – замялся капитан В. – Вы ведь знаете, поезда, они того... А я там во вторник дежурю...
– Не бери в голову, – успокоил комэска своего подчинённого. – С дежурством твоим, в случае чего, вопрос решим, – а потом опрометчиво добавил: – Встречай спокойно. Сколько понадобится. Пока не встретишь. Жена – дело святое!..
На работе капитан В. появился ровно через неделю. Он не стал лукавить и честно рассказал комэске всё: и о том, как сначала ждал в Серышево опаздывающий на тридцать часов поезд, и о том, как потом ещё трое суток, уже вместе с женой, в номере районной гостиницы компенсировал своё затянувшееся ожидание.
Комэска у капитана В. был человеком добрым, понимающим, он и сам жил на Дальнем Востоке уже не первый год и знал, что значит ждать и встречать. Так что дело в итоге обошлось даже без выговора.