Мотовозик до Жукопы
Рассказывал дед Иван, как на месте будущей станции Мартисово они устанавливали локомотив, необходимый для выработки электричества. Когда агрегат спустили с платформы возле будущего мартисовского вокзала, он ушёл в болото. Немалых трудов стоило вытащить и установить его.
Для заправки паровозов требовалась вода. Во времена наших дедов к качеству относились с повышенной требовательностью. Сужу вот по чему: в Мартисове находилось своё небольшое озерко, было ещё одно неподалеку, в Захаркине. Сейчас бы, не заморачиваясь, провели воду оттуда, откуда ближе. В те времена, тщательно исследовав качество воды, потянули водопровод по болотистым местам от небольшого озерка в Игнатове (территория колхоза имени Кирова в Андреапольском районе) за шесть километров. Пробы воды именно оттуда показали её высокое качество, необходимое для того, чтобы паровозная система не зашлаковывалась. Как не снять шляпу перед предками, учитывая нашу сегодняшнюю безалаберность даже при строительстве космических кораблей. Кстати, до сих пор сохранилась дорога, проложенная тогда, вдоль которой тянулся водопровод. Да и водокачка, говорят, ещё стоит. А мои ровесники из Хотилиц помнят, как уже в шестидесятые годы, когда в водопроводе надобность отпала, ходили в Мартисово на танцы или по другой надобности «по трубе». Кроме того, из Кирова и Хотилиц «по трубе» ходили на станцию к поезду.
Строительство велось быстро (через два года железная дорога уже функционировала), качественно; продумано и учтено было всё до мелочей. И сегодня крепок и надёжен мостик через дорожку, ведущую к деревенскому кладбищу в Васькове, где покоятся мои родители. Там же в Великую Отечественную похоронили моего дядю, Петра Ивановича Петрова, одного из первых председателей Понизовского сельсовета, повешенного фашистами партизана. В 1901 году это была вымощенная камнем дорога от храма к часовне на погосте, по которой проходил в надлежащие дни Крестный ход. Строящееся полотно должно было перерезать эту дорогу. Кто бы сегодня посмотрел на такие мелочи?! А в те времена учли и это. Над дорогой к небольшому сельскому храму, чтобы её не прервать, построили капитальный, на века, железнодорожный мост. Сегодня под ним проходит единственная на моей малой родине дорога из Андреапольского в Торопецкий район.
А какими надёжными и удобными для жилья были железнодорожные казармы, где селился обслуживающий дорогу персонал с семьями. В одном таком доме жил мой школьный друг, у которого я часто бывал. Сохранившиеся строения и сегодня удивляют своей прочностью.
Из истории. Как дорогу магистрального типа, Бологое-Полоцкую сооружали капитально. Предполагалось, что новая линия будет сугубо стратегической. Она пролегла по безлюдной местности «с первобытными условиями приложения населением своего труда» – так гласил «Краткий очерк развития нашей железнодорожной сети», изданный в Санкт-Петербурге в 1913 году. Кому были нужны здесь самобытное зодчество вокзалов, монументальность водонапорных башен с ажурными шатрами, кирпичная кладка депо в стиле древнеримских колизеев и добротные керосиновые погреба? Ведь любые украшения в архитектуре, тем более в служебной, удорожают и удлиняют строительство. В сущности, это чистой воды перерасход средств! Но, видимо, тогда существовало понятие единого архитектурного стиля, подразумевающего органичное единство, целостность архитектуры, а не безликое однообразие. В желании сделать красивым то, что окружает людей в повседневности, виден человек той эпохи, полагавший красоту основой любого предмета, не допускавший серости, бездушия.
Многие мои детские воспоминания связаны с Бологое-Полоцкой. Недалеко от Мартисова, куда я ходил в школу, есть красивейшее место, называемое местными жителями Швейцарией. Дорога там проходит по высокому, метров в шестьдесят, холму, откуда открывается великолепный вид. Через разрезающую холм речку проложен Житовский мост. Под ним для осмотра и необходимого ремонта были устроены дощатые настилы без ограждений. Для мальчишек пройти над водой по этим доскам, расположенным на огромной высоте, считалось делом чести. Так мы сдавали экзамен на звание настоящего мужчины, на то, что ты стал почти взрослым.
Да и вообще, Бологое-Полоцкая для нас была дорогой в заболевшие зубы, по ней ездил потом в Торопецкую среднюю школу, в Великие Луки поступать в институт, по ней же, став взрослым, отправлял жену в роддом на специально вызванном для этого случая паровозе.
Когда читал в Интернете о Бологое-Полоцкой, то и дело встречался с эпитетами, которыми авторы статей её наделяли: «заповедная», «уникальная», «самобытная». Как с этим не согласиться. И как это не сохранить?! Тем более что Бологое-Полоцкая до сих пор остается единственным средством сообщения во многих местах Тверской и Псковской областей, да и стратегического своего значения она не утратила. Но то и дело возникают разговоры о ее закрытии. Первый шаг в этом направлении уже сделан.
"Обнимаю. Целую. Анни"
Не так давно по телевидению шёл фильм об Анне Герман. Я с интересом его смотрел. И не только потому, что фильм – о большой певице из времён моей молодости. Это, конечно, тоже важно. Но у меня с этой темой связана и своя история.
События, о которых хочу рассказать, происходили в конце семидесятых. Я был тогда студентом Ленинградской высшей партийной школы. В то же время на факультете журналистики учился там некто Антс Паю, молодой человек из Эстонии. Был он фигурой заметной. Очень высокий, рыжеволосый, крепко сложенный. И всем свой. Особенность ли профессии побуждала его к активным беседам, склад ли характера, но просто пройти мимо, не завязав хотя бы короткого разговорца, он не мог.
А беседовать он был готов на любую тему. Ну, хотя бы об электрической лампочке. Медленно, нараспев, как и принято у каждого «горячего скандинавского парня», он начинал:
– Лааампочка, Виктооор, она ведь не таак проста, каак дуумается…
И дальше в том же роде. Мы не раз говорили с ним на разные темы, иногда просиживая вечера напролёт. Не могу сказать, откуда, но все в ВПШ знали о его страстной, не знаю, как и назвать точнее – привязанности ли, любви или обожании к Анне Герман. Она в те годы частенько приезжала из Польши в СССР с концертами, давая их в разных городах иногда по два-три в день. От Антса слышал, что певица таким образом зарабатывает деньги на собственный дом, которого у неё не было. Деньги выходили приличные, и что интересно, её ни разу не досмотрели на нашей строгой таможне, явно понимая, что она везёт. Вероятно, из уважения.
Мне неизвестно, откуда он узнавал о её прибытии в Союз, но как только она появлялась в стране, он сразу же срывался с места и летел туда, где проходили её гастроли. Возвращался с их завершением. Поговаривали у нас об их романе. Был ли он, этот роман, судить не берусь. Анна Герман была в то время замужем. Но сам видел письма и телеграммы, адресованные Антсу, от предмета его обожания. Наша с ним корреспонденция лежала в одной ячейке, поскольку фамилии обоих начинались на «П». Видел однажды случайно и телеграмму: «Обнимаю, целую. Анни», пришедшую сразу после одного из его возвращений. Он, как человек порядочный, подробностей не выдавал.
Потом, после её смерти, читал где-то обвинения в его адрес: мол, приписывает себе несуществующий роман с великой певицей, пытаясь заработать на этом популярность. Но сам его воспоминаний о ней не читал. Зная Паю за те недолгие два года нашей учёбы, уверен, что о популярности он думал меньше всего. Но если что-то и напечатал, то исключительно из чистых побуждений. Просто, видимо, не мог сдержать своих воспоминаний.
28 июня 2011 в возрасте 67 лет в Эстонии скончался друг Анны Герман, журналист и необыкновенный человек Антс Паю. Знакомство этих двух людей состоялось в далеком 1978 году. Эстонский журналист, бывший лесник, любивший общаться с природой, умевший в окружающем нас мире видеть красоту и глубину, не мог не встретиться в этой жизни с Анной Герман. Судьба свела их неспроста - именно в этом высоком эстонце Анна нашла единомышленника, человека понимающего ее необыкновенную натуру. В 1979 году Антс Паю попросил Анну Герман об интервью, во время которого Анна сказала «это интервью словно исповедь»... В 1979 – 1980 годах Антс неоднократно приезжал в Москву, Ленинград, Сочи для того, чтобы встретиться с Анной и поддержать ее в трудные годы ее гастролей. В конце декабря 1979 года Анна Герман дала 5 сольных концертов в зале таллиннской филармонии, а в одни из декабрьских дней состоялась прогулка Анны и Антса по старому Таллинну. После ухода певицы из жизни Антс посадил в парке города Пылтсамаа два орешника – «две Анны» – в честь Анны Герман и Анны Николаевны Качалиной (редактора Всесоюзной Студии Грамзаписи «Мелодия»).
Удивительная и необыкновенная суть натуры Антса Паю проявилась и в его последнем желании. По воле Антса, он был кремирован и его прах будет развеян в парке города Пылтсамаа среди деревьев, посаженных его руками... Среди этих деревьев есть и дерево Анны Герман...
(Отрывок текста курсивом – с официального сайта Анны Герман).