День ненастья
Стас очнулся на площадке между первым и вторым этажом. Он стоял, вцепившись обеими руками в перила, тяжело, с присвистом, лязгая зубами дыша. Сердце бешено колотилось. В голове, как крыльчатка обесточенного вентилятора, докручивалась невесть как попавшая туда фраза: «Держитесь левой стороны... Держитесь левой стороны...». Стас посмотрел вверх. Погони не было. Затерянный между коленчатыми суставами перил, мутнел штукатурными разводами далёкий потолок.
– Стас!!
Стас обернулся. Пролётом ниже, на площадке первого этажа стояла и смотрела не него снизу вверх Алёнка. С Алёнки текло. Было такое впечатление, что её прокрутили в стиральной машине и быстро, не отжав, поставили перед Стасом: юбка и кофта её, насквозь мокрые, были все перекручены; край кофты, завернутый вверх почти до груди, так и прилип; мокрые волосы – сосульками и мышиными хвостиками – залепляли лицо. В руке она держала, видимо только что снятый, рюкзачок. С рюкзачка тоже обильно текло.
– Стас!..– снова позвала Алёнка.
И они рванулись друг к другу.
Они обнялись прямо на ступеньках. Обниматься было неудобно – Алёнка стояла на ступеньку ниже, и тогда он подхватил её подмышки – мокрую, невесомую – и, крутанувшись, поставил ступенькой выше себя, и тогда их головы оказались на одном уровне, и он, схватив её за плечи, принялся целовать – в мокрые холодные щёки, в мокрый холодный нос, в мокрые холодные, а потом – такие горячие губы...
Потом Алёнка отстранилась.
– Стас, ты почему на лестнице?.. – её глаза забегали по его лицу. – Ты почему босиком, Стас?.. – и уже видя, что произошло что-то ужасное, и заранее расширяя глаза от этого ужаса: – Что?! Что случилось, Стас?!
Несколько секунд Стас ещё колебался. Ещё была мысль отгородить её от всего этого кошмара, но ледяной ком в груди давил на рёбра, толкаясь, искал выхода, и тогда он, со сладостной болью раздирая грудь, вывалил на неё, прямо в её огромные зелёные глаза, весь ужас прошедших двух часов, весь абсурд этих двух часов, всю нелепость, несуразность и весь тошнотворный страх этих двух мгновенно-бесконечных часов.
Во время всего рассказа Алёнка так и не отвела от него своих глаз. Она слушала внимательно, не перебивая, только изредка вставляя уточняющие, иногда – с его точки зрения – абсолютно нелогичные, а иногда – очень цепкие вопросы...
– Вот... – закончил рассказ Стас. – Теперь даже и не знаю – куда мне. То ли – в психушку. То ли – в милицию... Ни туда, ни туда не хочется... Да и бесполезно, – подумав, заключил он.
И тогда Алёнка сказала:
– Пойдём домой.
С минуту Стас соображал. Потом до него дошло.
– Да ты что, с ума сошла?!.. Да ведь там!.. Да ведь они!.. – Стас лихорадочно подбирал слова…
И тогда Алёнка опять сказала:
– Пойдём домой.
– ...Подожди, а ключ? – Стас всё ещё никак не мог опомниться.
– Глупый, – Алёнка погладила его по щеке, – у меня ведь есть... – и достав из мокрого кармана мокрой кофты ключ со знакомым – в виде смешного бегемотика – брелоком, позвенела им у Стаса перед носом…
Они поднялись на четвёртый этаж. По дороге нашлись потерянные Стасом во время бегства тапочки, и Стас, всунувшись в них, почувствовал себя почти одетым.
Он бы не удивился, если бы вместо двери квартиры увидел космический провал или – наоборот – ровную заштукатуренную стену. Но дверь была на месте. Матово блестел тёмно-коричневый, разбитый на ромбики дерматин обивки. Латунно поблёскивали шляпки обойных гвоздей. Над тёмным, но хранящим внутри себя точечку далёкого света, зрачком дверного глазка привычно обнимались цифры номера: «69».
Алёнка надавила на ручку. Дверь была закрыта.
– Не удивлюсь, если с той стороны накинута цепочка... – в спину ей пробормотал Стас. Алёнка покосилась на него и, ничего не сказав, прицелилась ключом в замок.
– Подожди... – тронул её за плечо Стас, он пересёк лестничную площадку и, подняв из-под соседской двери, взвесил в руке, видимо оставленный со времён ремонта строителями, кусок арматуры. – На всякий случай.
Потом он вновь занял место за спиной у Алёнки.
– Давай!..
Замок легко щёлкнул. Алёнка толкнула дверь. Стас, отстранив Алёнку и выставив перед собой арматурину, шагнул в проём...
И ничего не произошло.
На кухне мирно жужжал холодильник. В ванной, за закрытой дверью, приглушённо, но яростно шумела вода. Стас распахнул дверь. Вся ванная комната была заполнена паром. Из крана над раковиной хлестала брызгучая струя.
– Воду дали, – растерянно сказал Стас и, обернувшись к Алёнке, добавил: – Горячую.
Алёнка стояла в проёме кухни. Потом медленно повернулась. В её глазах дрожали слёзы.
– Бедный... – она подошла к нему и уткнулась лицом ему в грудь. – Прости меня.
Стас переглотнул.
– Пойдём... – хрипло сказал он и откашлялся. – Надо ещё в комнате посмотреть.
Он завернул кран, и они прошли в комнату.
В комнате тоже ничего не изменилось, только у двери лежал на боку стул, видимо опрокинутый при паническом – Стаса – бегстве. Чёрным крутолобым спящим котом покоился на тумбочке телефон. Стас снял трубку и послушал. Трубка гудела.
– Гудит... – ответил он на немой Алёнкин вопрос. – Представляешь, я его тогда из розетки выдернул...
И тут в стену опять постучали.
Видимо, с лицом у него стало что-то не так, потому что Алёнка сразу подошла к нему и, взяв за руку и заглянув в глаза, быстро сказала:
– Это – ветер. Стас, это – ветер... Это рекламный щит порвало ветром. Это он стучит – я видела.
Стас присел на край кровати и устало махнул рукой:
– Укатали они меня... Я посижу, ладно?
Алёнка устроилась рядом и прислонилась виском к его плечу.
– Ты хоть железяку эту положи, – спустя некоторое время сказала она.
Стас с удивлением заметил, что всё ещё сжимает в руке кусок арматуры.
– Шкаф ещё не проверили, – уже без всякого энтузиазма сказал он, – надо шкаф посмотреть...
– А давай я! – вскочила Алёнка и отобрала у него прут.
Она решительно, с прутом наизготовку, подошла к шкафу и заглянула в зеркало. Руки у неё опустились.
– Вот ужас-то... – расстроено сказала она. – Ведьма ведьмой... Да ещё и мокрая.
Она обернулась к Стасу.
– Слушай, я пойду – душ приму... Ты как?
Стас прислушался к себе. Ледяной ком в груди растаял. На душе было хоть и пусто, но спокойно.
– Нормально, – сказал Стас. – Я – нормально... Иди.
Алёнка подскочила, нагнулась, чмокнула его в нос и ускакала в прихожую.
– Мокрое же всё!.. – через некоторое время раздался её расстроенно-возмущённый голос.
Алёнка опять возникла в комнате, сунулась в шкаф (Стас напрягся), покопавшись, извлекла что-то своё, женское и, послав ему воздушный поцелуй, снова исчезла за дверью. Через секунду из-за дверного косяка высунулось её лицо.
– Стас... Всё будет хорошо... – серьёзно глядя на него, сказала Алёнка. – Теперь ВСЁ – БУДЕТ – ХОРОШО!
– Я знаю... – Стас сам удивился своему спокойствию. – Иди, мойся.
Алёнка ещё несколько секунд пристально смотрела на него, потом кивнула и исчезла. В ванной зашумела вода.
– Я знаю, – повторил Стас. Потом он встал и подошёл к окну.
Дождь утихал. Частый, но мелкий, он спокойно сыпался на потрёпанный недавним штормом, ещё не пришедший в себя город. Листва на деревьях уже не металась судорожно из стороны в сторону, яростно отбиваясь от ветра, а, устало повиснув, собирала дождевую мелочь в крупные капли и размеренно роняла их в ещё мутные, взбаламученные лужи. Пешеходов почти не было. Изредка, расшвыривая из-под колёс пенную воду, проносились сверкающие авто, сейчас больше напоминающие стремительные глиссера. Блестя красной пластмассой и хромом, сиротливо мок на той стороне улицы пустой автобусный павильон. Светофор на перекрёстке вышел из комы и методично перебирал свои трёхцветные чётки...
Слева, из-под мокрых, тёмно-зелёных липовых крон выкатилась жёлтая автобусная крыша. Автобус прошёл под окном и, остановившись возле невидимой Стасу остановки, раскрыл перепончатые двери. Входяще-выходящих не было.
– Где ты был, когда тебя не было? – тихо упрекнул его сверху Стас.
На светофоре зажёгся зелёный. Автобус закрыл двери, плавно отчалил от остановки и, набирая ход, кружевными веерами разбрызгивая из-под колёс воду, ушёл сквозь перекрёсток в открывшуюся перспективу улицы.
– Жанка меня убьёт... – вслух подумал Стас. – Нет, точно убьёт... Или уволит.
Впрочем, завтрашний день казался ему сейчас далёким, как мыс Горн.
Отставший от своих порыв ветра вдруг резко взлохматил кроны деревьев (те ответили дружным залпом крупнокалиберных капель по лужам), вновь взволновал лист железа на соседней крыше и, упав вниз и подхватив брошенный кем-то поломанный полосатый зонт, весело погнал его по мокрому тротуару.
«Всё будет хорошо... – наблюдая за проделками ветра, спокойно думал Стас. – Теперь всё будет хорошо...».
– Ну, ладно, я пошёл, – сказал снизу, с подоконника, знакомый металлический голосок и, как ни в чём не бывало, деловито затикал.
Стас улыбнулся...