И тут взорвался мир...
Опять повисла пауза. Виктор осторожно откашлялся:
– Он... разбился?..
– Да. В Баде. – нехотя откликнулась Наталья. – В девяносто четвёртом... Я тогда вторым беременна была. На пятом месяце. Не доносила – выкинула...
– Ещё бы, – сказал Виктор. – Могу себе представить...
– Нет, – Наталья покачала головой. – Не можешь... Я ведь не сразу. Хотя, конечно, тогда, как обухом по голове. Я даже похороны плохо помню. Всё, как в тумане. Помню только, как привезли их из Бады. Экипаж... Шесть цинков. Маленькие все – не больше метра длиной. От них ведь почти ничего не осталось. Я, помню, как увидела эти цинки – всё, как выключили меня... Но самое страшное началось потом. Когда комиссия отработала, и результаты расследования объявили. Его ж во всём и обвинили. Андрюшу моего... Он ведь не просто сам погиб. Они ж полный самолёт народу тогда везли. На военный совет... Сорок один человек. Не считая экипажа... Я потом жить ведь там не смогла... Мне даже стёкла били... Уехали мы через три месяца с Павликом. Не выдержали. В Завитинск, обратно, к родителям. И квартиру бросили, и гараж с машиной – всё... – она тряхнула головой и замолчала.
– Сволочи!.. – сказал Виктор.
– Да нет, их тоже понять можно... – Наталья потёрла висок. – Я бы тоже, наверно, ненавидела того... ту... ну, чей муж моего Андрюшу... – она снова тряхнула головой. – Ладно! Что-то мы всё обо мне да обо мне. Ты-то как живёшь, поэт Виктор Маликов?.. Подожди! – она тронула его за руку. – Не рассказывай. Пойдём-ка лучше в дом. Чего мы тут... как бомжи...
– Ничего себе бомжи! – рассмеялся Виктор. – В такой-то машине. Да у тебя тут жить можно! У моих родителей хрущёвка меньше была!
– Пойдём в дом! – Наталья решительно выключила зажигание и, обернувшись, затеребила его: – Пойдём, пойдём! Ты ведь, кажется, кофе хотел?..
– Ну, пошли... – Виктор отвернул рукав пальто и, придвинув запястье к окну, взглянул на часы. – Только ненадолго. У меня электричка в двадцать два тридцать...
Наталья приблизила своё лицо к его и, глядя глаза в глаза, твёрдо сказала:
– Если ненадолго, то тогда – без кофе... Понимаешь, Витенька, я ведь уже месяца три с мужиком не была. А тут такой случай! Мне тебя, можно сказать, сам бог послал... – и, внимательно следя за его реакцией, добавила: – Ты не бойся, жена не узнает... Да и никакая это не измена. Это, скорее, так, – гуманитарная помощь...
Виктор лежал на спине и, заложив правую руку под голову, смотрел в потолок. По потолку медленно бродили разноцветные и разнокалиберные круги от выпендренного, наворочено-футуристического светильника-ночника, стоящего в изголовье огромной, как аэродром, Натальиной кровати.
Наталья, примостившись на левом плече, уютно сопела.
– Спишь? – спросил Виктор.
– Нет, – сейчас же откликнулась Наталья. – Слушаю.
– ...Понимаешь, – после долгой паузы продолжил Виктор, – иногда кажется, что я её люблю. Такая нежность порой накатывает... А иногда... – он помолчал. – Особенно, когда она заводится. Когда начинает сама себя накручивать. Как начнёт иногда ныть: «Деньги, деньги, деньги!..». Честное слово, убить хочется!
Наталья фыркнула.
– Нет, честно! – он повернул к ней голову. – Так порой и подмывает – достать из шкафа ружьё и садануть с двух стволов. Чтоб голова нахрен отлетела! Прям вижу иногда эту картинку! Знаю ведь, что никогда на такое не решусь, но рисую себе все эти ужасы во всех подробностях... Мы, когда поссоримся, я в зал спать ухожу. Лежу на диване один и полночи злюсь и думаю, представляю себе всё это в цветах и красках... Я, наверное, псих?..
– Нет, – Наталья покачала головой. – Ты не псих. Так бывает... Наверно, это всё-таки – любовь, – помолчав, предположила она.
– ...Наверно... – подумав, согласился Виктор. – Только странная какая-то...
– Сейчас вся жизнь странная.
– Жизнь сейчас – сволочная... – подытожил Виктор и замолчал.
Круги на потолке то сходились, то расходились, кружились, проходили сквозь друг друга. Они словно танцевали какой-то свой, сложный, своеобразный, понятный только им самим – жителям странного двухмерного мира, – танец.
«...Наверное, это должно усыплять, – подумал Виктор. – Так лежишь-лежишь, смотришь...».
– А давай, Я с ней поговорю, – подала голос Наталья.
– С кем?.. – поначалу не «въехал» Виктор. – Нет! – вдруг поняв, испугался он. – Не смей даже и думать! Ещё чего!
– Слушай, давай! – Наталья села в кровати и через плечо посмотрела на него. – Поговорю с ней, как баба с бабой. Она ж не малолетка сопливая – должна понять... что рано или поздно... Ты знаешь, я вообще-то умею убеждать.
Виктор тоже сел.
– Забудь об этом!.. Мы же с тобой договорились – я сам! Чего это тебе вдруг в голову взбрело?!
– Ну, всё, всё, не буду... – тут же пошла на попятную Наталья. – Чего ты встрепенулся? Нет – значит, нет... Ложись... – она оглянулась на многофункциональный светильник. – Полдесятого ещё. Ещё можно полчасика поваляться.
– Ты меня что, собралась на вокзал везти?
– Конечно... Я тебя, если захочешь, могу даже в Москву отвезти. А что? Сейчас пробок нет – часа за полтора домчим. Прямо к дому...
– Не выдумывай, – сказал Виктор. – Только до электрички.
– Ну, как скажешь, – покладисто согласилась Наталья; она подтянула к себе колени и обняла их руками.
Виктор ласково провёл мизинцем по ложбинке на её шее.
– Где ж твои волосы, Наташка? У тебя ведь была совершенно потрясная грива...
– В Завитинске мои волосы, – не шевелясь, отозвалась Наталья. – Там то ли экология такая, то ли что... А может, и от нервов. Короче, одно время как посыпались!.. Ты не поверишь – целыми прядями выпадали...
Виктор откинулся на подушку.
– Жаль... Шикарные волосы были.
– Да ладно! – дёрнула плечами Наталья. – Подумаешь! Зато возни меньше... Ты ведь меня и без моей гривы любить будешь? Правда?
– Правда, – сказал Виктор. – Ещё как буду! Я тебя больше никуда не отпущу!
Наталья счастливо рассмеялась и вновь устроилась у него на плече.
– Ой, Витенька, как мы с тобой заживём! Ты даже не представляешь – как мы с тобой хорошо заживём!.. А хочешь, я тебе мальчика рожу? Сыночка... Чего ты хмыкаешь? Думаешь – не смогу? Ещё как смогу! Сорок два – ещё не возраст. Сейчас и позже рожают... Серёжкой его назовём. Или Владиком... Дочку твою к себе заберём. Зимой все вместе на юг будем летать. В тропики. На острова куда-нибудь. На Гавайи. Или в Полинезию... А весной – в Альпы. Ты любишь на горных лыжах кататься?
– Не знаю, – сказал Виктор. – Не пробовал.
– Ой, я тебя научу! Тебе понравится!.. – Наталья была полна энтузиазма. – А может, ТЕБЕ куда-нибудь хочется съездить? Ты только скажи... Ну, скажи, о чём ты мечтаешь?
– Я мечтаю... съездить в Париж, – медленно сказал Виктор. – Какой же я поэт, если в Париже ни разу не был?..
– Всё! Замётано! – Наталья потёрлась носом об его грудь. – Осенью и поедем. В Париж надо ехать в октябре, – авторитетно заявила она, – в первой половине – там тогда прохладно и сухо. И туристов почти нет...
– И везде-то ты была, всё-то ты знаешь... – пробормотал Виктор.
– Нет, Витенька, правда. Знаешь, как хорошо нам будем!.. У меня ж в Крыму ещё один дом есть. В Гурзуфе. Не такой большой, как здесь, но всё-таки. Там можем какое-то время пожить... Представляешь, будешь, как Максимилиан Волошин, – писать стихи, глядя на море... Или как Чехов!..
– Чехов в Крыму умер... – печально напомнил Виктор. – Волошин, кстати, тоже.
– Ты не умрёшь!.. – беспечно отозвалась Наталья. – Книгу твою выпустим. А лучше – две! Нет! Двухтомник! В таком, шикарном золотом переплёте! На мелованной бумаге! С иллюстрациями!.. У тебя наберётся стихов на двухтомник? – вдруг озаботилась она.
– Наберётся, – успокоил её Виктор. – У меня и на трёхтомник наберётся. Толку-то?..
– А вот и будет толк! – заверила его Наталья. – Ка-ак выпустим двухтомник! Ка-ак пропиарим его везде! Как его весь раскупят! А мы – второе издание, третье! Все твои друзья-писатели обзавидуются! Перья свои будут грызть от зависти! Подожди, ты у нас ещё станешь самым популярным в стране поэтом! Как Роберт Рождественский! Или этот... Евтушенко. С тобой ещё президент будет за руку здороваться!..
– М-да... – сказал Виктор. – И тут Остапа понесло...
– Ой, да ладно!.. – Наталья опять потёрлась об него носом. – Экий ты бука! Уж и помечтать по-человечески нельзя!
– Мечтать не вредно, – согласился Виктор. – Вредно не мечтать... – он стал осторожно высвобождать своё плечо из-под Натальиной головы. – Давай-ка, солнце моё, будем мы помаленьку шевелиться... Всё-таки хочется ещё кофейку успеть попить. На дорожку...