И тут взорвался мир...
Владимир Юринов
7. Алексей.
Путягин, как обычно, запрыгнул на подножку автобуса последним.
– Баста, карапузики! – весело возвестил он. – Кончилися танцы!..
– Ты чего такой радостный, Иваныч? – спросил сидящий рядом с Алексеем Ладовский. – Благодарность на разборе получил?
– Лучше! – Путягин поднялся в салон и довольный, как именинник, уселся на своё место. – Командир рапорт на отпуск подписал. Всё! Штык – в землю, пуанты – на гвоздь! Завтра смену отлетаю и с послезавтрашнего дня – в законном отпуске!..
– О-о-о, счаст-лив-чик!.. – проскрипел чей-то голос в конце автобуса фразу из известного анекдота.
Кто-то заржал.
– ...Николаич, слышал? – продолжал тем временем радоваться жизни начбой. – Чтоб на четверг меня не планировал!
– Слышал, слышал, – меланхолично отозвался Ватрушев. – Все?.. – он оглядел салон и, повернувшись, скомандовал водителю: – Поехали!
Дверь закрылась. Свет в салоне погас. Автобус тронулся.
– Поедешь куда, Иваныч? – поинтересовался в темноте Ладовский.
– На юга рванём, – тут же с готовностью откликнулся Путягин. – С шурином. В Крым... «Волгу» свою только чуток подрихтую, и поедем. Куда-нибудь в район Тарханкута. Палаточку возьмём, все дела... Я ружьишко подводное захвачу, – голос начбоя стал мечтательным. – Говорят, в тех местах вода самая чистая во всём Чёрном море. И рыбы тьма-тьмущая...
– В Крым – это хорошо, – одобрительно произнёс Ватрушев. – В Крыму сейчас – самое то... Свой раздел только для подведения итогов сдашь – и езжай.
– Николаич! – возмутился Путягин. – Побойся бога! Сегодня ж ещё только пятнадцатое!
– Ничего страшного, – голос Ватрушева был невозмутим. – «Рыбу» подготовишь, а цифры потом в конце месяца твой ВрИО подставит. Кто там за тебя остаётся?
– Воронин, – уже не так весело отозвался начбой.
– Опаньки! – взвился в темноте изумлённый голос Воронина. – А чего я?! Иваныч, какого хрена?! Я ж с первого числа по плану – тоже в отпуск.
– Командир тебя сдвинул, – нехотя сообщил Путягин. – До моего возвращения. Будете звеньевую программу добивать.
– Не, ну нормально, да?! – возмущению Воронина не было предела. – Кто-то будет на море пузо греть, а кто-то – на аэродроме, в потном комбезе – керосин в шум переводить! У меня ж путёвка в Адлер заказана! Её же мне не сдвинут! На месяц!.. И куда я потом, осенью, поеду?! Дети – в школе, жена – на работе!.. Ну, Иваныч! Ну, подставил! Спасибо, родной!..
– Юрка, не расстраивайся, – попытался успокоить его Алексей. – Сдался тебе тот Адлер! Жара, дороговизна! Пиво тёплое, женщины потные... Дома отдохнёшь. По грибы походишь. Осенью комаров меньше.
– И водка холоднее!.. – тут же добавил кто-то.
– О-о-о, счаст-лив-чик!.. – проскрипел тот же голос из конца автобуса; Алексей наконец узнал его – прикалывался хохмач Валера Гусев.
Несколько человек засмеялось.
– Иваныч, а как там с материалами на стрелковую конференцию? – напомнил начбою Ватрушев. – Ты мне когда обещал их представить?
– Почти готовы! – торопливо доложил Путягин. – Воронину передам, он закончит.
– Ещё чего! – судя по голосу, Воронин на этот раз был готов стоять насмерть. – Только в готовом виде! Вплоть до запятых!
– А если через взятку? – вкрадчиво «подъехал» начбой.
– Это смотря сколько ты предложишь... – голос Воронина был мрачен, как ноябрьская ночь. – Учти, ты мне сейчас нехилую душевную травму нанёс. Я этого отпуска, можно сказать, как манны небесной, ждал! Так что, сам понимаешь, моральный ущерб, и всё такое...
– Я надеюсь, три-четыре полторашки пива залечат твою душевную рану? – голос Путягина был само обольщение.
– Хрен там! – злорадно сказал Воронин. – Ящик коньяку!
– Ох, какой ты, сука, ранимый!.. – взвился начбой.
– Отставить! – прервал общий смех Ватрушев; его голос командно затвердел. – Пьянства не допущу! Никаких Ворониных! Слышишь, Иваныч?!.. Подготовишь всё сам полностью и сдашь лично мне! Всё, как мы с тобой обговаривали! Два экземпляра – отпечатанные, с титульными листами. И отдельно схемы – на диапозитивной плёнке.
– Николаич, диапозитивы я точно не успею, – всё ещё продолжал на что-то надеяться Путягин. – Давай я...
– Успеешь! – прервал начбоя Ватрушев. – Если хочешь на свой Тарханкут – успеешь!
– Бли-ин!.. – голос Путягина потух.
– Да, кстати! – не унимался Ватрушев. – А шкафчик для хранения фотоплёнок на объективном ты сделал?
– Николаич, ну давай хоть шкафчик после отпуска! – взмолился начбой.
– Никаких «давай»! – Ватрушев был непробиваем. – Ты мне когда обещал его сделать? Ещё в позапрошлом месяце! Вот теперь, пока готовый шкаф не покажешь – всё, как положено: с бирками, с раскладкой по «бортам», всё в хронологическом порядке – про юга свои даже не заикайся! В рабочем порядке сделать не успел – будешь в отпуске доделывать.
– Так я до сентября таким макаром никуда не уеду! – в голосе Путягина звенела обречённость.
– Ничего, – «успокоил» его Ватрушев, – в сентябре в Крыму тоже неплохо. Бархатный сезон. И не так жарко, и народу меньше...
– И водка холоднее! – тут же вставил Ладовский.
– О-о-о, счаст-лив-чик!!.. – хором пропели в темноте сразу несколько голосов.
Алексею показалось, что от дружного хохота старенький автобус подпрыгнул и покатил веселее...
Оксанка, конечно же, не спала. Она выпорхнула из зала на звук открываемой двери – босая, всё в том же своём легкомысленном халатике – и радостно повисла на шее Алексея:
– Приве-ет!..
– Привет! – Алексей подхватил её, невесомую, и, поцеловав в губы, потёрся носом об нос. – Соскучилась?
– Ещё как!.. Нормально отлетали?
– Нормально... – Алексей поставил жену на пол и, присев на банкетку, принялся стаскивать ботинки. – Дегтярь на полосе «разулся»... Не-не, всё нормально, – заметил он расширившиеся Оксанкины глаза. – Даже не выкатился... Полёты только на полтора часа прикрыли. Пока куски резины с полосы собрали, то да сё...
– А я-то думаю – чего гудеть перестали? – Оксанка сразу успокоилась. – А потом смотрю – облака пошли. Ну и подумала, что вы на СМУ решили перейти.
– Не, облачность потом натянуло, – уточнил Алексей. – Попозже. На ночь так и так планировали на СМУ переходить. Ну, а тут уже решили не дёргаться – крайний дневной залёт зарубили... – он встал и двинулся в сторону ванной комнаты, на ходу стягивая пропотевший за день комбез. – Как бандит?
– Спит бандит. – Оксанка улыбнулась. – Угомонился. Поначалу всё тебя собирался встречать. Я – говорит – папку ждать буду! Буду за самолётами смотреть. Пристроился возле окна с биноклем и – ни в какую! Самолёт на посадку заходит, фару включает – из окна хорошо видно! – он его биноклем провожает и шепчет: «Папка летит...». Чуть уложила! Так с биноклем в руках и уснул.
– Молодец!.. – Виктор остановился в дверях ванной. – А ты сама чего не легла? Это Я завтра до обеда могу дрыхнуть... В смысле – сегодня. А тебе ж – на работу. Будешь потом весь день носом клевать. Или прямо на боевом посту уснёшь – вот делов-то будет!
– Ой, с моими архаровцами не уснёшь! – заверила его Оксанка. – Они мне сегодня весь мозг вынесли! Представляешь, кошка на прогулке на территорию забрела. Симпатичная такая, сразу видно – домашняя, с ошейничком, непуганая ещё. Так эти – с визгом – всей группой за ней: «Кися! Кися! Кися!..».
– А наш?
– И наш! А как же без нашего? В первых рядах! Это ж он её возле забора первым за хвост ухватил! Она орёт, выдирается! Я: «Максим! Брось! Пусти её! Ей же больно!..». А он: «Кися-а-а!!! Не уходи-и-и!!!..». Эта бедолага, наверно, уже и не чаяла спастись! В конце концов вырвалась, сквозь штакетник кое-как прощемилась и – ходу! Чуть свой хвост этим басурманам не оставила! Будет теперь наш садик за два квартала обходить... Так мои потом меня задолбали: «Оксана Юрьевна! Давайте кошку заведём! Оксана Юрьевна!..».
– А ты? – улыбнулся Виктор.
– А что я? Мне ещё там только «киси» не хватает! Для полного счастья. Говорю: «Вот если в обед все всё съедят без остатка, тогда заведём».
– Рисковая ты...
– Ничуть! Ещё ни разу такого не было, чтобы они весь обед съели – вечно носы воротят: «Ой, а я борщ не хочу! Ой, а я гречку не люблю! Ой, а в киселе комочки, он протии-ивный!..». Так что – беспроигрышный вариант.
– Ну и как? – поинтересовался Виктор. – Чем дело закончилось?
– Да ничем, – рассмеялась Оксанка. – Повздыхали, покуксились, да и спать легли. А после тихого часа, я думаю, про всё забыли. В общем, всё, как всегда... Ты чай будешь?
– Да, – сказал Алексей. – Буду... Сейчас только в душе сполоснусь...
– Я тогда чайник ставлю.
– Давай...