Кому ты так обязан
Под песню морзянки
Путь в профессию
К радиотехнике Павел Серегеечев пристрастился, учась в школе, в Подмосковье. Было это в начале 30-х годов. Когда семья переехала во Владивосток (туда перевели отца, строителя по профессии), увлечение пригодилось. В 1936 году Павел стал работать радиотехником Гидрографического отдела Тихоокеанского флота.
- Устанавливал радиомаяки: «Золотой» - в Татарском проливе, «Елизавета» и «Байдуков» - в Охотском море, «Гамов» - недалеко от озера Хасан, - рассказывал он. - После того, как срок командировки отца в 1939 году истек, наша семья вернулась в Можайский район. Поступил в пароходство имени Москвы, стал плавать на судах. Больше всего мне понравилось ходить по Волге, а из городов лучшее впечатление оставил Калинин. По окончании навигации, я принял решение перебраться сюда на жительство. Сказано-сделано. Пошел к директору радиотрансляционной сети Петру Васильевичу Колешеву. Тот вызывал главного инженера, вдвоем они меня проэкзаменовали и остались довольны. Я был зачислен техником Калининского радиоузла по подстанциям.
22 июня 1941 года Сергеечева и еще шесть работников радиоузла перевели в гражданскую оборону. Их задача заключалась в том, чтобы в случае необходимости включать и выключать сигнал воздушной тревоги. Дежурство несли совместно с сотрудниками госбезопасности. Когда немцы приблизились к городу, поступила команда эвакуироваться. Происходило это впопыхах. Уже отъехав от Калинина, руководители радиоузла спохватились: оборудование не выведено из строя. Вернувшись на велосипеде в город, Сергеечев старательно перепутал концы трансформаторов. Сделал это настолько изобретательно, что до конца оккупации немцы так и не смогли запустить радиоузел, хотя предпринимали для этого немалые усилия.
Весть об освобождении Калинина застала Павла далеко от родных мест - в Грузии. Знакомый летчик попросил его сопроводить туда семью из нескольких человек: бабушка, жена, ее сестра и маленький ребенок. Добрался с ними до райцентра Борчало, определил на жительство. Поскольку возвращаться было некуда, начал работать в местном отделении связи.
- Узнав по радио об освобождения Калинина, прихожу к начальнику отделения, говорю, что уезжаю обратно, а он - ни в какую: «Ты нам радио сделал? Сделал. А кто обслуживать его будет? Мы тебя не отпустим!», - продолжил Сергеечев. - Едва уговорил я его…
Возвратившись в Калинин, Павел приступил к дежурству на Калининском радиоузле. Правда, скоро его знания и смекалка пригодились в другой сфере деятельности. К этому времени партизаны (2-я особая бригада А. М. Литвиненко) уже использовали рации для передачи информации в разведывательное управление Северо-Западного фронта. Встал на повестку дня вопрос о создании системы радиосвязи и в областном управлении НКВД. В феврале 1942 года Павла Сергеечева пригласили на помощь радистам управления. Дело в том, что, пытаясь использовать в практической работе отремонтированные немецкие рации, они не могли устранить помехи от проезжающего мимо здания УНКВД автотранспорта.
Павел Сергеечев дал заключение: слабые радиосигналы нужно принимать вне черты города. Его мнение сыграло не последнюю роль в том, что в поселке Первомайский был оборудован радиопункт УНКВД, куда сигналы трофейных раций доходили уже без особых помех. Вскоре после этого в радиоузле управления госбезопасности установили мощный передатчик, а в распоряжение чекистов поступили отечественные малогабаритные рации «Белка-У» и «Белка-Д».
Как Сергеечев стал партизанским радистом
Случилось это при следующих обстоятельствах. Как-то, дежуря вместе с «ребятами из госбезопасности», рассказал им о желании пойти в армию. Те похлопотали у своего начальства. Павла пригласил начальник управления НКВД Д.С. Токарев и предложил пройти подготовку для заброски во вражеский тыл. «Имей в виду, задание опасное, - предупредил Токарев. - Можешь не вернуться». Сергеечев не испугался: «Сейчас много хороших людей не возвращается. Кому как повезет…».
Сначала его готовили для работы в ржевское подполье, но, когда до оправки радиста оставалось несколько дней, в Ржеве произошли трагические события. Руководитель подполья Телешов и его товарищи, всего пятнадцать человек, были выданы предателем, отчимом Алексея Телешова. 31 марта 1942 года А. Телешов, В. Новоженов и А. Беляков были повешены, а остальные подпольщики расстреляны. Спустя много лет после войны, Сергеечев узнает подробности того, с каким мужеством вели себя эти ребята. Алексей Беляков написал на стене камеры: «Я вынесу нечеловеческие пытки, у меня хватит на это силы. Клянусь вам комсомольским словом, мои дорогие товарищи, что буду молчать до конца, молчите и вы». Алексей Жильцов смог каким-то образом передать отцу короткое письмо. «Дорогой мой отец, - писал он. - Не плачь. Будь уверен, твой сын никогда не подведет. Останешься жив, расскажи о нас другим. Не хочется умирать, еще мы мало сделали»… Воздержалось руководство УНКВД и от направления Сергеечева в Великие Луки. Там тоже случилось несчастье. Немцы внедрили в подпольную организацию своего агента. 56 патриотов приняли мученическую смерть. Наконец, он оказался за линией фронта - в Невельском районе, в группе лейтенанта Алешина. Засылаемые сюда и в соседние районы разведгруппы осуществляли диверсии, вели разведку, передавали собранную информацию по радиосвязи а «Центр». Пробыв некоторое время в тылу противника, они возвращались в Торопец, чтобы вернуться обратно.
- Торопец был в ту пору областной партизанской столицей, - рассказывал Павел Сергеевич. - Здесь мы всегда находили тепло, еду, хорошие условия для восстановления сил. Отсюда же, получив новое задание, забрасывались в логово врага. Вариантов было два: пешим порядком или на самолетах. Науку прыгать с парашютом я прошел на одном из партизанских аэродромов.
Работы Сергеечеву, как и его коллегам в штабах партизанских бригад и отрядов, хватало. Они сообщали в «Центр» о деятельности партизан, принимали директивы руководства. Враг, пытаясь, пытаясь сдержать наступление Красной Армии, укреплял свои тылы. Строились новые оборонительные укрепления. Осуществлялась перегруппировка войск. Информация об этом также стекалась в штаб партизанского движения области. В распоряжении штаба находились в общей сложности 128 радистов-операторов, подготовленных в спецшколах Москвы, Ленинграда, Мурома, Архангельска, Подольска и некоторых других городов. Радиоцентр находился в деревне Островны Торопецкого района и держал постоянную связь с 16. бригадами и одним спецотрядом. Оборудование состояло из мощной стационарной станции, дизелей для выработки электроэнергии, а также нескольких мощных радиостанций на автомобилях.
Заместитель начальника Центрального штаба партизанского движения, член военного Совета Калининского фронта генерал-полковник С.С. Бельченко вспоминал: «Важнейшее звено штаба - радиоузел. Начальник его - полковник И.С. Романов - кадровый связист, зрелого возраста, высокой культуры, человек требовательный к себе и подчиненным, сумел сколотить весьма квалифицированный коллектив радистов, способный работать круглосуточно, в любое время. Его заместитель подполковник Ф.А. Адров - высокого класса специалист радиосвязи. Жестковатого характера, любит свое дело и настойчиво добивается повышения квалификации своих подчиненных через короткое время. Он был назначен начальником этого отдела в связи с тем, что командированный в тыл врага для выполнения особо важного поручения полковник И.С. Романов, к большой печали для всего штаба, пал смертью храбрых».
Партизанские радисты использовали вначале рацию отечественного происхождения «Север». В своем кругу они ласково называли ее «Северок». Весила она 2 килограмма, столько весил запасной комплект. Вес батарей питания составлял 6 килограммов. Дальность действия «Севера» - 700 километров. В конце 1942 года появились рации нового типа «Белка 4-У» (универсальная в чемоданчике) и «Белка 4Д (десантная в алюминиевом планшете).