Корней
«Упс! – подумал Корней. – Приехали... Скинхеды, готы, эмочки... теперь вот ещё и нимфы...».
– Слушай сюда, нимфа, – Корней, зло вращая руль, выкручивал на объездную, – ты мне мозги не полощи, у меня и своих тараканов хватает... – он повернул голову и наткнулся на распахнутые глазищи Суок. – Ладно, ладно... Не переживай... Нимфа, так нимфа. Сейчас приедем в отделение – разберёмся.
– Не надо в отделение! – вдруг взвилась Суок. – Не надо в отделение!! Не хочу!.. Пожалуйста... – уже тихо добавила она, опуская голову.
Корней озадаченно посмотрел на неё.
– Странная ты...
Он вдруг представил себе Суок за решёткой в вонючем «обезьяннике» и понял, что, действительно, в отделение лучше не надо.
– Может тебя домой отвезти? Ты где живёшь? Ты местная?
Суок помолчала.
– Я – нимфа, – опять тихо сказала она.
– А, ну да, прости, я забыл. Редко общаюсь с нимфами, – Корней вдруг преисполнился сарказмом. – «И под каждым, под кустом ей готов и стол и дом»... Так может я тебя зря из леса-то забрал? Ещё не поздно вернуться...
– ...Возьми меня к себе.
– Что? – Корней не расслышал.
– Возьми меня к себе, – повторила Суок.
Машина вильнула.
– ...В смысле? – Корней изумлённо посмотрел на Суок – та сидела, низко опустив голову, – мокрые волосы свисали, закрывая лицо.
– ...К себе... Домой... Я не могу одна.
Корней с минуту соображал.
– Тебя бросили?.. Или ты сама ушла?
– ...Бросили... Да, меня бросили! – Суок откинула волосы с лица и опять уставилась на Корнея своими глазищами. – Я не могу, когда в меня никто не верит! Я умираю!! Вы понимаете?! Я не могу одна!! Мне надо, чтобы в меня хоть кто-то верил!..
– Всё, тихо, тихо... Успокойся... – Корней опасливо покосился на неё. – Я в тебя верю.
– Правда? – Суок сразу «сбросила обороты».
– Конечно правда, – Корней был практически искренен. – Ну как в тебя не верить? Ты ведь – вон какая!.. Несравненная!..
– ...Спасибо... – Суок всё ещё смотрела на него, и теперь в её глазах не было ничего, кроме благодарности. – Так ты возьмёшь меня?
– Куда?!
– К себе.
– К себе...
«А может и вправду – завезти её домой? – подумал Корней. – Зинка сегодня – в ночную...».
Он скосил глаза – в полусумраке матово светились обнажённые колени Суок. В общем-то, Корней никогда не был особо склонен к адюльтерам. Его жена – Зинаида Андреевна, как он её обычно величал – слыла мудрой женщиной. Она была на пять лет старше Корнея, женила его – сопливого выпускника школы милиции – на себе, родила ему двух замечательных сыновей, уверенно провела семейный корабль сквозь все шторма и штили, да и теперь руку на семейном пульсе держала очень крепко. Нет, Корней не жаловался. Зинаида его устраивала во всём: она была прекрасная мать и хозяйка, в доме всегда царили чистота и уют, ночными головными болями она тоже никогда не страдала, да и выглядела сейчас в свои сорок семь – молодым на зависть. Так что причин бегать «налево» у Корнея не было, и если бы какой-нибудь дотошный исследователь его биографии озаботился сосчитать все подобные случаи, то вышло бы их – всего ничего, да и те, что были, представляли из себя, пожалуй, не столько факт супружеской измены, а сколько – и скорее – неизбежный продукт непростой служебной деятельности. Тем не менее реакцию своей «половины» на появление в доме подобной «нимфы» Корней себе представлял очень живо. Он в цветах и красках нарисовал себе сюрреалистическую картину «Те же и Зинаида...» и даже заёрзал на сидении…
– Нет, – твёрдо сказал он, – ко мне мы не поедем.
– Почему? – в голосе Суок прозвучало искреннее удивление.
– Да потому что я женат! – раздражённо сказал Корней. – Жена у меня, понимаешь?!..
– Я тоже хочу быть твоей женой...
Корней рассмеялся.
– Ты это моей Зинаиде Андреевне скажи.
– Это – жена?
– Это – жена! – Корней выделил ударением оба слова.
– Разве плохо когда две жены?
– Не знаю... – пробормотал Корней, он наконец вырулил на проспект и облегчённо прибавил газу. – ...Не пробовал.
«Чёрт... Ну и куда мне её?.. – Корней вяло перебирал варианты. Вариантов было совсем немного. – Нет, придётся, наверное, всё-таки – в отделение...».
– ...Что?
– ...Это прекрасно... – мечтательно говорила Суок. – Мы все любили друг друга. Мы жили все одной большой семьёй... Это было очень весело...
– Ну да, – подтвердил Корней, – это мы проходили: травка, «экстези», свободная любовь, а потом – аборты, сифилис или – ещё хуже – СПИД.
– Я не понимаю...
– Да ладно... Ты мне вот что скажи – там, в лесу, у вас – палаточный лагерь? Или вы в какой брошенной деревне обитаете? И вообще, сколько вас всего?
– Нас было много. Нас были тысячи!.. – Суок опять унеслась в облака. – Ах, как это было здорово! Как мы играли!..
– Почему «были»? А сейчас где?
Суок потухла.
– ...Все умерли... – она опустила голову. – Все... Я последняя.
– В смысле? – напрягся Корней.
– Когда в нимфу перестают верить – она умирает... Превращается в облако.
– А-а-а... Ну, это – ладно... – Корней выдохнул. – В облако, это – ещё ничего.
«Нам вот только массовых суицидов не хватает... В конце-то квартала... Хорошо – не наш район. Кстати, – озаботился Корней, – что за «нимфы» такие? Ничего про таких не слышал... Надо будет у Пашки проконсультироваться, он в этих молодёжных заморочках – дока...».
Они мчались по проспекту сквозь мигающие жёлтым, бессонные светофоры, мимо ярких, светящихся, кричащих, зазывающих реклам. Город жил своей обычной ночной жизнью: машин, как попутных, так и встречных, становилось всё больше, стали попадаться прохожие – по одному и парами, а на одном перекрёстке под разноцветной вспыхивающей вывеской «Парадиз» топталась, мерцая сигаретными огоньками, толпа человек в сорок; на тротуаре и проезжей части стояли припаркованные как попало автомобили, в основном – дорогие иномарки; на противоположной стороне улицы безучастно дремал сине-белый милицейский «уазик». Корней сбросил скорость и осторожно объехал тусовку.
– Тебе лет-то сколько?
Суок равнодушно пожала плечами.
– Работаешь? Учишься?
Суок похлопала своими метровыми ресницами:
– Зачем?
«Вот блин! – восхитился Корней. – Себе, что ли, в ″нимфы″ податься? Стащить у Зинки ночнушку и бегать по лесу – яйцами звенеть... А тут одних незакрытых дел – тридцать с лишним. Мамай мне скоро голову за них оторвёт... И яйца заодно...».
– Родители где твои?
– Нет... Умерли... Давно.
– Извини... Друзья? Знакомые?
– Ты мой друг... Знакомый.
Корней вздохнул:
– Понятно...
«Понятно, что ничего не понятно... – Корней потёр лицо. – Что-то укатался я сегодня... Отгул что ли взять?.. А лучше – отпуск. Махнуть с Зинкой на Валдай. Щук поблеснить. Недельки на две. Пока пацаны в Крыму... Нет. Зинку не отпустят... А меня – тем более!.. А может путёвку взять? В санаторий. Отоспаться... Стоп!! Знаю!..»
– Знаю! – вслух возвестил он и даже рассмеялся. – Знаю куда тебя везти! Как я сразу не допёр?
Он выдернул из кармана «мобилу» и, поглядывая на дорогу, набрал номер. Толич ответил сразу, как будто ждал звонка с телефоном в руке:
– Здоров, Сапог! Чего не спишь?
– Здоров, Клистирная Трубка! Не разбудил?
– Нет. Дежурю.
– Так ты на работе! Замечательно! Слушай, Толич, у меня к тебе дело. На полмиллиона…
– Конечно... Дела у него!.. – привычно заворчал Толич. – Без делов он уже и не звонит... Нет, чтоб просто позвонить, сказать: «Саня, друг, а не пойтить ли нам в ″Кронверк″, пивка попить? Под угорька копчёного?». Как в старые добрые времена. Куда там!..