Мотовозик до Жукопы
Ангелина Демьянова
(1945-2012)
Птичий концерт
Стол стоит у окна. А за окном раскидистая яблоня. На ней висит кормушка. Сюда и слетаются зимой и ранней весной птички.
Наблюдать за ними очень интересно. Время послеобеденное. Я сижу за столом и смотрю в окно. Тихо. Кормушка, наполненная пшеном, тихонько покачивается. Вот-вот должны прилететь синички. Появляется первая. Маленькая, аккуратная. Клюнула раз, другой и отлетела к соседней яблоне. Появилась вторая, повторила все действия первой и, отлетев, села на яблоне на другую ветку. Так друг за другом прилетели семь птичек. Посидели на дереве, почистили клювики. Всё. К приёму пищи готовы. Перелетели поближе к кормушке и поочерёдно стали обедать. Какие же интеллигентные, уважительные. Одна клюёт, другие ждут. Как будто очерёдность им кто составил.
Вдруг, откуда ни возьмись, налетели воробьи. Шумные, вздорные. И сразу все к кормушке. Толкаются, выживают синичек. Синички скромно отлетели и сели высоко на соседней яблоне. Они, как и я, выжидают, что же будет дальше. А у кормушки столпотворение. Никакой очерёдности. Каждому надо поесть срочно. Дерутся между собой, аж пёрышки летят. Птичий концерт, да и только.
Смотреть интересно. Хочется узнать, чем дело кончится. Не заметила, как на столе оказалась Мурка. Смотрит на птичек, зубами поскрипывает, издаёт какие-то непонятные звуки, иногда подскакивает. Инстинкт охотника: «Вот бы туда, уж я бы…». А воробьи не видят нас. У них свои дела. Подрались, утихомирились, подкрепляются. И улетают. Выждав время, к кормушке спускаются синички. С оглядкой осторожно клюют и по одному, как и прежде, отлетают.
Обед завершён. Птички улетели. Мне понравился птичий концерт. И только Мурка недовольна. Она осталась без вкусностей.
Кузькины истории
Мурр, мур-р-р. Я проснулся. Пора вставать. Как там за окном птички синички? Прилетели. Кормятся.
Мяу! Что за бред. Стол не на своём месте. Теперь в окно смотреть да за птичками наблюдать неудобно.
Ладно, ну их, этих пернатых. Еда, как я вижу, у них есть. Прилетают, осторожничают. На окно поглядывают, когда к кормушке приближаются. Схватят зёрнышко, крупинку – и на дерево. Меня боятся. Неужели я такой страшный?!
А ба-а-ушка моя, наоборот, всё приговаривает: «Красавец ты наш полосатенький. Мордочка шире дороги». Хм! Это какая же дорога такая есть, если я мордой шире? Вот сравнила.
Вот сижу я иногда на столе перед зеркалом. Здесь уютно, светло. А теперь и тепло. Газ, говорят, пришёл. Так вот, сижу я эдак, любуюсь собой. Раз в зеркало гляну, раз в окно. Птичек не волную, но и из поля зрения не выпускаю. И не пойму, кому верить. Если зеркалу и баушке, то я и впрямь красавец. А если синичкам? Вот и оказываюсь я, как витязь на распутье.
Мур-р, мур-р! Вас, наверное, смущает, что я так грамотно выражаюсь? А как же иначе. С малолетства воспитывает меня ба-а-ушка. Уже четыре года. И уж каких речей и слов я только не наслушался за свою кошачью жизнь.
Висит на стенке около стола телефон, как задзынькает, никому спасу нет. А вот баушка трубку снимет, поднесёт к уху… И начинается говорильня. Нехотя слушаешь. Особенно, когда на плече у хозяйки растянувшись лежишь. Услышишь и то, что в трубке говорят. А уж когда про меня речь заходит, так становится приятно, начинаешь мурлыкать и хвостиком повиливать. Теперь телефон реже тревожит. Слышал я, как хозяева с гостями говорили про экономию на разговорах. Пр-равильно! Надо крупы птичкам купить, меня чем-нибудь вкусненьким побаловать. Только вот умственная моя работа уменьшилась, слов-то меньше слышу. Как бы не деградировать.
Вспоминается мне часто Мурка, мамка моя, красавица. Умнейшая была кошка. Осторожная. И всё меня шпыняла за лишнее любопытство и предостерегала: «Не лазай по деревьям, не ходи по заборам, не дразни больших птиц». Я-то и не думал, что всё так опасно. Оказывается, ещё как опасно. Вот было дело. На старой яблоне вороны поселиться решили. А я их покой нарушил. Поучили они меня немножко. Шёрстку на спине до самой кожи выдрали. Как от них вывернулся, не помню. Больно было, обидно. А тут ещё и баушка со своей дочкой (моей дор-рогой) слёзы солёные на меня роняют, не понимают, что ещё больнее мне делают. Решили они меня к лекарям отвезти. На такси, как большого, везли, в корзинке.