Мотовозик до Жукопы
Опустившись на четвереньки, он полз, волоча ногу. Неловкие движения причиняли боль, она была ноющая, не постоянная, изредка простреливавшая всю ногу почти до бедра. На ощупь он достал и проглотил еще пару таблеток, поправил ремень на поясе и стал осторожно спускаться. Колени сразу намокли, рюкзак норовил съехать на затылок, а израненные ладони постоянно натыкались на колкие ветки – это теперь причиняло не меньшие страдания, чем боль в ноге. Пытаясь опираться только на пальцы, он быстро устал.
Туман оказался не таким кромешным, как поначалу казалось, хотя возможно, это глаза стали привыкать к темноте. Когда под намятыми коленями захлюпала вода, человек круто повернул и стал двигаться вдоль острова, ориентируясь на его темный массив. Через пару десятков метров, как ему показалось, он начал карабкаться вверх, рассчитывая выйти почти к па латке.
Продвигаться приходилось медленно и осторожно, опасаясь повредить глаза, наткнувшись на невидимый ночью сучок. К счастью, подлесок на острове был не слишком густым, и поваленных деревьев с этой стороны было немного.
Взобравшись на вершину острова, он приподнялся, опираясь о ствол небольшой осинки, и вгляделся в темноту, высматривая палатку. Неожиданно раздавшаяся музыка заставила его вздрогнуть – это был настолько знакомый и неестественный сейчас звук, что человек на секунду и растерялся, и испугался. Звонил его телефон, звонил почти рядом, буквально в нескольких метрах. Думая, что проделал значительный путь, человек, оказалось, всего лишь обошел завал, по ту сторону которого, мерцал огоньком вызова и манил приятной мелодией его телефон, желанный и недоступный...
Невидимые Боги смеялись.
Темнота сгустилась, туман поднялся выше, наполняя воздух удушливыми испарениями гниющей растительности и одновременно яркими запахами болотных трав. Пришедший от окнищ, он наполнил мир глубокой вязкой тишиной, в которой что-то вздыхало, шуршало и ворочалось, пугая своей неизвестностью.
Поиски палатки в белесой тьме растянулись почти до утра, отняв последние силы. Только когда посерело небо, мокрый от росы и тумана, уже не помышляя о костре, человек застегнул за собой полог палатки. Попытки стянуть сапог с больной ноги ни к чему не привели. Нога распухла так, что снять обувь без помощи ножа было, наверное, невозможно. Оставив это на утро, человек успокоился, решив, что все, что можно было сделать сегодня, он сделал. Расстелив коврик, он положил под голову рюкзак и забылся.
Медленно и лениво из-за серой пелены тумана, из-за изгрызенной ветрами темной стены леса выкатывался всевидящий красный глаз солнца...
Утро встретило головной болью, ознобом, и жаром в ноге. Нога тупо ныла, постоянно напоминая о себе монотонной слегка пульсирующей болью. Небо расчистилось, солнце стояло уже довольно высоко, и лучи его пробивались к палатке, сквозь густой полог леса. Человек насобирал хвороста и разжег костер. Спускаться за водой не хотелось, но горячий чай был очень необходим. Так же необходимо было добраться до телефона. Поставив походный котелок на огонь, человек решил сделать себе костыль. Из виденной неподалеку тонкой березки с развилкой он и собирался сделать импровизированную опору при ходьбе. Без нее двигаться приходилось или на четвереньках, или постоянно опираться на тонкие деревца подлеска. Однако, чтобы срезать деревце, нужно было подточить нож – найти подходящий камень или еще что. На костер, воду, поиски камня ушло значительно больше времени, чем он предполагал. Начало уже по настоящему припекать и стало душно, когда широкими уверенными движениями он точил нож, не опасаясь, как раньше, поцарапать отполированные в зеркало плоскости клинка. Вдобавок, человек обмотал пластырем рукоять ножа, так как ее рифленая резина очень сильно намяла руку вчера. Нож потерял свой былой шикарный вид, но от этого не перестал быть ножом – утратив городской лоск, он не изменил своих свойств. В конце концов костыль удался на славу. Правда, пришлось истратить две упаковки медицинского бинта, обматывая места для опоры рук, но это на острове, похоже, никого не волновало.
Передвигаться стало значительно легче, человек повеселел – теперь, он решил, до прихода помощи у него будет в достатке и в оды, и дров.
Обойти завал удалось, не выходя на мох. Для этого у самого края болота пришлось протискиваться между вывороченными корнями, пачкаясь в глине. Костыль цеплялся за молодую поросль, опавшие ветки, но все равно здорово помогал.