ОТКРЫТОЕ ОКНО
***
Преферанс и вино, и бессонные, звонкие ночи,
и надежда на утро, на чудо, на русский авось,
но опять и опять циферблат, беззастенчиво точен,
на круги возвращает часов оцифрованных горсть.
Цедим время сквозь зубы густым горьковатым сиропом,
от бессилья и злобы порой леденеет внутри,
и сердца лихорадит возможность броска сквозь Европу...
Только гаснут надежды с лучами вечерней зари.
Холодит сквозь подошвы ботинок сырая бетонка,
пожелтела трава от осенней недоброй росы.
Колет небо килями вдали самолётов гребёнка –
наши птицы стоят, опустивши печально носы.
Липецк – Дамгартен
***
Снова сутки кончились, снова ночь поломана.
Хошь – реви бульдозером, хочешь – волком вой.
Маленькая рощица, дом – четыре комнаты,
семь ступенек к озеру –в омут головой.
За рекою ль, за морем, где ты, моя милая?
Что скучаешь-делаешь? Снова ль слёзы льёшь?
Словно шхуну якорем, место зацепило нас –
вьюга оголтелая дом бросает в дрожь.
Быть в разлуке месяцы для кого-то – семечки,
для кого-то – праздники, для меня ж – труба.
Снова сердце бесится, пульс шалит, а времечко,
ухмыляясь, дразнится. Вот и все дела.
Но верю я: бессрочная – а всё ж разлука скорчится,
сердце успокоится в ласковых руках,
снова спать расхочется, снова сутки кончатся,
время остановится в четырёх нулях.
Черняховск – Дамгартен
***
Здравствуй, Зайка!
Это я.
Промчалось лето.
Жизнь тускнеет, словно краски на закате.
Дождь всю ночь проплакал тополю в жилетку,
лоскутки её желтеют на асфальте.
Осень мокрым носом тычется за ворот,
меж лопаток бродят толпами мурашки.
Атлантический циклон напал на город
и содрал с него последнюю рубашку.
Греет память, там тепло, светло и нежно,
там наш праздник, наши встречи, наши тайны,
там твои глаза и губы, там безбрежный
океан любви. И снова моментально
я, закрыв глаза, дурею и слабею,
вспоминая наши дни и наши ночи.
Но чем дальше –тем наглее и больнее
беспокойства злой крысёнок душу точит.
Нету писем от тебя, и сердце ноет,
и под черепом ползут дурные мысли.
Бленд-а-медовой, рекламной белизною
первый снег на фонари из чёрной выси.
Год сползает в зиму, словно на салазках,
дни быстрей мелькают, сердце бьётся реже,
и стучу по деревяшке, чтоб не сглазить,
и смотрю вслед поездам в глухой надежде.
Вот и всё. Поговорил. Облегчил душу
за твой счёт. Прости за сопли. Аж неловко.
Эх! Вприпрыжку бы к тебе по этим лужам!
Я люблю тебя, люблю!
Пиши!
Твой Вовка.
Жердевка – Андреаполь
***
Опостылевший февраль
в разлохмаченных страницах
вьётся, путается, длится,
раздолбай, дурак и враль.
Обещал короткий путь
до весны, а сам безбожно
наметелил бездорожье –
ни проехать, ни вздохнуть.
Сам запутавшись в снегу,
в лужах, в наледях, в морозах,
заскулил, размазав слёзы
по оконному стеклу.
И в его затёртый мгле,
в белизне безгоризонтной,
прозябаю лесом сонным
посреди пустых полей.
Вялым клоном восковым
в жиже слякотной буксую,
колею топча косую
по раскисшим мостовым.
Одиноким королём
вдаль – по чёрно-белым клеткам.
Заметённый снежным ветром.
Унесённый февралём.
Курск – Андреаполь
***
На целую ночь я стал к тебе ближе –
вагон отскрипел свою шаткую песню.
Рассвет над Москвой цвета сброженной вишни.
Нам скоро, нам скоро, нам скоро быть вместе!
Спешат пассажиры по мраморными плитам.
Метрошный сквозняк шебуршит по пакетам.
В груди то замрёт, то сорвётся кульбитом
в предчувствии счастья, в предчувствии лета,
в предчувствии жара послушного тела.
Под стук-перестук быстрых капель по крыше
я еду. Вступает финальная тема...
На целую ночь я стал к тебе ближе!
Курск – Москва - Андреаполь