Ощущение рода
Ну ладно, завзятые антисоветчики-либералы… А как получилось, что в одной связке с ними оказался писатель-фронтовик В.П. Астафьев? Его роман «Прокляты и убиты» буквально дышит ненавистью ко всему, что связано с нашим прошлым. А. В. Огнев пишет: «Чего стоят его слова «для меня самым радостным днем в моей жизни будет день смерти Шолохова»…После расстрела Белого дома «Известия» напечатала обращение, которое он подписал вместе с Нуйкиным, Граниным, Окуджавой, Приставкиным и другими литераторами. В нем они призывали…закрыть оппозиционные газеты и общественные партии. Астафьев подписал письмо Ельцину против России с Белоруссией… Много несуразного сказал он о русском народе, который стал для него «маразматиком», а о безвестных фронтовиках, шедших с красными знаменами к могиле Неизвестного солдата, заявил: «Мало били. Надо было разогнать толпу этих бездельников»…Он согласен с оценкой полководца Суворова, которую дал герой его книги «Прокляты и убиты»: «Истаскал за собою по Европе, извел тучи русских мужиков, в Альпах их морозил, в чужих реках топил - и герой на все времена». Еще резче отозвался он о Жукове: «Ох, какой выкормыш «отца и учителя»! Какой браконьер русского народа».
Призывая других к правде истории, Астафьев, как точно подметил А.В. Огнев, нисходит до лжи даже в мелочах: «В одном из интервью он сказал: «В 1942 году, когда враг был в Кунцеве под Москвой…». Не были немцы в Кунцеве, тем более в 1942 г., когда их отбросили от столицы». «Героиня стала медалисткой в 1943 г., хотя медали за отличное окончание школы стали выдавать в 1945 г. В книге говорится, что 3 января 1943 г. солдатам выдали погоны, через некоторое время младший лейтенант Щусь «просмотрел газеты, послушал радио: «Сталинград изнемогал, но держался…под Сталинградом, Воронежем, на центральном направлении свежие части прямо с колес гонят в бой, чтобы хоть день, хоть два продержаться в Сталинграде, провисеть на клочке волжского берега». Диву даешься, как Астафьев мог забыть, что 19 ноября 1942 г. началось наше успешное наступление в районе Сталинграда».
Признаюсь, в молодые годы я зачитывался «Последним поклоном», «Печальным детективом» и «Царь-рыбой» Астафьева, восхищаясь его сочным народным слогом, и не мог даже подумать, что так озлобится душа этого человека. Хотя есть свидетельство того, что в конце жизни Виктор Петрович признал, что казавшаяся очистительной «перестройка» оказалась по существу фальшивой: «Ни при каком застое никто не лгал так беззастенчиво и самозабвенно, никогда не было столько агрессивности и злобы, как в газетных статьях 80-х-начала 90-х годов».
А сколько барства, надменности, пренебрежения к народу в художнике-«патриоте» И. Глазунове.
«Ст. Куняев, - повествует Огнев, - ошеломленный роскошью в доме Глазунова, рассказал, как тот поведал ему о своем жизненном кредо: «Художник должен быть богатым. К черту эту русскую нищету, эту пьянь в грязных рубахах и валенках! Ваши поэты - рубцовы, тряпкины, пупкины! Напьются, бородами в винегрет упадут, языки высунут… и плачут о судьбе России! Упиваются своей независимостью от денег! Нет! Художник должен быть богат! (ДЛ. 2005. 20.04). Многие стали писателями, выбившись из бедности, безотцовщины: В.Белов, В. Личутин, В. Распутин, Н. Рубцов, И. Шкляревский, А. Вампилов, А. Передреев, В. Лихоносов, композитор В. Гаврилин, скульптор В. Клыков, народная певица Т. Петрова. Куняев размышлял: «У одних общенародные боли и заботы, у других если не классовые, то сословные или кастовые интересы».
Много глав в книге «Контрреволюция и литература. Как разрушают Россию», и каждая по-своему актуальна: «Власть, культура и литература», «Перестройка», традиции и мораль», «О реализме и модернизме», « Как дискредитируют советскую литературу», «Н. Островский: «Кто не горит, тот коптит…», «Когда перестанут чернить М. Шолохова», «Трагедия героя и драма писателя», «Трагедия деревни и литература»…Все их объединяет оптимистическое убеждение автора: мы жили, трудились, боролись, страдали не зря, и вера в то, что лучшие времена для России обязательно наступят.