Ощущение рода
Огнев против лжеисториков
- Читать это нелегко. Много цитат, цифр, но труд огромный и важный, - сказал о книге А.В. Огнева один из его бывших студентов и аспирантов, ныне редактор газеты, которая на фоне большинства других тверских газет выделяется здравомыслием и чувством слова.
Что ж, на страницах «Правды против лжи о Великой Отечественной войне» не отыскать «островков» для отдыха мысли и полета воображения. В ней все сжато, конкретизировано. И, в тоже время, масштабно, убедительно, злободневно. В отличие от предыдущих работ, здесь А.В. Огневым наиболее полно систематизированы основные направления, на которых он сражается за правду истории.
В первой части книги автор исследует мотивы мюнхенского предательства Запада, показывает неблаговидную роль в развязывании войны Польши, дает обоснование причинам, в силу которых был заключен советско-германский пакт? Оценивая его как большой успех советской дипломатии, Александр Васильевич пишет: «Августовский пакт с Германий был полностью оправдан: никакого иного решения, более надежно отвечавшего интересам безопасности СССР, в то время не имелось: попытки заключить равноправный договор с Англией и Францией потерпели неудачу, наша армия реорганизовывалась и перевооружалась, не была готова к успешному отражению фашистской агрессии».
Автором скрупулезно проанализированы причины наших поражений на первом этапе войны, характер боевых действий в битвах под Москвой, Сталинградом, Ржевом, на Курской дуге, Украине и Белоруссии, в Польше, при взятии Берлина. Александр Васильевич развенчивает версии либеральных историков и литераторов, относящиеся к этим периодам войны. Они, по словам публициста О. Верещагина, на которые ссылается Огнев, «с наслаждением перероют голыми руками любую помойку лишь бы найти хоть еще один, хоть крохотный фактик, который можно использовать для того, чтобы опорочить СССР, нашу армию и наших людей». Ржев - тому подтверждение. В либеральной трактовке общим местом стало представлять действия Красной Армии «потерянной победой наших полководцев. Чтобы подтвердить свою позицию, они обращаются к книгам немецкого генерала Х. Гроссмана «Ржев - краеугольный камень Восточного фронта» и американского историка Д. Гланца «Крупнейшее поражение Жукова. Катастрофа Красной армии в операции «Марс». Обладая даром системного аналитика, способного представить картину войны в глубоких внутренних взаимосвязях и противоречиях, А.В. Огнев в главе «Ржевский гамбит и его смысл» показывает действия наших войск под Ржевом как суровую необходимость. Смысл ее заключался в том, чтобы оттянуть наибольшее количество войск противника от Москвы и Сталинграда, где были одержаны победы, изменившие ход войны. Автор не отрицает допущенных просчетов, приведших к большим потерям. Они были. Но возводить их в культ, используя в качестве основных доказательных аргументов исхода сражения под Ржевом, несправедливо. Если бы не было кровопролитных боев на этом участке фронта, ситуация под Москвой и Сталинградом сложилась бы иначе.
Смоленское сражение тема для А.В. Огнева особенно близкая. Не только потому, что он здесь сражался с врагом, получив ранение, но и по принципиальным научным соображениям.
- Бои под Смоленском диискредитировали идею немецкого блицкрига. Враг был задержан на два месяца и измотан, - говорит Александр Васильевич и, в подтверждение ссылается на немецкого генерала К. Типпельскирха, участника фашистского похода на Восток: «Русские держались с неожиданной твердостью и упорством, даже когда их обходили и окружали. Этим они выигрывали время и стягивали для контрударов из глубины страны все новые резервы, которые к тому же были сильнее, чем это предполагалось… Противник показал совершенно невероятную способность к сопротивлению».
Отдельная глава посвящена Огневым полководцу Г.К. Жукову. «В. Солоухин явно присочинил, будто Г.К. Жуков «просил перед каждым наступлением, чтобы соотношение наших бойцов и немцев было десять к одному», - пишет профессор. - В книге «Россия распятая…» И. Глазунов повторил эту ложь: «Жуков… не начинал сражения, если на одного немецкого солдата у него не приходилось десяти советских». Как считает А.В. Огнев, «суровая требовательность Жукова несла в себе огромный гуманистический заряд, если иметь в виду интересы нашего народа». И далее следует вывод, бьющий не в бровь, а в глаз либеральным стенаниям о «правах человека: «Сфера воздействия гуманизма должна простираться не только на отдельную личность, но и на все общество, на весь народ».
Автор видит, что основной удар из стана либералов наносится по И.В. Сталину. Они утверждают, что: «Сталин совсем растерялся, его воля была полностью парализована, он не думал теперь о государстве, а помышлял лишь о том, как бы ему удержаться на кремлевском престоле», «он по существу выронил из рук власть». «Но Сталин обладал огромной силой воли, - пишет в противовес этим высказываниям А.В. Огнев, - сразу взял себя в руки. 22 июня он принимал государственных руководителей, провел заседание Политбюро ЦК ВКП (б), на котором был рассмотрен вопрос о военном положении страны. В последующие дни он, как и всю войну, напряженно работал, с 22 по 28 июня 117 раз встречался с 42 военными, партийными, государственными и хозяйственными работниками. Это отмечено в тетради, в которой вели записи дежурные в его приемной, их можно прочитать в журнале «Известия ЦК КПСС» (1990. №6)». «Сталин отдавал, случалось, недостаточно оправданные приказы, разделил с рядом генералов вину за разгром киевской группировки, - продолжает Огнев, - но он не уходил со своего поста, не уезжал, поддавшись панике, в Куйбышев, он внес огромный вклад в нашу победу, и поэтому «неправильно объяснять неудачное начало войны исключительно ошибками Сталина» (А. Василевский). Гагарин в романе «Мясной бор» категорически оповестил о том, что никакого парада 7 ноября 1941 года не было, это лишь пропагандистская акция московского руководства. На самом деле Сталин был на параде на Красной площади. К столице рвался лютый враг, уверенный в том, что вскоре он будет праздновать победу. А наши войска шли мимо трибуны Мавзолея на защиту Москвы».