Ощущение рода
По морям, по волнам…
В детстве у Асинкритова был свой кумир - двоюродный брат Василий Ильич Ребров, родом из деревни Лыткино. Он служил на флоте.
- В 1938-м году Василий прислал родственникам фото, на котором был запечатлен в морской форме. Эта форма меня сразу заворожила. Я страстно мечтал о бескозырке. Еще один толчок дала выбору профессии, как ни странно, эвакуация. Помню, остановились мы в декабре сорок первого на станции где-то около Кунгура, в Предуралье. Подошел встречный эшелон с моряками-тихоокеанцами. Были они красивые, здоровые, веселые, сразу одарили наш эшелон тихоокеанскими селедками. Один, похожий на брата Васю, после угощения спросил: «Кем быть хочешь, мальчик?» Я, не раздумывая, ответил: «Моряком». Будто бы слово дал тому моряку. Знал бы фамилию, попытался бы узнать о его судьбе. Они под Москву, в самое пекло ехали... Во время эвакуации наш дом в Ново-Теплове сожгли немцы. Поэтому, когда возвращались домой, мама решила остаться в Кувшинове - это была последняя железнодорожная станция на нашем пути из Сибири. К тому же, здесь незадолго до войны поселилась семья старшей сестры отца - Варвары Андреевны.
Будучи учеником Каменской (Кувшиновской) средней школе Геннадий Петрович, по его словам, особый интерес, испытывал к литературе и рисованию. Окончивший студию Грекова, тонкий, наблюдательный учитель рисования и черчения Александр Александрович Федоров говорил:
- Из тебя выйдет хороший художник. Вся стать тебе поехать в академию художеств.
Учительница литературы Нина Петровна Моисеева настоятельно советовала:
- Геня, поступай на филологический факультет.
Но он уже бесповоротно решил, что станет моряком. Окончив в 1951 году школу, поступил в Ленинградский институт инженеров водного транспорта (ЛИИВТ), но затем перешел во 2-е Высшее военно-морское инженерное училище, которое находилось в городе Пушкине…Через месяц после выпуска, в конце марта 1957 года, получив назначение на Тихоокеанский флот, инженер-лейтенант Г.П. Асинкритов женился. Супругой его стала Ксения Борисовна, урожденная Ходасевич, дед которой по отцовской линии был унтер-офицером императорской яхты «Штандарт», бабка - приемной дочерью царского генерала Трестинского. Дед по матери - до того, как был осужден и отправлен на Соловки - был архиереем одной из церквей Вологодской губернии…Когда мужа направили служить на Тихоокеанский флот, Ксения Борисовна, оставив учебу в институте, последовала за ним.
Служить инженер-лейтенант Асинкритов начинал на эсминцах и сторожевиках - в качестве командира котельной и машинной групп и командира БЧ-5, а после окончания (1966 год) в Ленинграде Военно-Морской академии его направили на атомный ракетоносец К-16 Краснознаменного Северного флота.
Память Геннадия Петровича сохранила множество пережитых им событий, из которых, наверняка, могла бы получиться толстая книга.
- Вспоминается, как еще в 1960 году спасали мы военный транспорт «ВТР-1» у южной оконечности полуострова Камчатка. Он следовал из Владивостока в Петропавловск и потерял ход из-за отказа машины. При шторме десять баллов транспорт быстро сносило на скалы в том направлении, где мыс Лопатка отвесно обрывался в море. Гибель его казалась неминуемой. Через двадцать шесть минут после получения сигнала наш СКР «Лунь» двинулся в сторону транспорта. Скорость хода - максимальная, все предельно напряжены. Подойти вплотную к транспорту было нельзя, но это и не требовалось. На флот к тому времени поступил реактивный линемет - длина линя 400 метров, его мы и использовали. Благодаря умелым действиям нашего командира Кулакова и всего экипажа, транспорт был спасен.
Много острых ощущений дали ему походы на эсминцах «Внезапный» и «Выразительный» в Индонезию в 1959-м и 1962-м годах. Эсминцы вошли в состав ВМС этой, ещё не до конца освободившейся от колониальной зависимости, страны, а русские морские офицеры стали инструкторами и советниками.
- Государственный испытания - а это бы серьезный экзамен людям и технике - показали исключительную надежность наших кораблей, - рассказывает Геннадий Петрович. 34,2 узла, или 63 километра, в час показал тогда «Внезапный!» И это при 32 градусах забортной воды, вместо расчетных «наших» 15-ти градусов. Индонезийцы относились к нам прекрасно. Пропусков не требовалось. Достаточно было произнести три слова «Сая оранг Русия» - «я русский», и все двери перед нами широко открывались. С теплотой вспоминаю индонезийского лейтенанта Сантосо, с которым в 1959 году в Сурабае мы обменялись фотографиями. Хочется верить, что судьба оказалась к нему благосклонной. Во время второй «командировки» в Индонезию нас застал Карибский кризис. Мир висел на волоске. Руководитель нашей группы надводников Герой Советского Союза, мой земляк, капитан 1-го ранга Быков объявил, что в случае войны Индонезия будет с Советским Союзом, а инструкторы будут воевать на кораблях ВМС Индонезии, находясь на своих прежних должностях.
Много лет спустя, анализируя эти события, Асинкритов напишет в одной из тверских газет:
«Мы были уверены, что нас победить нельзя. Потому что мы едины, что с нами все честные люди на земле. Мы закалены недавней страшной войной. Погляди вокруг: вот они, твои боевые товарищи. Светловолосый спокойный начштаба белорус Пивень. Веселый штурман, не без примеси еврейской крови, Виталий Пастернак. Твой земляк тверской великоросс Василий Иванович Быков. А в Джакарте - руководители всей военной «колонии», два адмирала - украинец Чернобай и внешней суровый, а по натуре добряк прибалт Ламм…И я верю, что мы еще вернемся в дружескую Индонезию не только и не столько в качестве бизнесменов и туристов, а как настоящие друзья. Кто-то из ступивших на эту благословенную землю произнесет три заветных слова «Сая оранг Русия». И его поймут душой».
На всю жизнь остались в его памяти походы в Северную Атлантику на боевое патрулирование (50 суток под водой). Об одном из них - на К-16, в конце 1971 - начале 1972 годов, чудом сохранилось даже подобие дневника.
Как-то, разбирая свои старые «бумаги», он натолкнулся на записи, сделанные им в той «автономке» - но не в «инвентарной» записной книге офицера, которую полагалось сдать «секретчику», а на ленте от прибора самописца:
«15 декабря. На глубине 80 м - свищ на трубопроводе напорной магистрали помпы 2П-1 №3 (4-й отсек). Заделан эпоксидной смолой (осталась капельная течь на глубинах более 60 м).
Течь гидравлики (весьма малая) по сальнику разобщительного клапана рулевой системы в 10-м отсеке (каюта КИПиА). Сальник обжат, течь прекратилась.
16 декабря. На совещании согласован распорядок дня на период плавания. Судя по обстановке, этот распорядок может быть внедрен лишь после форсирования Исландско-Фарерского рубежа ПЛО НАТО.
20 декабря. Сломалась пластина пакет-муфты преобразователя УРТ-860 размагничивающего устройства (заводской дефект). Пакет заменен. На глубине 150 м вырвало пробку маслоохладителя рулевой системы гидравлики. На подвсплытии заменена.
25 декабря. По-прежнему неустранимая течь в УЦ-1 (на глубине около 150 м около 4 т/вахту). Следить и вовремя откачивать.
28 декабря. При обходе ПЛ старпом обнаружил Качановского спящим на вахте. Разобрать на комсомольском собрании, взыскание - от старшины команды.
1 января. С Новым Годом! Получены поздравлении командования и родных. Замполит вручил письма, открытки, подарки и прочее всем, кому это было адресовано перед выходом (хранил в тайне!).
Мои тоже письмецо прислали… Отметил Новый Год стаканом «Ркацители» - вместо 50 г по норме. По личному составу и матчасти - никаких замечаний (УЦ на контроле).