Ощущение рода
Душа его тянулась к людям
В середине 80-х настроение у меня было, признаться, не из лучших. Учиться в Академию общественных наук при ЦК КПСС меня не отпустили. Новой работы не предлагали. Появилась возможность поехать собкором центральной газеты в одну из южных областей страны. Я обдумывал этот вариант, однако не очень-то хотелось отрываться от родных мест. Быков, зная какие мрачные мысли меня одолевают, успокаивал: «Старик, держись! Все проходит, пройдет и это». Тогда же он поддержал меня морально, причем с неожиданной стороны. Он напечатал в «Ленинском знамени» мою повесть «Тайна». В повести рассказывалось о деградации деревни - не стоит забывать, она началась не при «демократии», а гораздо раньше. Быков рисковал - публикация могла вызвать гнев в обкоме. Но обошлось. Видимо, в связи со сменой руководства области.
Леонов был снят с работы, на его место пришел опытный практик, бывший председатель Красноярского облисполкома Н.Ф. Татарчук. Начались кадровые перестановки. Количество лизоблюдов в обкоме уменьшилось, появились новые люди. Анатолия перевели в обком инструктором отдела пропаганды и агитации, а меня назначили заместителем председателя областного комитета по телевидению и радиовещанию, откуда через полтора года меня перевели на должность первого заместителя редактора «Калининской правды» (спустя несколько месяцев я был избран ее редактором).
В обкоме партии Анатолий Быков работал до известных августовских событий 1991-го года, после которых его трудовая деятельность была связана с ассоциацией периодической печати (три года) и областным институтом усовершенствования учителей. В скромной комнатке института, куда я не раз к нему захаживал, когда плутократия изгнала меня с должности редактора, Быков часами просиживал за компьютером, набирая и верстая областную учительскую газету. Я видел: это его не устраивало, тяготило. Ему хотелось вернуться в полноценный газетный мир, притягательную силу которого понимает, пожалуй, лишь тот, кто посвятил ему долгие годы, а затем, по каким-то обстоятельствам, расстался с ним. Душа настойчиво просилась в командировки - к простым людям, на поля, фермы, в сельские школы, туда, где кипела трудовая жизнь, она жаждала неповторимой редакционной атмосферы с ее планерками, летучками, походами в типографию для подписи номера в печать.
Но ничего этого уже не было, а идти против того, что пришло на смену, было трудно, потому что Анатолий не был искушенным политиком. Да и какой смысл идти против, если отчетливо сознавалось, что «против лома нет приема», и хищнические нравы новых «хозяев жизни» сметают на своем пути все совестливое и порядочное, что мешает им делать «бабки». В больших и печальных глазах Анатолия словно бы застыл недоуменный вопрос: «Почему так получается, что при дефиците профессиональных кадров в тверской журналистике ему, всесторонне подготовленному газетчику и редактору, нет в этой жизни места?». Оставаясь наедине с собой, он, наверное, находил ответ на этот вопрос. Хотя некоторые бывшие коллеги этим вопросом и не думали задаваться. У них даже мысли такой не возникало. Потому что им было безразлично, какой власти служить. Коммунистам, монархистам, либералам, белым, красным, зеленым. Лишь бы «бабки» платили. А Быкову было не все равно.
- Меня, видно, высадили с «летающей тарелки», - сказал он мне однажды.
Тот, кто видел этого обладающего утонченными манерами человека впервые, принимал его за сугубо городского жителя, но у Анатолия была крестьянская, мужицкая душа. И работу мужицкую он не просто ценил, но и умел исполнять. Красиво, с вдохновением и прилежанием. Был замечательным плотником, столяром, слесарем, автомобилистом. Из воспоминаний С. Соколовой:
- Вместе с Толей я проработала 16 лет, и считаю эти годы лучшими за 28 лет моей работы в «Ленинском знамени». Я очень хорошо знала Быкова и вне работы. Все эти годы мы были очень дружны, а когда в 1980 году получили соседние дачные участки, стали дружить уже семьями. Строили свои дачные ломики, помогая друг другу. Жили на даче, можно сказать, одной семьей. Толя не только прекрасно работал головой, был умен, эрудирован, у него были «золотые руки». И хотя его дачный дом был далеко не новым, перевезенным из частного сектора города, он сделал прекрасную внутреннюю отделку. Мне так нравилось смотреть, как он тщательно отделывает каждую дощечку, и не просто прибивает ее, а придумывает интересный орнамент. Он был трудолюбив и целеустремлен не только на работе, но и во всех своих делах.
И когда Быковы переехали в свой коттедж за два километра от нас мы регулярно встречались. Толя любил приезжать на старую дачу. Вместе пили любимый напиток - кофе, вели душевные разговоры «за жизнь». И хотя мы оба уже не работали в газете, мы не могли отрешиться от нашей профессии, мы никогда не переставали ее любить…