На картах не значится
Тем временем под Экимчаном обнаружили место падения Ту-95. «Специзделия» нашли и благополучно эвакуировали. Останки экипажа перевезли на родной аэродром. Комиссия по расследованию лётных происшествий приступила к работе. Замминистра, напоследок ещё слегка пошинковав местное командование, убыл в Москву. Пришла пора подумать и о стоящем в чистом поле Ан-12.
О немедленной эвакуации самолёта речи не могло идти в принципе. Её Величество Грязь была решительно против. Надо было ждать морозов.
Первым делом возле незадачливого самолёта выставили пост. Ну просто, чтобы было что в дальнейшем эвакуировать. Сначала для смены часового караульная машина всякий раз гоняла от караулки через весь аэродром до конца ВПП, потом ещё два километра от ВПП до шоссе и потом ещё столько же по шоссе – до торчащего, как перст, в поле, в ста метрах от дороги, Ан-12. Разводящий с караульным высаживались из машины и, меся сапогами грязь, пробирались к самолёту, где и происходила смена. После чего караул пускался в обратный путь. Получалось муторно и долго.
Поэтому вскоре привезли и поставили возле дороги, напротив Ан-12, вагончик, куда и переместился весь состав караула. Теперь караульная машина ходила к новому объекту только три раза в сутки – привозила завтрак, обед и ужин; вместе с ужином прибывала и новая смена караула. Для обогрева личного состава в вагончике установили печь. Неподалёку возвели дощатую кабинку туалета. Для освещения охраняемого объекта с аэродрома протянули кабель. На самолёт накинули маскировочную сеть. Местность начала приобретать обжитой вид.
Сам самолёт тем временем решили поднять из грязи на домкратах. Для обеспечения подъезда к самолёту автотехники, от шоссе к нему щебнем отсыпали дорогу, а вблизи самолёта из стандартных элементов металлического аэродромного настила выложили площадку, достаточную для стоянки нескольких грузовых автомобилей. Вокруг Ан-12 закипела работа.
Местные аграрии отнеслись к проблемам авиаторов с пониманием. Поначалу они просто подъезжали на своих тракторах к пленённому грязью самолёту, беседовали с личным составом на высокие темы, сочувственно цокали языками и вдумчиво курили, щуря глаз на закатный горизонт. Потом, видимо осознав, что караулу один хрен куковать здесь всю ночь, а гонять трактора всякий вечер до центральной усадьбы, а утром обратно – накладно, они стали оставлять свою сельхозтехнику, ну, нельзя сказать, чтоб под охраной, но – в зоне прямой видимости человека с ружьём.
Затем – что логично! – колхозники разбили возле стоянки своей техники небольшой полевой стан, где обедали, отдыхали и даже забивали послеобеденного «козла» с видом на копошащихся возле самолёта военных. Неожиданно открывшуюся тягу аграриев к авиации можно было бы, конечно, объяснить тем, что у авиаторов во все времена водился спирт, но не будем, не будем думать о людях плохо.
Тем временем Ан-12, подняв на домкратах, извлекли из грязи. И тут выяснилось, что аварийная посадка всё-таки не обошлась без некоторого урона для авиатехники – были выявлены небольшие повреждения шасси, которые, естественно, необходимо было оперативно устранить. За дело взялись инженеры, для чего с аэродрома привезли и поставили рядом с самолётом ещё два вагончика.
Теперь многие военнослужащие гарнизона Украинка, жившие непосредственно в Серышево, ехали утром не на аэродром, а прямо сюда – к Ан-12. Ехали к Ан-12 и аграрии. Ехали в гости к
аграриям их друзья и подруги. В кассе автостанции уже совершенно спокойно можно было купить билет «до самолёта». К месту большого скопления людей естественным образом потянулись бабульки с пирожками и семечками. Серышевские пацаны целыми стайками наезжали на велосипедах из города за впечатлениями.
Спустя две недели лагерь возле Ан-12 выглядел так, как будто стоял здесь испокон веков. Особенно радостно он смотрелся ближе к вечеру: сияли прожектора, возле самолёта гудели агрегаты и работали двигатели машин – там кипела работа; из труб вагончиков вырывались искры и весёлый дымок; под навесом азартно кричали и щёлкали костяшками домино колхозники. Слышался жизнерадостный женский смех. Пахло выхлопными газами машин, борщом и туалетом. Откуда-то неслась ритмичная музыка. Для полноты впечатлений не хватало разве что киоска с мороженым и танцплощадки.
И вдруг всё закончилось. Ударили морозы, в одночасье сковав грунт и превратив грязь в камень. Инженеры, быстро закончив свою работу, свернулись и уехали. Потирая опухшие от «козла» ладони, угнали свои сельхозмеханизмы аграрии. Прибывший на борт Ан-12 экипаж запустил двигатели и, развернув самолёт, спокойно взлетел с превратившейся в бетонную площадку топи. Разворачиваясь, самолёт сдул колхозный навес и разметал мусор, скопившийся за две недели вокруг человеческого стойбища.
Последним увезли караульный вагончик. Место окончательно опустело. И только дощатая кабинка забытого туалета ещё долго торчала в чистом поле, напоминая о прошедших событиях старожилам и вызывая недоумённые вопросы у проезжающих по дороге новичков.
На фоне этой забытой кабинки, как логическое завершение разговора об особенностях местного грунта, мне думается, будет вполне уместно небольшое и совершенно нелирическое отступление, уж извините...
О ТУАЛЕТАХ
Заранее прошу прощения за мой французский, но знает ли уважаемый читатель, что такое «сортир»? Наверняка, знает. А знает ли уважаемый читатель, что такое сортир в условиях вечной мерзлоты? А вот это, я полагаю, – вряд ли. Поэтому поясню.
Как известно, основной частью стандартной латрины является выгребная яма. Поэтому в условиях вечной мерзлоты, где рытьё любой ямы связано с практически непреодолимыми трудностями, сооружение сортира превращается в непростую в инженерном отношении задачу. Однако нет ничего неразрешимого для пытливого человеческого ума.
В краях, где нет возможности выкопать под отхожим местом яму, а к этим краям, безусловно, относилась и Орловка, проблему просто переворачивали с ног на голову, и эту самую яму направляли... вверх. То есть в требуемом месте сбивали из досок ящик высотой в полтора-два метра, наверху которого уже и устанавливали заветную будочку. К дверце будочки подводили лесенку и – пожалуйста, нужник готов! По заполнению ямы, в смысле, ящика, кабинку просто снимали и переносили на другой ящик, сооружённый неподалёку. А заполненный ящик обильно засыпали землёй, оставляя сей курган в качестве места приложения сил грядущим поколениям археологов.
В трудных случаях, когда перенести туалет на другое место представлялось делом невозможным, например на ограниченной территории служебной зоны, поступали по-другому – сложнее, но рациональней: ящик элементарно надстраивали, приподнимая таким образом всё сооружение ещё на полтора-два метра. Соответственно, удлиняли и ведущую к дверям лестницу. Исходя из этого, возраст туалета было довольно легко определить по его высоте. Из кабинки наиболее пожилых сооружений посетители имели возможность озирать окрестности с высоты второго, а иногда и третьего этажа.
Конечно, восхождение на такую высоту требовало от страждущих неплохих физических кондиций, а в зимних условиях – и достаточной альпинистской подготовки, но, как говорится, не боги горшки обжигают. Тем более что желания или, я бы даже сказал, стремления к восхождению у всех посетителей было в избытке.Зато обратный спуск облегчённого посетителя был лёгок, а порой и неожиданно скор.