На картах не значится
– Перестань, – попытался успокоить перепуганную женщину супруг, – ну кто может шевелиться в смывном ба... – и осёкся. Он вспомнил!..
Ротаны были извлечены из бачка и помещены в кастрюлю с водой. Супруги, сдвинув головы, с изумлением рассматривали рыбок, два месяца проведших без крошки еды, в абсолютной темноте, и тем не менее живых и, похоже, вполне здоровых.
– Ладно... – в конце концов сказал муж. – Завтра я им кого-нибудь поймаю. В довесок. Тогда и зажарим.
Но жена имела на рыбок собственные планы. Она решила отомстить ротанам за свой испуг. Ночью она, покинув супружеское ложе, прокралась на кухню и, отнеся кастрюлю с ротанами в туалет, спустила жутких рыбин в унитаз. Страшнее казни для ротанов придумать было нельзя! Помнится, в своё время одна известная гражданочка тоже хотела казнить залетевшего к ней в комнату голубя, безжалостно сбросив его с пятого этажа.
Уверен, в окрестностях Орловки до сих пор живут потомки тех ротанов, из уст в уста, из поколения в поколение передавая легенду о двух героических «узниках Чугунной Башни», хитростью и тонким расчётом обманувших своих стражников и сбежавших из плена по сложной системе труб и подземных водоёмов.
Удивительные примеры жизнелюбия демонстрировали в Орловке не только дикие животные, но и домашние питомцы. Показательной в этом отношении является следующая история.
Старший лейтенант З. был отправлен в отпуск. Состояние человека, внезапно отправленного в отпуск из Орловки, двояко: с одной стороны, оно напоминает состояние счастливчика, выигравшего в лотерею миллион, а с другой, – состояние несчастного, узнавшего, что у него пусть и не смертельная, но совершенно неизлечимая болезнь. То есть на душе вроде как бы и радостно, праздник, но, ребята, это ведь такой геморрой! Эта двоякость всякий раз порождала у личного состава массу эмоционально-личностных проблем и тяжело воздействовала на неокрепшую психику. В общем, назвать орловского отпускника вполне вменяемым человеком у автора как-то не поворачивается язык.
Старлей примчался с работы домой и «обрадовал» новостью жену. В квартире сразу же началось нечто среднее между паникой на валютной бирже и корабельным авралом. Спустя пару часов супруги с чемоданами наперевес уже бежали к автобусной остановке.
Надо сказать, что в этот раз дорожные боги как будто благоволили отпускной парочке: автобус не пришлось ждать слишком долго; в Серышево, на станции, поезд уже стоял у перрона, как бы поджидая супругов; даже в Хабаровске, в аэропорту, несмотря на летний отпускной сезон, удалось неожиданно быстро взять билеты на самолёт – на только что назначенный дополнительный рейс.
И только уже в самолёте, на высоте одиннадцати с половиной километров, отстегнув привязной ремень, чтобы поудобнее устроиться в кресле, жена старшего лейтенанта неожиданно вспомнила... что они забыли дома, в запертой квартире, кота! Забыли своего любимого пушистого домочадца Филю, которого они с мужем договорились оставить на время отпуска соседям! Причём отнести кота соседке жена должна была сама, но вот ведь, забегалась, закрутилась – чёртов отпуск!.. чёртова спешка!.. бедный, бедный Филя!.. Боги в очередной раз продемонстрировали человеку своё ехидство и коварство.
Если вы смотрели фильм «Один дома», то тогда вам знакома последовавшая за этим душераздирающая сцена. Единственным отличием нашей истории от американского фильма об оставленном дома ребёнке было то, что героиня фильма кричала «Кевин!!!..» и падала после этого в обморок, а наша героиня кричала «Филя!!!..» и пыталась захватить самолёт. Во всём остальном поведение двух женщин совпадало даже в деталях.
По прилёте в Домодедово супруги, даже ещё не получив багаж, кинулись к кассам, чтобы взять обратные билеты и – скорее! скорее! не теряя ни секунды! – лететь назад, спасать своего, попавшего в беду, несчастного котейку.
Я напомню, дело было летом. И улететь обратно надо было не из какого-нибудь там Парижа в какие-то там Штаты, а из Москвы в Хабаровск(!). Естественно, билетов на восток не было уже на месяц вперёд. Та же обстановка была и на Павелецком вокзале, куда взмыленные отпускники примчались в надежде уехать на Хабаровск поездом. Короче, дороги назад не было, мобильных телефонов, напомню, тогда тоже не было, да если бы и были, что от них толку, если супруги увезли с собой все ключи от своей квартиры. Не телеграмму же соседям давать, мол, ломайте дверь, спасайте кота! Так что обстановка была безвыходной: хозяева находились в Москве, а их несчастный кот – в запертой на два надёжных замка квартире, на другом конце страны, за шесть часовых поясов.
И супруги смирились с потерей.
Надо ли говорить, что отпуск был безнадёжно испорчен. Призрак погибшего жуткой голодной смертью кота маячил у супругов за спиной и отравлял им всё существование. Старлей потерял аппетит, похудел и не мог пить даже пиво; его жена страдала непроходящими мигренями и тихо плакала по ночам.
Домой, в Орловку, возвращались, как на кладбище.
Входя в квартиру, супруги первым делом ожидали уловить отчётливый трупный запах. Но в квартире пахло, как обычно.
– Филенька!.. Филя!.. Мальчик мой!.. – дрожащим голосом позвала хозяйка, но на её зов никто не откликнулся – в квартире стояла зловещая мёртвая тишина.
Старлей, тяжело вздохнув, опустил на пол чемодан и огромную авоську с морковкой и луком (в те времена тотального дефицита с «большой земли» в Орловку везли с собой всё, даже овощи). Одна из луковиц, выскользнув из авоськи, с негромким рокотом покатилась по коридору. И в ту же секунду из двери комнаты стремительной рыжей молнией вылетел кот, схватил зубами катящуюся луковицу и, заложив крутой вираж, не снижая скорости, умчался обратно в комнату, под диван, где рыча и чавкая, мгновенно сожрал цибулю, не оставив на полу даже шелухи.
Попытки извлечь кота из-под дивана не увенчались успехом. Кот шипел и яростно отбивался и совершенно не реагировал ни на ласковые уговоры, ни на аппетитные запахи всевозможных лакомств, которые тут же и в изобилии наготовила плачущая, теперь уже от радости, хозяйка. Только глубокой ночью, когда хозяева, утомлённые дальней дорогой и переживаниями, наконец, уснули, Филя вылез из своего укрытия и подошёл к миске.
Проведённое на следующий день расследование показало, что за тридцать четыре дня вынужденной голодовки кот съел полукилограммовый пакет вермишели и полстакана крахмала, найденные им на кухонной полке, а также – несколько сырых картофелин, остававшихся в ведре под раковиной. Несчастное животное погрызло дверцы кухонного шкафа и подлокотники кресел в зале. Кроме того, Филя почти полностью сжевал кожаные перчатки хозяйки, лежавшие в коридоре на трюмо. Пить кот мог только в раковине на кухне, где чуть подтекающий кран давал несколько капель воды в минуту.
Филя так и не простил своих забывчивых хозяев. От пережитого у него явно «поехала крыша». Он больше не шёл на руки, он дичился, царапался и гадил по углам. Никакими уговорами, никакими лакомствами хозяева так и не смогли вернуть былое расположение своего любимца. В конце концов несчастные супруги вынуждены были отдать своего одичавшего домашнего питомца знакомым в деревню.
А закончить своё повествование об удивительных примерах жизнелюбия я бы хотел совсем маленьким рассказом...