Мера добра
Это было уже почти год назад. «Да, в сентябре будет год... – подумал Демьян. – Неужели год?!..» Он сидел тогда в «Амбассадоре» за «своим» столиком и, не спеша потягивая причитавшуюся ему ежедневно бесплатную кружку пива, слушал и не слушал болтовню своего приятеля – книжника, эрудита, но трепача Андрюши-маленького – действительно очень маленького ростом человека (сидя на стуле, тот не доставал ногами до пола и имел привычку болтать ими под столом, регулярно задевая ботинками собеседника и всякий раз быстро, скороговоркой извиняясь), кивал, иногда даже вставлял реплики, но думал – по обыкновению – о чём-то своём. Рабочий день только что закончился, в «Амбассадоре» был аншлаг – дым стоял коромыслом, и вдруг Андрюша, сидевший лицом ко входу, заткнулся на полуслове, округлил глаза и, глядя куда-то мимо Демьянова уха, с чувством произнёс: «Ё-о-о!.. карный бабай!..» Ожидая увидеть всякое, Демьян осторожно (дабы не потревожить жилку) оглянулся. В дверях, неуверенно оглядывая чадное помещение, стояла женщина. Нет, не то чтобы женщины никогда не появлялись в «Амбассадоре» – некоторые из представительниц этой, как утверждал Андрюша, «иной расы», были в данном заведении даже завсегдатаями, но женщины эти были весьма определённого типа, как их здесь определяли – «местного разлива», и, строго говоря, ни по форме, ни по содержанию от мужской части контингента они уже не сильно отличались. Вошедшая же женщина (нет – девушка, конечно же, девушка!) – в лёгком, цвета морской волны, полупрозрачном платье, с водопадом каштановых волос на плечах и с изящной белой сумочкой, настороженно прижатой к груди, – была в этом вертепе явно инородным телом. В раскатившейся от дверей волне тишины она нерешительно процокала к стойке бара и что-то тихо спросила у Сурэна, всем телом изобразившего при этом восторг и всяческое внимание. Сурэн, повернув к ней оладьеобразное ухо, внимательно её выслушал, сейчас же надулся, важно кивнул и показал толстым, с массивной золотой печаткой, пальцем в сторону их столика. «К тебе», – догадался Андрюша. Демьян отвернулся. Цокот каблучков направился в их сторону. «Дыша духами и туманами...» – качая головой и закатывая глаза, прокомментировал Андрюша. Каблучки остановились сбоку от Демьяна. «Здравствуйте... – услышал Демьян над ухом тонкий, почти детский голосок. – ВЫ – Демьян?» Демьян поднял голову: ослепительная издали, вблизи девушка потеряла свой подиумный блеск, но приобрела нечто большее – какую-то домашнюю тёплую привлекательность. Лицо её имело несколько неправильные черты, какую-то лёгкую асимметричность, что совсем не портило его, а даже наоборот... А потом Демьян увидел её глаза и понял, что куда-то падает... «Так ВЫ – Демьян?» – повторила вопрос девушка. «Он!» – уверенно подтвердил Андрюша и, соскочив со стула, отчего только проиграл в росте, галантно предложил своё место даме: «Присаживайтесь... э-э-э, мадмуазель». Девушка с сомнением посмотрела на предложенный ей стул и быстро сказала Демьяну: «Меня зовут Катя. Екатерина Скворцова. Я работаю в ниипсипси. У меня к вам дело, но, если можно – поговорим на улице». «НИИ – чего?» – удивился Андрюша. Катя не ответила. Демьян поднялся: «Да-да, конечно... Пойдёмте», и он пошёл вперёд к выходу, чувствуя на спине Катин взгляд и от этого прихрамывая чуть сильнее обычного... В сквере они нашли пустую скамейку... «Так НИИ – чего?» – повторил Демьян Андрюшин вопрос. «Психологии и психиатрии, – разъяснила Катя. – Я – начальник отдела физических исследований». «Ага... – сказал Демьян. – А я вам на кой?» Катя достала из сумочки и, развернув, протянула ему вырезку из газеты: «Это – правда?» Демьян поморщился... Ещё по весне Сурэн через какого-то своего земляка напечатал в местной газетёнке безграмотную, но восторженную статью о его – Демьяна – способностях. «Сурэн, нафига?!» – тряся перед его знаменитым носом газетным разворотом, вопрошал Демьян. «Э, что ты понимаешь?.. – по-детски вытягивая верхнюю губу, обижался Сурэн. – Пиар нужен, пиар! Знаешь? Реклама такой!»... «Это – правда?!» – настойчиво переспросила Катя. «Местами», – сдался Демьян. «Понимаете, даже если здесь правды на десять процентов, то вы – уникум! – заторопилась Катя. – Мы сейчас работаем с проявлениями необычных способностей человека, с их физической, а точнее – биофизической составляющей...» «Ну и как?.. – усмешливо перебил Демьян. – Много наработали?» Катя осеклась, потеребила сумочку. Потом честно подняла глаза: «Пока ничего. Ноль... Одни пустышки». Они помолчали. «Куда приходить?» – неожиданно для себя спросил Демьян. «Вы, правда, придёте?!» – Катины глаза распахнулись во всю свою ширь, и Демьян вновь почувствовал, что падает. «Правда... – хрипло сказал Демьян и откашлялся. – Мне самому интересно»...
Исследования проходили в лабораторном корпусе института – старом, девятнадцатого века постройки, здании – в полуподвальном помещении, где была смонтирована сурдокамера: полностью изолированная от внешнего мира, с узкой двойной дверью, обшитая изнутри чёрными звукопоглощающими панелями, комната с единственным малюсеньким окошечком, да и то при испытаниях закрывающимся снаружи тяжеленной стальной заслонкой. Испытателей было двое: Катя и её коллега Глеб – здоровенный, полный, белобрысый парень с вечно полыхающими щеками и в очках с чудовищной диоптрией, как впоследствии оказалось – старший научный сотрудник и кандидат каких-то там наук. Испытуемым же был он – Демьян... «Простите, Демьян, как вас по отчеству?..» – в первый же день, заполняя установочные данные, спросил его Глеб. «Демьянович», – усмехнулся Демьян и, придя на следующий день в лабораторию, увидел на столе новенькую и пока ещё совсем пустую папку: «Материалы по феномену Чужих Д. Д.». Демьян не стал поправлять, но от ехидного комментария всё же не удержался: «Прям-таки и феномен?» «А вы постарайтесь, Демьян Демьяныч», – подойдя сзади, тихо, но настойчиво попросила Катя, и Демьян, опять-таки неожиданно для себя, сказал: «Я постараюсь»...