Наше время похоже на странный коллаж...
03.03.
Странно прекрасная поэтическая строчка: «Навешать на уши лапши».
13.03.
Когда слишком часто и слишком долго глядишь вперёд, то слишком часто, падая, набиваешь на лбу шишки. Всего должно быть в меру, ибо только мера определяет сущность вещей.
19.04.
Наличие различных религиозных систем вполне объяснимо, если принять во внимание то, что это разные формы реакции на один и тот же предмет, а именно – на смерть. Их внутреннее содержание – дело развития культур.
20.04
Отношение: феномен ⟷ ноумен (объект в субъективном восприятии и объект как то, что он представляет сам по себе – «вещь в себе»).
Существует ли чисто ноуменальный мир, мир вне субъективного, и, следовательно, искажающего суть вещей восприятия. Наверное, существует, если мы априори примем субъективность как чистую акциденцию человеческого «Я». Ведь любая вещь, любой объект выступает двояко: как «вещь-в-себе» (или «–для-себя») и как «вещь-вне-себя»; ясно, что второе не тождественно первому, так как зависит от особенностей (акциденций) не самой вещи, а особенностей воспринимающего её субъекта.
Но, с другой стороны, нет абсолютно изолированных друг от друга в пространстве и времени вещей: на любой объект действует достаточное количество сил, составляющих сложный калейдоскоп взаимовлияний таким образом, что и сама вещь представляет из себя не то, чем она должна бы была быть по своей сути, или «сама-для-себя». Полностью абстрагироваться от воспринимаемой вещи – значит полностью аннигилировать и субъект и объект, что абсурдно и, видимо, невозможно (Ничто не может воспринимать Ничто): по крайней мере, чтобы воспринимать, хотя бы одно – либо субъект, либо объект – должно быть в наличии. Конечно же здесь не следует говорить о субъективности в привычном человеку, обыденном смысле. Субъективность следует понимать как свойство любого объекта, любой сущности иметь акциденции, отличные от других объектов или сущностей.
Исходя из этого, говорить о ноуменальном, лишённом всяких посторонних влияний мире можно только условно, гипотетически, упражняясь разве что в остроумии и красноречии. То есть каждая вещь помимо собственных акциденций обладает целым набором «отражённых» акциденций других вещей, собственно говоря, – рефлексов, что переводит её из ноуменального мира в феноменальный. Просто не следует приписывать возможность восприятия только одному человеку. Это, может быть, свойство всех – открытых или ещё не открытых – полей. А не только свойство человеческого мозга, или психики. Ведь и в биологии, и в ядерной физике часто сумма объектов не совсем арифметическая, количественная, а скорее – качественная, результат не столько механического соединения, сколько, скорее, «физиологического» взаимовлияния. Здесь огромная тайна, которая не скоро будет разгадана, если вообще будет разгадана.
***
Абсолютно изолированные вещи – из области абстракций. Они имеют место быть только в сфере интеллекта, в практической же жизни – как практические маркеры – они мне представляются более опасными, нежели полезными.
22.06.
В. Соловьёв в «Оправдании добра» несомненно прав, утверждая, что стыдливость – одна из отличительных черт gomosapiens. Но ведь она не абсолютный детерминант. Ведь даже разные народы, а тем более в различные эпохи, обладая стыдливостью, точкой приложение её имели совершенно разные сферы, порою нами – современными людьми – почти неопределимые. Так происходит, вероятно, и в животном мире, мире вне человека, там, быть может, также есть состояние стыдливости (ведь писал тот же В. Соловьёв об объективности красоты), но область, где она действует, нам пока ещё не открыта. Поэтому категоричность Соловьёва, как мне кажется, преждевременна. Ведь мы в сущности так мало ещё знаем о живой природе, а всё, что знаем – так ещё поверхностно.
***
Закончил универ. Диплом защитил отлично. Предложили аспирантуру, заочную или очную. Наверное, поступлю глупо, если откажусь, хотя заочным обучением сыт по горло.
Ещё, кажется, влюбился; вдруг, ответно, и, вообщем-то, как-то странно. Наверное, женюсь. Вот счастье-то идиоту. Боюсь только, что не пройдёт это чувство одиночества. И откуда оно? С детства? А там откуда? Все родственники – люди как люди, у одного меня – сдвиг по фазе.
14.09.
«Витийство лишнее природе злейший враг…» (А.П. Сумароков).
Задача не в том, чтобы правильно ответить; задача в том, чтобы попытаться это сделать. Надо научиться выдвигать гипотезы, строить догадки, заниматься эвристикой и создавать теории, только не на основе «прозрений» и «мистических откровений» – чего сейчас с избытком, – а на основе как можно более достоверных фактов (или предположений могущих быть таковыми). Как я сожалею сейчас о том, что на филфаке не давали, и не дают, солидной естественнонаучной подготовки.
1995
14.02.
Торжокское литобъединение «Тверца» – смесь трогательности с заваркой чая, иногда крепкой. Вообще-то, – вода. Существование по принципу «кабы выжить, а остальное – пыль». Беседы – общие – часто сродни базарным: кто чего купил, кто что продал, кто где покушал, кто остался голоден, а – пуще всего – кто и как – косо или прямо – на кого смотрит. И амбиции, амбиции, амбиции. Это захватило даже мужское население «Тверцы», что не есть хорошо, но, скорее, – печально. Единственный, но всё перевешивающий «+», – ещё пишут, и неплохо, ещё выступают. Но это вполне возможно делать и в индивидуальном порядке, выражаясь сухим канцеляритом. Зачем же тогда «объ-еди-нять-ся». Мне пятна на чужом белье неинтересны. А, может быть, тоже – от одиночества?
22.02.
«Зарница». Весело и хорошо. После – плохо. Выпил перед праздником 23 Февраля – попал в вытрезвитель. Обошлись – на удивление! –– учтиво, хотя я глупо пытался доказать – и напрасно, – что (кроме того, что выпил) я ничего худого никому не сделал: ни ограбил, ни убил, ни нахамил никому; ну, шатаясь, дошёл до дома, но дошёл, ну, поскользнулся (лёд же никто не посыпает) и упал, но ведь встал же. Зачем же брать у самых дверей.
Правда, камера, ничего, – уютная, довольно-таки свежая: бельё чистое, едва не глаженное, решётки недавно выкрашены. «Совслужащие» тоже пьяны (это жена рассказала, когда вечером, часа через 3 – 4 меня отпустили).
Всё это достаточно смешно и обыденно-банально, если бы не было так больно и обидно за меня жене.