На картах не значится
ОБ ОТОПЛЕНИИ
Кочегарки в Орловке работали на угле. Уголь был дрянной, местный, добытый в недалёком во всех смыслах Райчихинске, и дыма давал он гораздо больше, чем тепла.
Сразу же хочу остановиться на этом месте и задать вопрос нашему высокообразованному читателю. Сможет ли уважаемый читатель своим умственным усилием вычислить – к какому явлению приводило в Орловке наложение двух факторов: плохого райчихинского угля и малоснежной местной зимы? И пока наш въедливый читатель морщит свой высокий лоб, я расскажу вам одну совсем коротенькую историю.
Однажды зимним вечером мы с женой пошли погулять. Пошли мы в лес. А поскольку лес в Орловке начинался практически от самых домов, то дальше ста метров мы от городка и не отходили. Во всяком случае, светящиеся сквозь деревья окна домов мы видели постоянно.
Гуляли мы весело – кидались снежками, дурачились, барахтались в снегу. Оживлённые и разгорячённые вернулись домой, глянули друг на друга на свету... и обалдели.
Ну, во-первых, наши лица. Больше всего в тот момент мы походили на попавших под проливной дождь, печальных арлекинов. Как говорится – обнять и плакать! Впрочем, грязные потёки на наших физиономиях можно было с успехом принять и за боевой камуфляж.
Во-вторых, одежда. Ну, моя-то чёрная меховая куртка, в принципе, так и осталась чёрной. А вот светлый пуховик жены!.. Бедной супруге пришлось стирать свой пуховик дважды. Причём после первой стирки было такое впечатление, что из стиральной машинки сливается не вода, а чёрные чернила.
«Ну конечно! – воскликнет в этом месте наш читатель-всезнайка. – Я так и думал! Угольная пыль!..» И, как всегда, будет прав. Да-да, несгоревшая угольная пыль, вылетая из труб кочегарок, оседала на землю и покрывала все окрестности Орловки. Она была настолько мелкой, что на снегу её можно было различить, лишь присев на корточки и пристально вглядевшись в наст. Но стоило вам зачерпнуть пригоршню снега, слепить снежок и метнуть его кому-нибудь в спину, как можно было тут же смело отправляться мыть руки, а жертве вашего покушения – отстирывать грязное пятно на спине. Старожилы гарнизона знали об этой особенности орловского снега и уж если им приспичивало поваляться в снегу, то уходили они для реализации этой затеи как можно дальше от кочегарок. Я, конечно, тоже знал про угольную пыль на снегу. Знал. Знал! Да вот в тот вечер как-то забыл...
Однако вернёмся к проблемам отопления.
Итак, горел уголь в орловских кочегарках скверно и, наверное, поэтому батареи отопления в домах гарнизона являлись, скорее, декоративным, нежели нагревательным элементом. И если в разгар отопительного сезона радиаторы на первых этажах домов, хоть и с натягом, но ещё можно было назвать тёплыми, то жители верхних этажей были вынуждены ставить к своим батареям электрические обогреватели, дабы предотвратить размораживание системы. Поэтому командование гарнизона всегда очень внимательно следило, чтобы все верхние квартиры в домах были в обязательном порядке заселены.
Тем не менее периодически случались различные непредвиденные накладки: кто-то уезжал в отпуск, не оставив ключей соседям; кто-то забывал проверить – работает ли в нежилой комнате калорифер; а бывало и такое, что на пару дней обесточивался один из домов. Батареи лопались, температура в квартирах по всему стояку моментально начинала падать, и процесс принимал лавинообразный характер. Все жители потерпевшего стояка затевали лихорадочную суету, направленную на добычу новых радиаторов (а сделать это в условиях отдалённого гарнизона было очень и очень непросто!) и скорейшую замену вышедших из строя сегментов батарей отопления. Могу поспорить на свою офицерскую фуражку, что любой орловский старожил способен – разумеется, при наличии хорошего разводного ключа и толкового помощника – заменить секцию радиатора быстрее, чем среднестатистический житель мегаполиса выпьет бокал пива.
Так что вид человека, несущего на себе батарею парового отопления, был в Орловке достаточно привычным. Если бы кто-нибудь когда-нибудь в конце концов решился увековечить память о жителях отдалённых гарнизонов и воздвигнуть на самой большой площади самого большого города памятник безымянному обитателю бесчисленных Орловок, Укуреев, Таёжных, Ледяных и прочая, и прочая, то облик этого памятника у меня, например, не вызывает никакого сомнения. Это должен быть он: маленький житель маленького гарнизона, с перекошенным от напряжения, но счастливым лицом удачливого добытчика, согбенный под тяжестью огромного – двенадцатисекционного – чугунного радиатора.
Как уже отмечалось выше, квартиры в Орловке были оборудованы титанами. Топить титаны полагалось дровами или углём. Замечаете нестыковочку? На дворе конец двадцатого века, полк летает на реактивных сверхзвуковых истребителях, а тут – дрова и уголь. Пытливый ум жителей авиационного гарнизона, конечно, не смог пройти мимо подобного противоречия, и местные «кулибины» придумали замечательное усовершенствование, превращающее допотопный титан в продукт, как бы сейчас сказали, высоких технологий.
Изобретение представляло собой горелку в виде плоской спирали с рядом калиброванных отверстий. К спирали через трубку подводился авиационный керосин (которого, как вы сами понимаете, в авиационном гарнизоне было хоть залейся). Горелку помещали горизонтально в печке титана. Керосин к спирали поступал самотёком, для чего канистру с топливом располагали выше уровня горелки. В итоге получалась достаточно простая, но эффективная конструкция, не требующая при своей эксплуатации особых усилий и затрат. Поскольку теплоотдача керосина в разы превышает теплоотдачу угля, а тем более дров, то нагревало титан подобное устройство не за час-полтора, а за десять-пятнадцать минут. Владельцу «реактивного» агрегата оставалось только следить, чтобы вода в титане не выкипала. Ну а добавление к конструкции агрегата регулировочного краника на выходе из канистры (что позволяло изменять мощность горелки) и вовсе делало агрегат автономным, практически не требующим контроля.
Новички, приезжающие в гарнизон, некоторое время помучившись с дровами и углём, в конце концов перенимали опыт старожилов, и большинство орловских квартир, особенно те, где жили семейные пары с детьми, было оборудовано подобными «ноу-хау». Поэтому вид офицера, едущего на аэродром или с аэродрома с пяти- либо десятилитровой канистрой в руках, в Орловке абсолютно никого не удивлял.
Вообще-то, керосин горит плохо. Хорошо горят пары керосина. Это вам подтвердит любой конструктор реактивных двигателей или хотя бы вон тот древний дедушка, сидящий на скамеечке и полжизни имевший дело с коптящим керогазом. Поэтому в эксплуатации керосиновых горелок была одна небольшая, но довольно существенная особенность – у них были проблемы с запуском. Обычно процесс розжига горелки выглядел так: под спираль подкладывали бумагу, поджигали её и слегка приоткрывали кран на канистре; керосин начинал поступать в спираль, вытекал через отверстия, капал на горящую бумагу и, испаряясь, загорался; омываемая пламенем спираль постепенно разогревалась; керосин начинал испаряться ещё на подходе к отверстиям, и через отверстия шли уже керосиновые пары, которые тут же воспламенялись. В итоге спираль раскалялась, и пламя становилось устойчивым. После чего краником можно было отрегулировать необходимую мощность горелки.
Но бывало так, что по какой-то причине пламя гасло, а керосин продолжал поступать в спираль и испаряться. Таким образом, в печке скапливались керосиновые пары, и попытка сунуть туда зажжённую спичку заканчивалась обычно плачевно. Время от времени утром на построении появлялся безбровый и безресничный офицер и окружающие без лишних вопросов понимали: это – «погорелец», грубо нарушивший меры безопасности при розжиге керосиновой горелки.
Случались и более интересные и драматичные истории, связанные с эксплуатацией нашего орловского керосинового «ноу-хау». Одну из них я вам сейчас расскажу.
Капитан Л. приехал в Орловку в начале лета 87-го. Получив квартиру, Л. быстро сделал в ней ремонт и в конце августа перевёз в Орловку семью – жену с дочкой.
Капитан Л. был опытным офицером, Орловка была далеко не первым гарнизоном в его жизни, и Л. хорошо знал, что главное на новом месте – это удачно пережить первую зиму. Поэтому он сосредоточил усилия на утеплении своей квартиры. Разумеется, столь замечательное местное «ноу-хау», как керосиновая горелка, не могло ускользнуть от пристального внимания приметливого орловского новичка.
Капитан Л. был инженером, к тому же он служил в ТЭЧ (технико-эксплуатационная часть), и ему, конечно, не составило большого труда сделать по чертежам сослуживцев подобный агрегат. Горелка была установлена в титан, опробована и введена в эксплуатацию. Жена Л. была тщательно проинструктирована и после сдачи соответствующего зачёта допущена к тонкому процессу розжига горелки. Все были довольны.
Однако пришедшие холода показали, что не всё в быту семьи Л. столь радужно. Титан исправно согревал кухню и в изобилии давал горячую воду, но остальные комнаты квартиры оставались холодными. Установленные в них электрические обогреватели не спасали положения. Ситуация требовала радикального решения.
Капитан Л. был предприимчивым человеком. Я бы даже сказал – очень предприимчивым, поскольку ему каким-то образом удалось в условиях отдалённого гарнизона и царящего в стране всеобщего дефицита добыть второй титан и, в придачу к нему, несколько колен жестяных дымоходных труб. Титан был оперативно установлен в большой комнате, а труба от него, обмотанная асбестовыми полотнищами, выведена в окно. Снабжён был новый титан и новой керосиновой горелкой. В комнате теперь чуток попахивало керосином, но зато было тепло, как в Африке. Вопрос с обогревом был решён. Капитан Л. сиял. Жена называла его «мой гений» и целовала в гладкую щёку.