Ощущение рода
Вареники бабушки Лизы
Что такое «порода»
Мягко хлопнула дверка подъехавшего к дому автомобиля. Выйдя во двор, я увидел в тени наполненных пчелиным гулом лип Евстигнеева.
- Инспектор ГАИ на въезде тормознул. За превышение скорости. «Прости, - говорю, - сынок старого генерала. По родине я скучился» Смотрит с подозрением: «Что, правда, генерал?». Костюмчик мой джинсовый его смутил, что ли? «Ну да», - говорю. Простил он меня. Хорошие люди еще не перевелись, - улыбается Валентин Иванович знакомой мне с детства грустноватой улыбкой.
Он укатил в свой Бобровец, а мне вспомнился эпизод полувековой давности. В 1961-м, зимой, будущий генерал-лейтенант, катаясь на лыжах, вывихнул ногу. Вечером его привезли из Зеленогорского в Андреаполь, чтобы наутро показать врачу. «Боюсь, не сломал ли? - с тревогой глядя на распухшее колено сына, сказала Мария Михайловна. «Да что ты, Маруся, вывих, наверное, - успокоила двоюродную племянницу моя мама Анна Дмитриевна. - Как же ты так сподобился?» - подошла она к прикорнувшему на кушетке Валентину. «Да вот, с горушки несся»… «Думаю, на кого он у тебя похож. На шнуровскую породу? Иль на евстигнеескую?» - спросила моя мама у Марии Михайловны. «Ой, и не знаю, тетя Нюра. Вроде как на шнуровскую». «А что? «Шнуры» умные были, рассудительные. Да и «Евстигнеи» - тоже. По всем статьям, Маруся, толовый должен быть малец». «Ох, и не знаю, тетя Нюра, жизнь покажет…».
С валентиновой ногой тогда все обошлось: утром хирург районной больницы быстро вправил ему вывих. «Что такое «порода»? - спросил я у мамы, когда Мария Михайловна с Валентином уехали поездом обратно в Зеленогорск. «Порода, сынок, это - кому и что досталось от родителей, дедов, бабушек. Есть мудрая, работящая, совестливая. порода. Есть вздорная, ленивая, завидущая. Раньше-то, когда женились иль замуж выходили, всегда на породу глядели. И правильно делали. «А мне, что досталось? Какой я породы?» «А это, как Маруся сказала, жизнь покажет», - мама ласково погладила меня по голове.
Скоро мы с Валентином, который оказался на год старше меня, стали встречаться чаще. Окончив в Зеленогорском семь классов Донской школы, мой родственник начал учиться в Андреапольской средней школе. Три года он жил в школьном интернате, где моя мама работала няней, а в 11 классе переехал на жительство к нам - в домашней обстановке легче было подготовиться к выпускным экзаменам. Валентину оказались ближе точные науки - физика, математика, я же тяготел гуманитарным - литературе, истории. Общим оказалось увлечение рыбалкой. Как-то ловили мы на «дорожку» на Волчьем озере, и взялась такая огромная щука, что потащила за собой лодку. В конце концов, ушла с оторванной блесной. А еще мы до изнеможения метали диск, о чем немало лет напоминали отметины на драночной крыше сарая, куда иногда залетал этот снаряд.
Эх, молодость…В те далекие теперь уже годы в поселке Зеленогорский, функционировал лесоучасток Октябрьской железной дороги, от нижнего склада которого тянулась узкоколейка. Жизнь в поселке во всех отношениях кипела. Работали школа, клуб, библиотека, магазин, почта, медпункт. На горе была устроена большая деревянная танцплощадка. Летними вечерами молодежь танцевала там под баян, а внизу, мигая огоньками окон, двигались проходящие поезда. Нагуляемся допоздна, заберемся на сеновал со свежим, духмяным сеном. Утром Елизавета Алексеевна, бабушка Валентина и моя двоюродная тетя, зовет:
- Ребятушки, вареники готовы!
Ох, и вкусны же были эти вареники - в сметане, с начинкой из сладкого творога.
До войны семья бабушки жила в Андреаполе. В январе 1942 года их дом разнесла немецкая бомба. До того, как налетели самолеты, Елизавета Алексеевна отправилась к двоюродной сестре - моей маме. Воспользовавшись удобным моментом, муж бабушки Михаил позвал в гости свояка. Лишь только забрался в подпол за самогоном, как бомба и шандарахнула, убив свояка наповал. А Михаил, по божьей милости, спасся. Надо было где-то жить. Поселились в железнодорожной будке на 209-м километре дороги Бологое - Великие Луки - сюда деда назначили обходчиком участка пути. Умер он в сорок седьмом году. А бабушка Лиза жила долго.