Ощущение рода
…Не так давно Валентин Иванович поведал мне историю своего рождения:
- Мама и ее двоюродная сестра Мария Жукова, после окончания курсов медицинских сестер, ушли добровольцами на фронт. Служила мама библиотекарем в авиационном полку. Однажды, на концерте, она услышала, как летчик Иван Ванякин играл на скрипке, и влюбилась в него. Иван ответил взаимностью. В Кенигсберге мама отправилась к колонке за водой, и засевший в подвале фриц ранил ее из автомата. После излечения маму демобилизовали. Ванякин стал, кажется, секретарем ЦК в Белоруссии. Встречи с ним мама не искала. Родился я в сорок пятом году, в конце октября. А в 1950-м у меня появился отчим Михаил Егорович Егоров. Мама родила от него дочь Нину. Михаил Егорович прекрасный был человек, я считал его своим отцом. Работал он кузнецом, но великолепно знал слесарное, столярное ремесло, что не прошло для меня бесследно. Когда я учился в восьмом классе в Андреаполе, то на уроке труда выточил двухрожковый ключ. Преподаватель носил показать его директору школы Борису Ивановичу: вот, мол, какие у меня рукастые ученики. Борис Иванович приходился родным братом председателю Совета Министров РФ Геннадию Воронову. Но не в этом дело. Он был личностью! А преподаватели были какие замечательные! Тамара Ивановна Соловьева, Галина Алексеевна Замховская, Элеонора Александровна Андреева, Екатерина Николаевна Шимкевич, Эдуард Эдуардович Шимкевич, Алексей Яковлевич Кириллов, Валентин Петрович Волков, Василий Сергеевич Новиков … Всех вспоминаю со светлым чувством…
Кроме мамы, отчима, бабушки, педагогов, серьезное влияние на формирование характера Валентина оказал дядя. Иван Михайлович. Он был летчиком, в войну летал на транспортном «дугласе». Перевозил разные грузы и военное начальство. Окончив, после выхода в запас, пединститут, Иван Михайлович не один год трудился в Ярославле инспектором облоно. На пенсии перебрался в родные края. Писал зарисовки о природе, замечательно фотографировал, прекрасно разбирался в радиотехнике, изучал историю родного края. Живя в Андреаполе, он любил приходить к Западной Двине. Бывало, долго стоит на берегу, словно бы разговаривая с рекой. О чем думал в такие минуты, одному ему было ведомо. Жизнь Иван Михайлович прожил непростую.
- Гены отца и семьи Шнуровых-Евстигнеевых сыграли свою роль. После школы я поехал поступать в Качинское летное училище, но вышла осечка. Причем там, где не совершенно ожидал, - вспоминал Валентин Иванович - Перед медкомиссией давление у меня, то ли об бессонницы, то ли от волнения, подскочило вдруг выше нормы, и до экзаменов я допущен не был. Расстроился, помню, ужасно. Дальше, как часто бывает, все решил случай. В Андреаполе встречаю Александра Жарковского. «Давай со мной в Калинин, поступать в мединститут? - предлагает. Ну, я и поехал с ним…
После зачисления в институт земляки сняли угол в частном доме на Соминке у «тети Поли» - так звали хозяйку дома, добросердечную, богомольную женщину. Я был с нею знаком, потому что на следующий год, по примеру Валентина, приехал сдавать экзамены в тот же институт и две недели жил у нее. Вот только не прошел по конкурсу, чему вначале сильно огорчился, но о чем нисколько не жалею теперь. Был случай: знакомый хирург, дозволил мне присутствовать на операции. Мальчик баловался с выкрученным из мины-летучки взрывателем, и хирург зашивал искателю приключений изувеченную руку. Не прошло и десяти минут с начала операции, как у меня закружилась голова, стало вянуть сердце. Не моя это была планида…
На втором курсе Валентин женился. Избранницей стала дочь начальника Октябрьского лесоучастка Евгения, она заканчивала в Калинине медучилище. Шел 1966-й год. После сержантской школы в Острове-3, я служил в ракетной части на житомирщине. Мы с Валентином переписывались, и в моем архиве сохранилось одно из его писем: «…Но если бы ты узнал, сколько писем я написал домой и сколько раз встретился с Женей (мы живем совсем близко), то нисколько не сердился бы сейчас… Конечно, приятно и радостно ощущать себя студентом, но как далеко это чувство от обыденной жизни. Раньше мне студенты представлялись веселыми бездельниками, которые, кроме посещения лекций и сессионных зачетов, ничего не делают - просто счастливчики. Валер, ты сейчас просто не можешь представить, сколько хлопот, забот, зубрежки до распухания черепа воистину скрывается за этим красивым и манящим словом - студент… Как я теперь понял, в институт поступить - это всего лишь самая маленькая доля того дела, которому задумал я посвятить всю свою юность, молодость и жизнь. 3. XI. 1966 г.».
Перечитывая письмо, я думаю, что при ином стечении обстоятельств Валентин мог бы стать журналистом или даже писателем. Но случилось так, как случилось. Учился он на лечебном факультете на Ленинскую стипендию, был членом комитета комсомола института, занимался спортом, посещал научный кружок и вынашивал мечту стать высококлассным хирургом. И, может, стал бы, если бы опять не вмешался случай. Молодой преподаватель научного коммунизма обратился в комитет комсомола просьбой о рекомендации для вступления в КПСС. Валентин, не питавший расположения к этому преподавателю - была на то причина, высказался «против», что и обернулось для него четверкой по научному коммунизму. Хотя каверзный вопрос преподаватель задал совсем из другой «оперы» - на тему классической русской живописи.
Евстигнеев хотел, было, добиваться пересдачи экзамена, но потом, взвесив все, перевелся на военно-медицинский факультет Горьковского медицинского института.