Повод стать сильным
– А прибыль? – спросил Сисифос. – Ты забыл про прибыль. Как мы будем её делить? У нас ведь будет бешеная прибыль!
– Я не забыл про прибыль, – раздражённо сказал Афонис. – Я просто ещё не дошёл до этого пункта...
– Ну как же!.. – Сисифос повернулся на циновке и сел, опустив ноги в бассейн. – Это же – самое главное!! Как же так?! Начинать общее дело и не договориться о дележе прибыли!.. Да разве так делается у нас, у купцов?!.. Нет, Афонис из Никеи, ешь меня с луком, но прибыль надо поделить наперёд!
Афонис помолчал.
– А ты не так прост, коринфянин, – покачав головой, сказал он. – Не так прост...
– Что ты! – сказал Сисифос и бултыхнулся в прохладную голубую воду...
Когда он вынырнул, Афонис, стоя на краю бассейна, разговаривал с высоким молодым человеком – в белом, богато вышитом хитоне с двойным золотым пояском на бёдрах. Чёрные, блестящие волосы нового гостя были длинны и волнисто ниспадали на плечи, лицо же, наоборот, было гладко – до синевы – выбрито.
Сисифос подплыл к ступенькам и выбрался из бассейна.
– А у тебя есть попутчик, коринфянин! – обрадовал его Афонис. – Познакомься, это – Неонос, сын Астериоса. Он из Афин... Ты ведь не будешь возражать против хорошего попутчика до Афин? А, Сисифос?
– Против ХОРОШЕГО – конечно же, не буду!.. – подтвердил Сисифос, выжимая воду из бороды. – Рад приветствовать тебя, афинянин!
– И я рад лицезреть достопочтенного Сисифоса из Коринфоса! – с достоинством поклонился Неонос. – Уверен – совместная дорога со столь приятным попутчиком покажется лёгкой прогулкой.
– Я дам вам замечательную двухместную повозку, – пообещал Афонис. – И лучшего моего возничего. На биге он доезжает до Афин за четыре дня!.. Когда тебе надо быть в Афинах, Неонос?
– Панафинеи начинаются через восемь дней, – сказал Неонос, – но желательно быть на месте дня за два, за три, чтобы успеть всё подготовить... Поэтому я думаю выехать послезавтра.
– Замечательно! – сказал Афонис. – Завтра повозка с возничим будет у тебя... А ты не возражаешь насчёт отъезда послезавтра, коринфянин?
Сисифос пожал плечами:
– Да мне как-то всё равно...
– Ну, вот и договорились! – Афонис потёр ладонями и опять повернулся к афинянину: – Ну что, ты присоединишься к нам? – и он гостеприимно повёл рукой.
– С удовольствием! – опять поклонился молодой человек. – Воскурить фимиам Гераклису в столь достойной компании почту за великую честь!
– Ну, тогда давай, разоблачайся и для начала – в парную! Там мой Бусас нагнал такого жару, что весь твой афинский лоск стечёт с тебя, как воск со свечи!.. Эй, Гойка!.. Проводи гостя... – приказал он служанке и, придержав её за локоть, тихо добавил: – И смотри – чтоб ему ни в чём отказа не было! Ни в чём! Ты меня поняла?.. Ну, давай, иди! – и он шлёпнул рабыню по звонкой ляжке.
– Ты не смотри, что он молод, – кивнув вслед ушедшему Неоносу, сообщил хозяин дома. – Он довольно влиятелен в Афинах... И у него очень высокие покровители... Очень.
– Какой-то он... сильно правильный, этот твой Неонос... – Сисифос, подбирая слова, потёр пальцами, как будто что-то солил. – Слащавый какой-то...
– Нет, он – неплохой парень, – вступился за афинянина Афонис. – Не жадный... И отзывчивый... Это он мне помог лавку в Афинах открыть. Оформил мне проксению быстро и без всяких там этих ихних... проволочек... И отца я его знаю, – добавил он, – очень достойный гражданин, очень... И весьма богатый.
– Не знаю... – сказал Сисифос. – В наше время таких не делали... Молодёжь тогда была... Как бы это сказать?.. Попроще, что ли...
Афонис с любопытством взглянул на него:
– Ты сейчас говоришь, как столетний старик.
Сисифос грустно покивал:
– Ну... что есть, то есть.
– ...Странный ты, коринфянин... – медленно качая головой, произнёс Афонис. – ...Странный.
Сисифос уже вновь растянулся на циновке.
– Все мы – странные... – укладываясь поудобнее, сообщил он. – Только каждый – по-своему... У каждого – свой улей в голове.
Афонис не ответил. Некоторое время он молча разглядывал лежащего ничком Сисифоса.
– Так что ты всё-таки ответишь на моё предложение... странный человек из Коринфоса? – наконец спросил он его.
Сисифос, не поднимая головы, пожал плечами и глухо – в циновку – произнёс:
– Не знаю, Афонис... Не знаю... Я подумаю...