Пробуждение
Толик пожал плечами. Что-то тут было не так. По его понятиям «скорая» не должна была уезжать, не дождавшись милиции. Действительно, пострадавшему экстренная помощь уже явно не требовалась. Ему было уже всё равно. Как говорит Юлька – «всё фиолетово». А вот расположение трупа на мостовой, какие-то другие детали могли оказаться очень полезными при дальнейшем расследовании преступления. Впрочем, Севрюгин понимал, что он рассуждает, как обыкновенный дремучий дилетант. Все его познания в криминалистике были в основном почерпнуты из читаных в детстве детективов Дойля и Агаты Кристи. Но с другой стороны, какого лешего покойника вообще увезли? По идее, «скорая» ведь не должна забирать труп. Для этого есть специальные «труповозки». «Скорая» должна только констатировать сам факт смерти. Спешно увозить можно ещё живого – спасать, реанимировать... А это действительно был уже труп. Тут без вариантов. Тут реанимируй не реанимируй... И ещё. Толик никогда не видел, чтобы в «скорой помощи» катались сразу два санитара. И это не считая водителя. Кстати, такого же кругломордого. «Два молодца – одинаковы с лица... – пробормотал себе под нос Толик. – Одинаковы с лица... Оба вышли из ларца...». И ещё какая-то занозка исподволь колола севрюгинское подсознание. Что-то ещё было не в порядке с этой торопливой «скорой помощью»... Кстати. А кто её вызывал? В толпе говорили, что водитель вызвал только милицию... Впрочем, «скорую» мог вызвать кто-нибудь ещё – у всех сейчас мобильники; это не то, что раньше: чуть что – бегай, ищи телефонную будку. И ещё не факт, что найдёшь... А если даже и найдёшь, то в ней, в телефонной будке этой, как всегда – или трубка срезана, или ещё какая-нибудь хрень... Нет. Тут что-то другое. Было что-то ещё в этой «скорой» нелепое, несообразное. Что-то неправильное... «А вот мать всегда называет "скорую" "неотложкой", – вспомнилось Толику. – Старое поколение... Хотя какое там старое? Разница-то всего в двадцать лет. А ведь, поди ж ты, термины уже совсем разные. Для матери "скорая" – явный неологизм. А для меня "неотложка" – уже ретро... Стоп!.. Точно!..». Севрюгина осенило. Носилки! Сто лет не видел Толик таких допотопных носилок. Наверное, ещё с армии. Тем более, меньше всего можно было предполагать наличие подобного антиквариата в новеньком навороченном реанимобиле. «Нет, судари мои, – Толик покачал головой, – что хотите говорите, но тут явно что-то не так!..»...
Однако труп трупом, а пора было подумать и о себе. Севрюгин зашёл в павильон и внимательно изучил автобусное расписание. Так и есть! Самые худшие его предположения оказались действительностью: этот «семнадцатый» был последним в «частой» части расписания, следующий шёл не как все предыдущие – с одиннадцатиминутным интервалом, а отправлялся аж через целых сорок минут – в девять тридцать. Видимо, составители расписания полагали, что все, кто хотел, на работу к этому времени уже приехал, и далее напрягать автобусный парк вовсе даже и ни к чему. Толик прикинул. Отсюда до его издательства ехать было ещё целых пять остановок. Даже при самой быстрой ходьбе – это тридцать-тридцать пять минут. Плюс дождь. Минус зонт. Нет, такая овчинка выделки явно не стоила...
Толик достал из кармана «мобилу» и набрал номер секретарши шефа:
– Алло, Оленька?..
Секретарша училась заочно на филологическом в его родной «Герценке», и Севрюгин несколько раз (совершенно бескорыстно, между прочим!) помогал ей как словом, так и делом. Посему Оленька относилась к нему если и не трепетно-нежно, то весьма и весьма уважительно.
– Алло, Оленька, – Толик понизил голос до конспиративного шёпота. – Как там наш шеф, на месте?
– Шеф ещё с вечера умахнул в Москву, – бархатным голосом пролила бальзам на севрюгинскую душу секретарша. – Сказал – до четверга. Киреев за него... А вы где, Анатолий Борисович?
– Я?.. – Севрюгин облегчённо покрутил головой. – У меня тут, Оленька, маленькая командировочка образовалась. Только ты об этом – никому! – заговорщицки предупредил он. – Лады?
– Хорошо, Анатолий Борисович, – Оленька тоже перешла на шёпот. – А расскажете? О командировочке... Потом.
– Обязательно! – Толик наглядно представил себе круглые доверчивые глаза секретарши и улыбнулся. – Обязательно... Это, Оленька, – продолжил он тягучим замогильным голосом, – жуткая, пробирающая до костей история из жизни шпионов, с погоней, стрельбой и обезображенным трупом...
– Ух ты!.. – часто задышала в трубку Оленька. – Анатолий Борисович, а вы скоро? А то я вся изведусь от любопытства!
– Через часок буду. – Толик взглянул на часы. – Ты там давай, держи оборону... Всё! Ты меня не слышала, и я тебе не звонил! Ферштейн?
– Но пасаран! – бойко и почти к месту ответила секретарша и положила трубку.
Севрюгин удовлетворённо кивнул. «Браво, Киса, что значит школа!» – вновь вспомнилось ему из незабвенных Ильфа и Петрова.
«Так... – подумал Толик. – Со временем мы определились. Теперь надо сориентироваться в пространстве...».
Он огляделся. Несмотря на то, что он проезжал здесь на автобусе почти каждый день, место было для Севрюгина совершенно незнакомое. Остановка располагалась на краю небольшого зелёного скверика, тесно зажатого с двух сторон глухими торцевыми стенами двух старинных – наверное, ещё довоенной постройки – четырёхэтажек. Видать, во исполнение недавних указаний свежеизбранного мэра по «облагораживанию городского лица», стены эти были снизу доверху затянуты пёстрыми рекламными щитами. Справа от Толика «облагораживал» здание ядовито-красный плакат с ярко светящимся на нём белым яйцом «МТС». Слева – «жила на яркой стороне» гигантская жёлто-чёрная бабочка «Билайна». Два яростно конкурирующих сотовых оператора и здесь продолжали свою непримиримую борьбу за клиента.
В глубине скверика, за мокрыми кустами, Толик разглядел приземистое – серого бетона – небольшое строение с круглыми, забранными кубиками зелёного бутылочного стекла, подслеповатыми окнами. «Похоже, кафешка, – обрадовался Севрюгин. – Пожрать-то как раз и не мешало...». Пустой желудок, опрометчиво оставленный хозяином без завтрака, напоминал о себе всё настойчивей. Толик поднял воротник пиджака и быстро зашагал по мокрой косой дорожке к таинственному круглоглазому заведению.
«Пивной ресторан "Амбассадор"», – приблизившись, прочитал Толик изумрудную, с претензией на изящество, витиеватую надпись над входом. «Ого! – мысленно присвистнул Севрюгин. – Замахнулись неслабо!..». Впрочем, Толик, исходя из опыта, знал – чем громче и крикливее название, тем обычно убоже само заведение. Терпкий запах застоявшейся мочи возле крыльца подтвердил его наихудшие опасения. Рядом с входной дверью косо висело расписание работы пивного ресторана. Из расписания следовало, что заведение работает ежедневно, кроме понедельника и открывается в девять ноль-ноль. Толик взглянул на часы – было без двух минут. Он взялся за массивную медную ручку и с усилием потянул на вид тяжёлую, дубовую дверь на себя. Дверь неожиданно легко поддалась...
Внутри заведение оказалось светлым и довольно чистым. И, что удивительно, – весьма недурно оборудованным. Зал был выдержан в стиле «хай-тек». Тускло отливала благородным металлическим блеском, напоминающая своими обводами авианосец, могучая барная стойка с двумя солидными пивными башнями «на корме». Тёмно-серые, матовые столы щетинились стальным частоколом водружённых на них – изящно гнутыми ножками кверху – стульев. Под потолком напряжённо простирали плоскости своих сверкающих крыльев мощные, но пока ещё неподвижные вентиляторы. «Сдержанность и солидность, – оценил Толик. – Оборудование-то, пожалуй, будет немецкое...». Приглядевшись, он заметил знакомую готическую вязь «Bartscher» на массивных основаниях пивных кранов. Из персонала в зале наблюдались двое: крупногрудая белокурая девица в куцем кружевном передничке поверх синего, обтягивающего её пышные формы, платья, небрежно протирающая шваброй пол, и сидящий в дальнем конце зала за столом немолодой тучный человек восточного типа в сдвинутых на кончик мясистого носа маленьких золотистых очках. Одной рукой, расплющивая в лепёшку рыхлую щёку, человек подпирал свою большую лобастую голову, другой – неловко тыкал в кнопки лежащего перед ним на столе калькулятора. «Довольно широкое лицо кавказской национальности», – скаламбурил про себя Севрюгин.
Пахло в заведении тоже хорошо – сосисками и кофе. Толик проглотил слюну.
– Вы работаете? – останавливаясь в проходе, громко спросил он в пространство между девицей и «широким лицом».
– Заходи, заходи, дарагой! – мужчина, коротко глянув поверх очков, приветливо помахал рукой. – Анжела, обслужи клиента!