Пробуждение
Севрюгин отставил стакан, поднялся и, сделав несколько шагов, взял из рук Сидорина документ.
– Ого! – раскрыв корочки, удивился он. – Цельный капитан! А я думал, у вас сержанты какие-нибудь шоферят.
– Индюк тоже думал... – отбирая у него удостоверение, пробурчал водитель. – Сильно умный?
– Ну что, Анатолий Борисович, убедились?.. – поинтересовался полковник. – Вопросы ещё есть?
– Убедился... Нету, – возвращаясь на своё место, ответил Севрюгин.
– А то можем на Литейный прокатиться, – предложил Пётр Эрнестович, – и продолжить разговор в моём кабинете. Так сказать, в сугубо официальной обстановке... Времени вот только жалко.
– Не надо, – сказал Толик. – Всё в порядке.
– Ну и слава богу! – полковник потёр ладони. – Значит, мы остановились на том, что мы с вами находимся по одну сторону баррикады? Так?
– Да, – подтвердил Севрюгин. – Так.
– И что нет никаких причин, – продолжал полковник, – чтобы вам не отдать эту самую злосчастную флэшку в надёжные, так сказать, государственные руки?
– Да, – снова согласился Толик. – В смысле – нет. В смысле – нет причин не отдать.
– И?.. – протянул полковник к Толику широкую ладонь. – Флэшка находится?.. Ну-ну, смелее... – видя некую нерешительность собеседника, подбодрил он Севрюгина. – Смелее, Анатолий Борисович!
– Здесь, – тихо сказал Толик и положил руку себе на живот.
– Не понял, – Пётр Эрнестович с недоумением уставился на Севрюгина.
– Здесь! – уже гораздо уверенней повторил Толик и даже для верности похлопал себя по животу. – Я её проглотил... Понимаете теперь, почему я не сказал об этом бандитам? Да они бы меня тут же выпотрошили. Как бройлера.
С точки зрения Толика, Пётр Эрнестович отреагировал на его признание несколько неадекватно. Лицо полковника сначала сильно побледнело, а потом стало медленно наливаться багровой краской.
– Ты... Ты что, Севрюгин?!.. – Петр Эрнестович вроде как даже слегка задохнулся. – Ты это... серьёзно?!
– Да что вы так переживаете, Пётр Эрнестович? – удивился Толик. – Да ничего с ней не станется. Цела будет. Сутки, ну, максимум двое, и получите вы свою флэшку. Сам отмою и принесу. Это же пластмасса, она...
И тут полковник со всей дури врезал кулаком по столу. От неожиданности Севрюгин подпрыгнул. Сидящий к ним спиной оператор – тоже.
– Севрюгин, бля!!!.. – заорал полковник. – Ты что, хер ты мамин?!! Ты мне по ушам ездить вздумал?!
Оператор крутанулся на креслице и в изумлении уставился на своего начальника. Тот, поморщившись, сделал рукой отсылающий жест: изыди, мол, не до тебя. Оператор разочарованно развернулся обратно к своим пультам, но ухо одно из-под наушника всё-таки выпростал, явно намериваясь насладиться если уж не картинкой, то сопутствующим ей звукорядом.
– Да вы что, Пётр Эрнестович?.. – округлил глаза Толик. – Да я даже в мыслях...
– Молчать!!.. – кулак полковника ещё раз тяжёло опустился на столешницу. – Молчать, я сказал!
Толик заткнулся. Некоторое время полковник в упор разглядывал Севрюгина своими прыгающими бешеными глазами; плотно сжатые губы его превратились в две тонкие линии.
– Севрюгин, – наконец спокойно и даже несколько устало сказал он, – не кизди... Яйца откручу.
– Да я честно, Пётр Эрнестович... – начал было Толик, но наткнулся на яростный взгляд полковника и замолчал.
– Слушай сюда, обморок, – полковник подался вперёд и лёг грудью на стол. – В эту флэшку встроен микрочип с радиопередатчиком. Улавливаешь, куриные твои мозги?.. Так что, если бы флэшка находилась в твоём желудке, здесь, в автобусе, – он ткнул пальцем в столешницу, – то тут бы вся аппаратура уже давно взбесилась. Пеленгатор бы, тот уж точно, порвался, визжа... Ты понял?.. А теперь слушай дальше... – полковник сузил глаза. – Сигнал с экрана радара пропал в девять пятьдесят восемь. Флэшка в это время находилась в районе ресторана «Амбассадор». Плюс-минус пятьдесят метров. Ты в это же время находился там же... Так что или ты, жопа ты с ручкой, сейчас же – слышишь? – немедленно! – говоришь мне, куда ты дел флэшку, или...
– Или что? – спокойно переспросил Толик.
Полковник таки задохнулся. Несколько секунд он, выпучив глаза, по-рыбьи открывал и закрывал рот, а потом шумно выдохнул и откинулся на спинку кресла.
– Ну, ты – гусь, Севрюгин, – ошарашенно покачивая головой, наконец произнёс он. – Тот ещё, оказывается, гусь!..
– И учтите, полковник... – Толик нарочито спокойно взял со стола свой стакан. – Я сделал из ресторана несколько телефонных звонков. Своим хорошим знакомым. В том числе и Довганю, – он хлебнул из стакана и, поморщившись, поставил его обратно. – Так что меня, скорее всего, уже ищут...
– Да ты что, Севрюгин? – в изумлении задрал брови Пётр Эрнестович. – В шпионов, так сказать, решил поиграть?
– В шпионов я играть не собираюсь, – Толик раздражённо повёл плечами. – А флэшку я отдам только на Литейном. И только Довганю. Андрею Васильевичу. Лично в руки.
– Да срал я на твоего Довганя! – отмахнулся Пётр Эрнестович. – С высокой колокольни... Ты отдашь флэшку мне! – в голосе полковника прорезался металл. – Отдашь здесь и сейчас. И без всяких там, так сказать, предварительных условий. А иначе...
– А что «иначе»? – переспросил Толик. – Что вы меня всё пугаете? Сейчас, слава богу, не тридцать седьмой год!.. И что это вы так боитесь, что флэшка достанется Довганю, а не вам? Вы ж вроде как – одна контора! И у него руки не менее надёжные, чем у вас. И уж точно не менее государственные... Или я чего-то не понимаю? Или, может, у вас тут не совсем служебный интерес? Или даже – совсем не служебный? А, полковник?.. Небось, у самого рыльце-то в пушку?
Пётр Эрнестович, недобро прищурившись, смотрел на Севрюгина.
– Дур-рак ты, Севрюгин! – наконец с чувством произнёс он. – Как есть дурак!.. Куда ты лезешь?! Ведь ты даже не понимаешь – куда ты суёшься!.. Одна контора! Контора-то одна, да... Э, да что я тут перед тобой, отчитываться, что ли, буду?.. Короче, или ты отдаёшь мне флэшку, или я начинаю разбираться с тобой, так сказать, по полной программе... И учти, сейчас, конечно, не тридцать седьмой, но при необходимости жизнь твою я сломать сумею... Веришь?.. Или расклад тебе прорисовать?
– Не берите только много на себя, – предупредил Толик.
– И не собираюсь, – заверил его Пётр Эрнестович. – Так сказать, исключительно в рамках компетенции... Так как?
– Валяйте свой расклад, – пожал плечами Севрюгин.
– Значит, пункт первый... – полковник сложил руки на груди. – Из издательства своего ты вылетишь. Как говорится, пулей. В двадцать четыре часа...
– Чего это вдруг? – удивился Толик.
– Не вдруг, – Пётр Эрнестович прищурился. – «Песню тела» некоего Эдуарда Сорогина ты редактировал?.. Кстати, в обход утверждённого редакторского задания?
– Так мне Киреев поручил... – начал было Севрюгин.
– Устно поручил, устно, Анатолий Борисович, – мягко напомнил ему полковник. – И боюсь, что он, в случае чего, от этого своего поручения тут же открестится... Так что содействие в распространении порнографии мы уже имеем... А это – статья, господин Севрюгин, конкретная статья... Посадить вас, конечно, не посадят, но из издательства выпрут, как пить дать. С волчьим, так сказать, билетом... Значит, это у нас будет – «раз», – выставил Пётр Эрнестович перед собой большой палец. – Продолжать?
Толик неприязненно смотрел на него:
– Как хотите.
– Продолжаю, – полковник едко усмехнулся. – Супругу вашу, дражайшую Жанну Михайловну, после пожара с работы также, наверняка, попрут...
– После какого пожара? – забеспокоился Севрюгин.
– После будущего, Анатолий Борисович, – «успокоил» его полковник, – после будущего. Но который непременно случится в лаборатории по причине, так сказать, преступной халатности вашей жены. И возмещение ущерба от которого вряд ли позволит вашей семье в ближайшие годы выплачивать взносы по ипотечному кредиту... Так что с квартиры вашей замечательной (две комнаты, жилая площадь сорок два метра, общая – семьдесят пять) вам, увы, придётся съехать... – добавил он с деланным сочувствием. – Это, значит, будет, соответственно: «два» и «три»... – разогнул полковник указательный и средний пальцы. – Ну как? Дальше?
Толик угрюмо молчал.