Хранить вечно
Саксум встал.
– Прости, трибун, но – нет. Наслужился – во! – он чиркнул себя ребром ладони по горлу. – Честно говоря, я даже рад был, что меня сократили, – он помолчал, а потом тихо добавил: – Домой хочу.
– Ну, нет так нет, – развёл руками советник. – Чего вскочил? Садись... Садись-садись, разговор ещё не закончен... – Саксум сел. – Настаивать не буду. И между прочим, прекрасно тебя понимаю – мне самому служба порой надоедает хуже горькой редьки. Так бы всё бросил и уехал к себе домой, в Лигу́рию. Но... долг есть долг... – он побарабанил пальцами по столу. – Послушай, а тебе ничего не показалось странным во всей этой истории? Я сейчас имею в виду не само нападение, а твой арест, ну и... всё прочее.
Саксум некоторое время размышлял.
– Показалось, – наконец медленно сказал он. – Главное, чего я не понял, так это – почему моим делом занимаются романские власти, а не синедрион? Ведь то, что я романский гражданин, стало известно уже после моего ареста.
– В точку! – сказал Паквий. – Молодец! Светлая голова! Ну, и каковы твои соображения на этот счёт?
Саксум развёл руками.
– Ума не приложу. Для меня всегда канцелярские дела были, понимаешь, тайной за семью печатями... Может, просто ошибка?
Советник опять улыбнулся краешками губ.
– Да нет тут никакой тайны за семью печатями. Так же, как нет и никакой ошибки. Всё правильно. И всё закономерно. Мы занимаемся этим делом потому, что на постоялом дворе был убит романский гражданин.
Саксум задрал брови, но почти сразу хмыкнул и прищурился.
– Позволь, трибун, я угадаю, кто был этот гражданин. Сдаётся мне, что им был этот вонючий старикашка – хозяин трактира. Я прав?
– Ты прав, прим, – одобрительно кивнул Паквий. – Я ведь говорю – у тебя светлая голова... Его звали Гиле́ль бар-Дан. Романское гражданство ему было даровано два года назад. За особые заслуги. С подачи легата, специальным и секретным эдиктом проконсула. Хвала богам, у нас сейчас префектом Понтий Пилат – он хоть понимает правила игры. С предыдущим, Валерием Гратом, каши было не сварить – он терпеть не мог никаких закулисных интриг. Исповедовал тактику лобового удара. А здесь так нельзя. Восток есть восток. Здесь нужно уметь действовать исподволь, тайно. Здесь нужно уметь ждать. Нельзя хватать угли голыми руками. И тем более нельзя дуть на них, чтобы потушить. Иногда проще дать им перегореть, чтоб потом просто смести холодный пепел... Впрочем, я отвлёкся... Так вот, о Гилель бар-Дане. Он помог нам взять Рэувэ́на Хромого... Да и не его одного. Он восемь лет работал на нас. Был нашим осведомителем... – советник помолчал. – Впрочем, как оказалось, работал он не только на нас. Похоже, Гилель был тем самым ребёнком, который умеет сосать сразу две сиськи... А я-то всё никак понять не мог – что ж это такое делается? Вблизи трактира одно за другим убийства происходят, ограбления, а наш бравый осведомитель ни о чём таком не осведомлён. Не знает он, видите ли, ничего! Ничего он, видите ли, не видел и ни о чём не слышал! Теперь-то всё понятно. Ел он с руки у Баруха, чего уж там говорить... Хотя, конечно, Барух мог его просто-напросто запугать... Впрочем, теперь это уже никакого значения не имеет. Я, собственно, о другом. У меня, прим, есть для тебя совершенно конкретное предложение... – советник сделал паузу. – Как ты посмотришь на то, чтобы занять место Гилель бар-Дана?
– Это как? – не понял Саксум. – Какое место?
– Место трактирщика, – уточнил Паквий. – Место хозяина постоялого двора... Насчёт права собственности можешь быть спокоен. Всё имущество Гилель бар-Дана – имущество государственного преступника – подлежит конфискации в пользу казны. На него будет объявлен публичный торг. Уверен: желающих будет хоть отбавляй – место бойкое, а значит, хлебное. Так что ты совершенно спокойно, не вызвав ничьих подозрений, сможешь купить этот трактир и стать его законным хозяином. Не волнуйся, сумма, которую ты якобы заплатишь за трактир, будет чисто условной. Реально ты не отдашь ни пруты. Таким образом, постоялый двор перейдёт в твоё полное распоряжение. Ну и, кроме того. Тебе будет назначено очень неплохое жалованье. Н-ну... что-нибудь около пятисот денариев в год. Ну как? Заманчиво?
Саксум задумался.
– И что я должен буду делать?
Советник пожал плечами.
– Да ничего особенного. Собирать сведения. Отслеживать обстановку в окру́ге. Как говорится, держать руку на пульсе.
– И всё?
– И всё... Время от времени к тебе будет приезжать наш человек, и ты будешь передавать ему донесение обо всём том, что тебе стало известно. Об обстановке на дорогах, о различных неординарных событиях, о происшествиях. А также о слухах, сплетнях – постояльцы в трактирах ведь любят посплетничать. Ну и, разумеется, о совершённых или готовящихся преступлениях, заговорах, мятежах... Ну что? Согласен?
Советник выжидательно смотрел на прим-декуриона.
Саксум медленно покачал головой.
– Нет, трибун. Конечно, соблазнительно, заманчиво, но... нет.
– Почему «нет»?
Саксум повёл плечом.
– Да, в общем-то, нипочему. Просто – нет... Прости, трибун, но, наверно, я уже стар для всего этого. Наигрался я в эти игры. Ещё в Нумидии наигрался... И ещё... Я однажды пообещал жене, что мы будем жить на берегу моря. И что у нас будет лодка с парусом. А я, понимаешь, привык исполнять свои обещания.
На этот раз Паквий молчал очень долго.
– Это твоё окончательное слово? – наконец произнёс он.
– Да.
– Может, подумаешь? Посоветуешься с женой? Я не тороплю.
Саксум снова покачал головой.
– Это ни к чему, трибун. Решение окончательное. Нет.
– Ну что ж... – советник медленно поднялся; Саксум тоже встал. – Надеюсь тебе не надо напоминать о том, что всё, о чём мы с тобой сейчас здесь говорили, не предназначено для чужих ушей?
– Да, трибун, не надо, – заверил Саксум. – Я хорошо знаю, трибун, что такое тайна. На этот счёт ты можешь быть совершенно спокоен.
– Хорошо, – кивнул советник.
Он подошёл к жаровне и, заложив руки за спину, стал смотреть на мерцающие угли.
Саксум осторожно кашлянул:
– Я могу быть свободен, трибун?
– Да, – отозвался Паквий, не оборачиваясь, – можешь.
Саксум сделал налево кругом и двинулся к двери.
– Хотя... – раздалось у него за спиной.
Саксум остановился и вновь повернулся к советнику. Тот стоял в той же позе и всё так же смотрел на угли. Потом медленно поднял голову и искоса взглянул на прима.
– Хотя... что-то мне подсказывает, что это не последняя наша встреча. Что мы ещё увидимся с тобой, прим-декурион Симон Саксум... У тебя нет такого предчувствия?..
Саксум молчал.
Не дождавшись ответа, советник вновь отвернулся к жаровне.
– Вот ведь беда, – негромко пожаловался он. – Как только портится погода – сразу же начинает ломить спину. И ведь ничего не поделаешь... Старые кости...