Проза
К У К А
(рассказ)
Есть люди оптимисты по натуре. Что бы ни происходило вокруг них, они всё
воспринимают с радостью. Такая, к примеру, моя сестра Оксанка. Ну, во-первых, Оксанка – жаворонок. С первыми лучами солнца она начинает порхать и весело чирикать. За что в детстве мне неоднократно хотелось убить её подушкой. А во-вторых, Оксанка – редкостный оптимист. Все события у неё подразделяются на замечательные, просто хорошие и, в самом крайнем случае, на: «да ладно, переживём!». Мне кажется, если бы Оксанку вдруг схватили какие-нибудь... ну, не знаю... какие-нибудь адепты, скажем, Ордена Скорбных Меланхоликов, что ли, они бы мозги свои с ней вывихнули. Она бы их просто извела на допросах своим оптимизмом и верой в светлое будущее. И даже когда, вконец озверев, они повели бы её вешать, даже тогда она бы чирикала, не переставая, щебетала бы до самого последнего момента, до того, как на её шее затянули бы петлю. Да и то, я думаю, на этом бы дело не закончилось. Потому что, даже после того как эти скорбные меланхолики выбили бы из-под неё табурет, даже тогда она всё равно бы не успокоилась и назло врагу станцевала бы напоследок ногами в воздухе что-нибудь жизнеутверждающее.
А есть люди совершенно противоположные по натуре. Не, я не о нытиках. Нытик обыкновенный – это вполне себе обычный тип. Девяносто девять процентов всего населения время от времени ноет. Это нормально. Я, например, тоже не против иногда поныть. Тут что-то типа обряда. Поноешь немножко, поскулишь, пожалуешься на судьбу – глядишь, и выклянчишь у этой самой судьбы какой-нибудь пирожок. Так что я не про нытиков. Я сейчас про тех, кто пессимист по своему внутреннему устройству. По своей жизненной философии. О тех самых скорбных меланхоликах, не к ночи они будут помянуты. То есть о том типе граждан, у кого стакан всегда наполовину пуст. Кто корку обрезает даже с батона, а туалетную бумагу складывает вчетверо. Узнать их просто: на их лице всегда отражается вся мировая скорбь. Еврей у Стены Плача – просто фонтан радости по сравнению с ними. И что характерно, чем больше они ноют и жалуются на жизнь, тем больше им от этой жизни достаётся. Тем больше на них сыплется шишек и всяких других, по большей части твёрдых и угловатых, предметов. То есть бывает, что человек не с той ноги встал, ну, день у человека не задался. А у этих все до единого дни такие, не задавшиеся. Вся жизнь у них не задавшаяся. Получается, они, вообще, не с той ноги родились. Скорбные меланхолики, одним словом.
Но это всё так – общая философия. Я же сейчас – о конкретной личности.
С чего всё началось? С Дня взятия Бастилии. Не знаю, откуда пошла эта традиция, но мы на работе всегда отмечаем День взятия Бастилии. Ну, повелось так. И французов среди нас нет, и в Париж из нашего отдела пока ещё никто не ездил (кроме Босса, конечно). А вот День взятия Бастилии отмечаем регулярно. То есть каждый год. И в этом году тоже отмечали. Всё, как положено: шашлыки, хорошее вино, гитара. И место у нас есть традиционное – на правом берегу Охты, как раз напротив пляжа. Пляж этот – место в Питере известное, в погожий летний день, да ещё ежели выходной, там народу – не протолкнуться. А у нас тут – берег высокий, камыши и дно илистое. Так что сюда только такие, как мы, забираются. Да и попасть сюда, кстати, непросто – дорога проезжая километрах в двух кончается. Так что – или пешком, или с того берега вплавь. Ну а нас на наше место всегда Пахомыч забрасывает. На своей моторке. По старой дружбе. И мы, ясное дело, старика не забываем – канистру пива ему всегда выкатываем. Как он любит – «Балтику», «четвёрку».
Короче, перехожу к делу. Сидим это мы у костра, никого не трогаем, разговоры разговариваем. Солнышко греет, птички поют, от мангала духом шашлычным тянет – там Толян, наш главный специалист по шашлыкам, колдует. В общем, всеобщая благодать и благорастворение воздухов. Или воздусей – не знаю, как правильно. Сидим это мы, в общем, беседуем, слюнки в предвкушении шашлыка глотаем, и тут Белый толкает меня локтем в бок – ощутимо, кстати, так толкает – и говорит: «Гля, бро, никак сапиенс тонет!». И рукой в сторону реки тычет. Ну, мы все посмотрели – и правда, тонет. Причём действительно сапиенс. Он с пляжа, видать, на матрасе надувном уплыл, а матрас этот у него на середине реки сдулся. Бывает такое с матрасами. Особенно с теми, что «мейд ин чина». Раньше, помнится, братья-китайцы матрасы делали двух- и даже трёхсекционными. А потом заморачиваться перестали и гонят теперь матрасы с одним соском. Чтоб, значит, в одну дырку дуть, не задумываться. Так что раньше, когда матрас вдруг неожиданно сдувался, он сдувался не весь, на одной целой секции до берега ещё можно было вполне догрести. Сейчас же шансов нет. Как говорится, умерла так умерла. Если матрас сдулся – это всерьёз и надолго. Чаще – навсегда. А сдуваются они регулярно. Братья-китайцы в этом деле тоже впереди планеты всей. Как у нас в конторе говорят: поломка без причины - признак мейд ин чины. Мы с Белым, пока в универе учились, каждый год летом в Геленджик ездили – нанимались на пару месяцев спасателями. А что, во-первых, целый день на пляже, а во- вторых, ещё и деньги за это получаешь. Так мы с Белым за пять лет своей пляжно-спасательской деятельности этих горе-матрасников повидали не один десяток. А некоторых из них и реально спасать приходилось. То есть на полном серьёзе.