Публицистика
Михаил Маршумов, заслуженный художник РФ:
«Мы часто видим, что гении неудобны в жизни, с ними трудно бывает строить взаимоотношения. На самом деле - тут уж никуда не денешься - когда человек уходит, хочется говорить о нем только хорошее: этот человек - очень одаренный, это явление, и не хочется вспоминать какие-то сложности. Мы с ним находили общий язык. Во всяком случае, в моих воспоминаниях он остается только как талантливый художник. Мы между собой и гением его называли. Потому что на самом деле это человек редкой одаренности. И, может быть, не в одном творческом союзе пришлось бы искать равного ему или хотя бы близкого ему по одаренности.
Конечно, он мог бы много еще сделать. Конечно, невнимание к нему со стороны Союза художников было, да и, честно говоря, трудно было с ним, и осуждать кого-то сложно. Так уж распорядились высшие силы
Борис Федоров, член корреспондент академии художеств:
«Живопись он любил фанатично - в лучшем смысле этого слова, до дрожи. Все его работы говорят о том, что он был очень интеллигентным. Настолько тонкий был, что его на первый взгляд простые мотивы, которые не привлекали других художников, по интеллекту превращались - благодаря его таланту - в необыкновенные произведения. Это еще раз говорит о том, что важно не что пишешь, а как. И это, если говорить о профессионализме, мог только большой профессионал, понимающий в пластике живописи, в рисовании, в сочинении простого мотива, когда голубь стучится в окно или чеснок лежит рядом с простою кружкой. Другой проскочит мимо, скажет: что же вы пишете сараи какие-то, но он видел в этом свою лирическую основу…»
Михаил Стороженко, член Союза художников:
«Жаль Володю. Он, как ребенок, искренен, то есть восторг, неподкупность души - все это чувствуется и в его работах, и во всех его замыслах.
Смерть трагично унесла его. Странно, сейчас, когда художники уходят, начинают их признавать, замечать, а при жизни кем они были? Володя устроился в фонд забор красить, двери чинить - потому что брошены художники. А ведь где кончается искусство, больше нет государства, потому что художники несут и любовь к родине. В последние месяцы его жизни поприветствуешь его, спросишь: «Володя, ну что, голоден?» - «Да». Что я могу дать, хлеба? Что есть, вынесешь. Жутко - в 50 лет уйти, в самый рассвет таланта. Чудовищно».
Павел Урсу, андреапольский художник:
«Таких, как он, художников в Андреаполе больше нет и, может быть, лет 50 не будет, писал он здорово. Такие художники рождаются редко».
А затем стараниями тверских художников вышел тот самый, попавший мне в руки, альбом с репродукциями дмитриевских работ. Много сделал для того, чтобы это состоялось, директор Андреапольского музея Валерий Линкевич, собравший в музее несколько десятков работ друга. В этом альбоме, помимо репродукций, помещены и мнения коллег о художнике и человеке Владимире Дмитриеве. Жаль только, что репродукций маловато. Большинство работ талантливого земляка растворились по частным коллекциям. Грустно это сознавать, но даже в его родном доме, в Андреаполе, не сохранилось ни одной.
Перелистываю этот альбом, вглядываюсь в лицо, до боли знакомое, пытаюсь постичь своеобразие, глубину живописных картин, графики, коллажей своего земляка. В памяти возвращаются слова известного в области краеведа: «Климат андреапольский - особенный на таланты. Один Дмитриев - чего стоит!». Если так, то в чем особенность этого климата? В природе нашего края, где свыше сотни озер, множество рек и речушек? В его географическом расположении? Неподалеку от него истоки Волги, Западной Двины, Днепра… В богатой истории? Когда-то здесь «петух пел на три губернии», хозяйничали на этой земле татары, литовцы, страшные лишения видела она в минувшую войну… Или в чем-то другом, о чем я раньше не задумывался?
Однажды в Твери, в мастерской заслуженного художника России Всеволода Солодова, я встретил известного тверского коллекционера.
- Это земляк Дмитриева, - представил меня гостю Солодов.
- В моей коллекции восемьдесят Володиных полотен, - сказал мой новый знакомый. - Если договоритесь в Андреаполе с залом, я сам привезу и увезу картины…
Будучи в родном краю, отправился я в местную администрацию с предложением организовать выставку работ Владимира Михайловича Дмитриева. Знакомый чиновник внимательно выслушал, согласно покивал головой, на том все и закончилось. Видимо, закрутился в делах и забыл о моей просьбе.
Уже после этого я разговаривал в Андреаполе с ветераном фарфорового завода, на котором когда-то работал Дмитриев:
- Володька-то? Ну, рисовал там чего-то… Вазочки глиняные делал… Соловская его научила…А так, что о нем еще сказать… Ничего особенного…
«Нет резона обижаться на этих людей. Они живут по своим меркам и пусть себе живут…», - подумал я вначале. Но потом эту мысль переборола другая, с горьким привкусом: «Эх, родина-мать, когда же ты научишься ценить своих талантливых сыновей?»
В 2014 году Владимиру Дмитриеву исполнилось бы 60. Как много он ещё мог бы сделать, но не суждено…
Валерий Кириллов