Рокировка
Владимир Юринов
8. Денис. Биг-Скай. Август 37-го.
– Они называют это: «выпить мозг», – сказал Денис. – Довольно точное определение.
– И как ощущения? – спросил шеф...
Они сидели на террасе кафе, расположенного возле верхней станции подъёмника на «Биг-Скай». В кафе было не протолкнуться – день был выходной, к тому же – солнечный, и горнолыжники и туристы торопились использовать этот, возможно последний в этом году тёплый летний день, по полной программе. Над террасой стоял многоязыкий гомон, смех, звенели пивные бокалы, громыхали по дощатому настилу горнолыжные ботинки. Пахло кофе и шашлыками. На двух собеседников в лыжных костюмах, тесно сидящих за малюсеньким столиком в углу террасы, никто не обращал никакого внимания.
– Ощущения?.. – Денис задумался, держа возле рта чашку с кофе. – Шизофрения... – он наконец отхлебнул кофе и поставил чашку на стол. – Я думаю, что так себя чувствуют шизофреники... Хотя не знаю. Я не специалист... Понимаете, первые несколько часов полностью доминирует сознание донора... Нет, не сознание, это не точно... М-м... Мироощущение, что ли... Впечатление такое, как будто попал в другой мир. Вселился в чужое тело... Сохраняются даже все двигательные рефлексы. Включая мелкую моторику... Кстати, именно так в своё время Майер подделал завещание Альбрехта... Но ощущения действительно дикие и абсолютно непривычные... Потом – постепенно – всё встаёт на свои места... Как бы раскладывается по полочкам.
– Ну, а вот сейчас, когда, как ты говоришь – всё встало на свои места, каков механизм перехода... к другому сознанию?
– Да нет никакого другого сознания... Есть просто сумма знаний... воспоминаний... навыков... Всё это становится очень естественным... Ну… это, наверное, как папка с вложенными в неё файлами. Я просто могу в любой момент одним «кликом» открыть любой файл... Я вот смотрю на... ну, скажем, на некий прибор, созданный донором, и понимаю, что знаю, как он устроен, могу вспомнить, как я его рассчитывал, как собирал, и всё это подробно, в деталях... Я свободно могу говорить на языке донора, даже если до этого я об этом языке и не подозревал... Вот вы, например, знаете про язык маратхи?
Шеф улыбнулся и покачал головой:
– Первый раз слышу.
– Два дня назад я тоже о нём ничего не знал. А теперь, вот, могу спокойно изъясняться на нём и даже писать, – похвастался Денис. – И у меня такое ощущение, что я знаю этот язык с рождения... Ну, или вот, к примеру – я, если захочу, могу вспомнить атомарные номера всех химических элементов... ну, или там... реквизиты банковских счетов Майера...
– Так ты теперь богат, Денис? – приподнял шеф левую бровь.
– Вы даже не представляете насколько, Сергей Рудольфович! – весело сказал Денис. – Майер, оказывается, держал почти все свои сбережения на номерных счетах, и теперь все эти счета, пароли, коды, всё это – здесь... – и Денис постучал согнутым пальцем по своему лбу. – Да что там цифры!.. – Денис махнул рукой. – У меня сейчас просто какие-то сумасшедшие познания по физике, химии, физиологии… да ещё чёрт знает по каким дисциплинам!.. Я могу вспомнить, причём – в цветах и красках, со всеми эмоциями и переживаниями детство каждого из доноров! Да вообще, весь их жизненный путь теперь заложен в моём мозгу!
– Всех... семнадцати?! – поразился шеф.
– Семнадцати?!.. Нет. Майер «сожрал» шестерых. Включая Рудзутака.
– Ну, троих, кроме Рудзутака, я, положим, знаю... Начал он с Бауэра, потом – Альбрехт, и третий – Флэтчер.
– Потом были Махеш Сингх в 21-м...
– Это – химик, кажется?
– Да. Математическая и квантовая химия... И Элдрик Волс в 22-м.
– Волс... Волс... – шеф наморщил лоб.
– «Тайгер» Волс – король гольфа.
– А! – вспомнил шеф. – Дело «Хилтонского стрелка»... Так вот почему ему столько раз стреляли в голову!.. Выходит, и «зелёный пиджак» у Майера – с чужого плеча.
– Выходит, – подтвердил Денис. – И вот теперь, через пятнадцать лет после своей последней жертвы, Майер решился «выпить» новый мозг... Уж больно ему хотелось получить третьего «Нобеля»... Кстати, именно от Рудзутака он взял русский язык.
Некоторое время шеф, прищурив глаза, смотрел куда-то вдаль.
– Но даже если шестерых... – он покачал головой и вновь перевёл взгляд на Дениса. – Всё равно... В одной голове?.. Просто не верится.
– Человеческий мозг, как оказалось, удивительно ёмок... – Денис замолчал, пережидая взрыв веселья за соседним столом – там, собрав со всей террасы свободные стулья и всё равно сидя чуть ли не на головах друг у друга, что-то громко отмечала многочисленная группа то ли шведских, то ли норвежских туристов.
– Подожди... – сказал шеф. – А остальные?.. Ну... Эти все... Пирроу, Збруница... Меркури... Они – чьи доноры?
– Сергей Рудольфович! Да каждый член совета директоров «Джи-Ай-Ти» в своё время «сожрал» одного или двух доноров!.. А некоторые и трёх! Это МЫ знали о семнадцати жертвах. А вот Майер, – Денис вновь постучал себя по лбу, – помнит двадцать восемь!.. Он их всех запачкал кровью, Сергей Рудольфович. Весь совет директоров. Своеобразная круговая порука... Ну, а тот, кто отказывался от предложения, кто не желал превращаться в убийцу – тот сам становился донором.
– Вурдалаки!.. – шефа передёрнуло. – Прямо «Замок Дракулы» какой-то... Ну ладно... С этим нам ещё разбираться и разбираться... Расскажи лучше – что там произошло у Вернике?
– Ну что у Вернике... – Денис вновь вспомнил о своём кофе. – Я ведь планировал явиться к Майеру вместе с ним...
– А он всё испортил, – сыронизировал шеф.
– Почти всё... Я понял, что он близок к нервному срыву, и что, как на живого свидетеля, на него в разговоре с Майером рассчитывать уже не приходится... Ну и спровоцировал у него вспышку ярости...
– Во время которой включил в кармане диктофон... Ловко... Хотя и опасно.
Денис пожал плечами.
– Ну, вот таким образом, – продолжил он, – у меня на руках оказался козырной туз для разговора с Майером...
– А Майер побил его шестёркой! – жёстко подытожил шеф.
Он заглянул в свою пустую чашку, оглянулся на хвост очереди, торчащей из дверей кафе и, поцокав языком, опять повернулся к Денису.
– Да-а... – протянул Денис. – Недооценил я старичка.
– Кстати, а как ты оказался в кабинете Майера? – спросил шеф. – «Наружка» докладывала, что «Корпуса А» ты не покидал.